Джон Стейнбек - О мышах и о людях

• Название: О мышах и о людях
• Автор: Джон Стейнбек
• Жанр: Проза

---

— Конечно, Джордж. Конечно, я секу.

— Лады. Ну, скажи мне: когда мы найдём хозяина этого ранчо, что ты станешь делать?

— Я… Я… — Ленни задумался. На его лице отразилось мучительное движение мысли. — Я… не стану ничё говорить. Буду тока стоять там и всё.

— Молодец. Красавчик. Давай, Ленни, повтори это раза два–три, чтобы уж точно не забыть.

— Я не стану ничё говорить… — послушно забубнил Ленни. — Я не стану ничё говорить… Я не стану ничё говорить. Вот.

— Лады, — кивнул Джордж. — И ты не должен делать ничё плохого, наподобие как отмочил в Уиде.

Ленни выглядел озадаченным.

— Как отмочил в Уиде? — растерянно переспросил он.

— Да ты, кажись, и это забыл, а? Ну и ладно, я не стану тебе напоминать, а то, чего доброго, ты сызнова такое провернёшь.

На лице Ленни мелькнул отблеск понимания.

— Они прогнали нас из Уида, — изрёк он с торжеством.

— Прогнали нас, как же, — недовольно проворчал Джордж. — Мы сбежали. Они искали нас, но поймать у них не вышло.

Ленни счастливо хихикнул:

— Я не забыл это, ещё бы!

Джордж откинулся назад и лёг на песок, сложив руки под головой. Ленни в точности повторил его движения, а потом приподнял голову и посмотрел на Джорджа, чтобы убедиться, что всё сделал правильно.

— Блин, с тобой одни заморочки, Ленни, — сказал Джордж. — Всё было бы так легко и просто, если бы ты не висел у меня на хвосте. У меня была бы лёгкая житуха и, может быть, я даже завёл бы себе девчонку.

Минуту Ленни лежал спокойно, а потом с надеждой произнёс:

— Мы будем работать на ранчо, Джордж.

— Ну вот, хоть это ты усвоил. А сейчас мы будем спать, потому что на то есть причина.

День торопился уйти и стать вчерашним днём. Только верхушки Габилан ещё сияли в свете солнца, уже покинувшего долину. Водяная змейка скользила по заводи, её головка торчала из воды как маленький перископ. Подрагивали камыши, тревожимые течением. Где–то далеко, в стороне шоссе, крикнул что–то человек, ему отозвался другой. Ветви сикоморов тихонько зашелестели на ветру, который тут же и утих.

— Джордж, почему мы не можем прийти на ранчо к ужину? На ранчо ведь ужинают.

Джордж повернулся на другой бок.

— Не твоя забота. Мне здесь нравится. Завтрева двинем на работу. Я видел как туда везли молотилки, значит, мы будем таскать мешки с зерном, надрывать животы. А сейчас, стало быть, я собираюсь лежать здесь и глазеть на небо. Так мне хочется.

Ленни поднялся на колени и посмотрел на Джорджа сверху.

— У нас не будет ужина?

— Будет, конечно, если ты насобираешь сухих ивовых веток. У меня в мешке есть три банки бобов. Ты разведёшь огонь. Я дам тебе спичку, когда натаскаешь хворосту. Разогреем бобы и поужинаем.

Ленни сказал:

— Я люблю бобы с кетчупом.

— Это хорошо, но у нас нет кетчупа. Давай двигай за дровами, да не глазей по сторонам попусту, скоро стемнеет.

Ленни неуклюже поднялся на ноги и скрылся в зарослях. Джордж остался лежать и только принялся мелодично насвистывать. Вниз по реке, с той стороны, куда ушёл Ленни, донеслись всплески. Джордж перестал свистеть и прислушался. «Бедолага», — произнёс он тихо и вернулся к своему занятию.

Спустя минуту Ленни с треском ломаемых сучьев явился из зарослей. В руке он нёс одну небольшую ивовую ветку. Джордж сел.

— А ну–ка, — недовольно произнёс он, — дай сюда эту мышь!

Ленни изобразил недоумение.

— Какую мышь, Джордж? У меня нету никакой мыши.

Джордж протянул руку.

— Давай её сюда, кому говорю. Ты меня не проведёшь.

Ленни смутился, попятился, испуганно поглядывая на кусты, собираясь, видимо, спасаться бегством. Джордж холодно сказал:

— Ты сейчас же отдашь мне эту мышь или я тебя взгрею.

— Отдать тебе что, Джордж?

— Ты знаешь, что, чёрт тебя дери. Мне нужна эта мышь.

Ленни неохотно сунул руку в карман. Его голос слегка дрожал, когда он говорил:

— Не знаю, почему мне нельзя оставить её. Это вовсе ничья мышка. Я не украл её. Она лежала прямо у дороги.

Джорджева рука всё ещё была повелительно вытянута. Медленно, как терьер, который, заигравшись, не желает отдавать своему хозяину мячик, Ленни попятился, потом приблизился, потом попятился снова. Джордж громко щёлкнул пальцами и при этом звуке Ленни положил мышь ему на ладонь.

— Я не делал ей ничего плохого, Джордж. Только гладил и всё.

Джордж поднялся и забросил мышь в тёмные заросли так далеко, как только смог, а потом шагнул к заводи и хорошенько вымыл руки.

— Дурак ты полоумный. Ты думаешь, я не заметил, что у тебя мокрые ноги? Ты же перебирался через реку, чтобы заполучить её. — Джордж услышал, как Ленни отвернулся и захныкал. — Ну вот, распустил нюни, чисто дитя! Господи Иисусе, такой здоровенный детина!

У Ленни тряслись губы, в глазах его стояли слёзы.

— Ну, Ленни, ну, — Джордж положил руку здоровяку на плечо. — Я не по злобе отобрал у тебя этого мыша. Но ты пойми, дурья башка, он был несвежий, да и ты его раздавил, пока гладил. Ну, будет уже, Ленни, найдёшь себе другую мышь, свеженькую, и я позволю тебе оставить её на время.

Ленни уселся на землю, уныло свесив голову.

— Я не знаю, где сыскать другую мышку. Я помню, одна дама обычно давала их мне — кажную, какую отловит. Но её здесь нету.

Джордж усмехнулся:

— Дама, ага? Не помнишь даже, что это была за «дама»! А ведь это была твоя собственная тётка Клара. Да и то сказать, она потом не стала давать их тебе. Ты же всегда убивал их.

Ленни грустно посмотрел на него.

— Они были такие маленькие, — сказал он сконфуженно. — Я гладил их, а они принимались кусать меня за палец, и тогда я совсем чуть–чуть сжимал их головки. А они почему–то умирали. Наверное, потому, что были такие крошечные… Хорошо бы у нас поскорей были кролики, Джордж. Уж они не такая мелюзга.

— К чёрту кроликов. Тебе нельзя доверить даже мышь. Твоя тётка Клара давала тебе резиновую, но ты не придумал, чего с ней делать.

— Её было неприятно гладить, — сказал Ленни.

Закатное зарево растаяло на горных вершинах, сумерки спустились в долину, заплутали среди ив и сикоморов. Большой карп поднялся к поверхности заводи, глотнул воздуха и снова ушёл вниз, растворился в тёмной глубине, будто его и не было — только медленные круги неслышно пошли по воде. Снова задрожали наверху листья и маленькие облачка ивового пуха поплыли, опускаясь на землю и водную гладь.

— Так ты собираешься добыть хворосту? — поинтересовался Джордж. — Там его полно, вон за тем сикомором. Плавняк. Тащи его сюда.

Ленни сходил к дереву и вернулся с охапкой сухих листьев и хвороста. Он бросил их на кучу старой золы и пошёл за новой охапкой, а потом за ещё одной. Была уже почти ночь. Голубиные крылья прошуршали над водой. Джордж подошёл к кострищу и поджёг сухую листву. Пламя побежало по хворосту, принялось за работу, затрещало. Джордж развязал мешок и достал из него три банки бобов. Он поставил их у костра, поближе к огню, но так, чтобы пламя не касалось их.

— Бобов тут хватит и на четверых, — сказал он.

Ленни наблюдал за ним, стоя по другую сторону костра. Он упрямо произнёс:

— Я люблю их с кетчупом.

— Ага, но у нас его нет, — огрызнулся Джордж. — Вот уж если у нас чего нет, так это как раз того, чего тебе хочется. Господи, если бы я был один, как легко мне жилось бы! Я нашёл бы работу и вкалывал бы себе без забот. Никаких тебе неприятностей, а в конце месяца получил свои полсотни баксов и шуруй в город, если хочется, и там тебе будет всё, чего пожелаешь. Да чего там, я мог бы остаться в борделе хоть на всю ночь. Я мог бы обедать в любом месте, какое мне придётся по нраву — хоть в гостинице какой, или там в другом месте, и заказывать всё чего мне, блин, в башку ни взбредёт. И я мог бы делать это каждый, блин, месяц. Брал бы галлон[1] виски или отирался бы в бильярдной.

Ленни сидел на корточках и смотрел поверх костра на сердитого Джорджа. Лицо его было перекошено страхом.

— И чё вместо этого? — гневно продолжал Джордж. — А вместо этого у меня есть ты! Ты не можешь удержаться на работе, и я из–за тебя теряю работу, какую заимел. Из–за тебя я только и делаю, что таскаюсь по всей стране. И это ещё не самое плохое. Ты постоянно во что–нибудь влипаешь. Ты вытворяешь чёрт те что, а мне приходится тебя вытаскивать. — Он уже почти кричал. — Ты чокнутый сукин сын. С тобой я всё время на нервах. — Джордж напустил на себя вид, какой бывает у маленьких девчонок, когда они возьмутся передразнивать одна другую. — «Я только хотел потрогать платье той девушки — хотел погладить её, как глажу мышек». Ладно, с тобой всё ясно, но ей–то какого чёрта знать, что ты всего лишь хотел потрогать её платье, а? Она дёргается, хочет сделать ноги, а ты держишь её, будто это мышь. Она верещит, и нам приходится целый день отсиживаться в оросительном канале, пока эти ребята ищут нас, а потом мы крадёмся в темноте и валим из тех мест куда подальше. И всё время что–нибудь вроде этого, всё время. Хотелось бы мне посадить тебя в клетку и чтобы там было этак с миллион мышей — забавляйся, Ленни, дружище.