Александр Дюма - Путешествие в Египет

• Название: Путешествие в Египет
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Биографии и Мемуары

Роман повествует о путешествии группы европейцев в Египет и на Синай в начале XIX в. Наряду с занимательной фабулой и познавательной ценностью книга представляет интерес с точки зрения истории, рассказывая в живой и образной форме о нескольких наиболее интересных этапах древней и новой истории Ближнего Востока.

---

Впрочем, лоцман оказался достойным почитателем пророка - с окладистой бородой, в ярких просторных одеждах, со степенными, неторопливыми движениями; его сопровождали невольники: несли табак и набивали ему трубку. Подойдя на лодке к нашему судну, турок величественно поднялся по трапу и приветствовал, скрестив руки на груди, капитана, определив его по мундиру; затем он направился к штурвалу и занял место нашего рулевого. Поскольку я последовал за ним и не спускал с него глаз, то увидел, как несколько минут спустя его лицо исказила гримаса, как если бы в горле у него застряла кость. Наконец, ценой неимоверных усилий ему удалось произнести: "Направо". Слово это вылетело у него вовремя: еще секунда - и он наверняка бы задохнулся. После небольшой паузы последовал новый приступ - на сей раз, чтобы произнести: "Налево". Это были единственные французские слова, которые ему удалось выучить; как видно, его филологическое образование продиктовано строгой необходимостью. Однако, каким бы бедным ни был его словарь, его оказалось достаточно, чтобы подойти к якорной стоянке. Барон Тейлор, капитан Беланже, Мейер и я кинулись к шлюпке, а из нее - на берег. Невозможно описать, что я испытал, ступив па эту землю; впрочем, у меня не оказалось времени разбираться в своих чувствах: неожиданное происшествие вывело меня из этого восторженного состояния. Так же как и на парижских площадях, кучера фиакров, кабриолетов и колясок поджидают пассажиров, здесь в Египте погонщики ослов подкарауливают приезжих. Они стоят повсюду, куда может подойти пусть даже всего один путешественник: у Квадратной башни, у колонны Помпея, у иглы Клеопатры. К чести этих славных египтян, следует признать, что услужливостью и назойливостью они превосходят кучеров наших Со, Пантен и Сен-Дени. Прежде чем я успел оглядеться, меня схватили, подняли в воздух, посадили верхом на осла, вынули из седла, пересадили в другое, опрокинули - и все это сопровождалось криками и ударами, наносимыми столь молниеносно, что я не мог оказать ни малейшего сопротивления. Воспользовавшись минутной передышкой, предоставленной мне в результате сражения, развернувшегося из-за моей персоны, я огляделся и обнаружил, что Мейер находится в еще более критическом положении, чем я. Он оказался совершенно беспомощным, и, несмотря на его крики, осел, подгоняемый погонщиком, уносил его галопом. Я кинулся на выручку и сумел вырвать его из рук нечестивца; мы тотчас же бросились наутек и свернули в первую попавшуюся улочку, пытаясь спастись от этой восьмой беды Египта, о которой Моисей нас не предупреждал, но вскоре погонщики, для пущей быстроты взгромоздившись на ослов, догнали нас, показав преимущество кавалерии перед пехотой. На сей раз я даже не знаю, чем бы все кончилось, если бы проходившие мимо добрые мусульмане, по костюмам распознав в нас франков, не сжалились над нами и, молча, никак не известив нас о своих благих намерениях, не пришли бы нам на помощь и отбили атаку услужливых погонщиков ударами плетей из жил гиппопотама. После этого они продолжили свой путь, не удосужившись даже выслушать наши излияния благодарности.

Мы вошли в город, но, не пройдя и ста шагов, поняли, какую допустили оплошность, отказавшись от поездки верхом: ослы здесь представляют собой единственное средство передвижения по непролазной грязи. В жаркие дни улицы Александрии поливают пять или шесть раз на день; это распоряжение полиции выполняют феллахи; они прогуливаются по улицам с бурдюками под мышкой и время от времени сжимают их так, что из них брызжет вода. Эту процедуру они сопровождают двумя монотонными арабскими фразами: "Поберегись справа, поберегись слева". Вооруженные этим приспособлением для поливки улиц, они походят на наших волынщиков2; песок, смешиваясь с водой, образует что-то вроде строительного раствора, из которого только ослы, лошади и верблюды могут выбраться, не теряя собственного достоинства, христиан еще спасают сапоги, арабы же оставляют в вязком месиве свои бабуши (сандалии). Однако наши злоключения только начинались. Миновав узкую, грязную улочку, мы очутились в центре зловонного базара, одной из тех жутких клоак, которую раз пли два в год посещает чума, а оттуда уже ее болезнетворные миазмы разносятся по всему городу. Тщетно старались мы побыстрее выбраться отсюда: базар являл собой такое скопище ослов, верблюдов, торговцев и тюков, что нас только толкали, ругали, прижимали к стенам лавок, мы же не могли сделать ни шагу и хотели было вернуться, когда увидели кади, совершавшего обход в сопровождении кавасов. Сразу на память пришла "Тысяча и одна ночь". Заметив, что в проходе образовалась пробка, он бросился туда и с великолепной невозмутимостью принялся наносить палочные удары по спинам животных и головам людей. Средство это возымело незамедлительный эффект - проход освободился; кади прошел первым, мы - за ним. Позади нас возобновилось движение, подобно тому как река возвращается в свои берега. Через сто шагов кади свернул направо, чтобы разогнать очередную толпу, а мы - налево, к консулу. Около получаса шли мы по узким, извилистым улочкам; у всех домов фасады, начиная от окон первого этажа до самой кровли, выступают вперед, из- за чего пространство над улицей настолько сужено, что сюда почти не проникает солнечный свет. На пути нам встретилось несколько мечетей, ничем, впрочем, не примечательных, только две или три из них во всем городе украшены маданами3, но довольно невысокими и всего с одной галереей. У дверей мечетей, куда вход гяурам ("неверным") закрыт, сидели истинные правоверные - они курили или играли в манкаля4. Наконец мы попали к консулу, затратив примерно час на преодоление всего четверти мили.

Господин де Мимо встретил нас чрезвычайно радушно. Это был выдающийся литератор, неутомимый археолог, ревностный защитник не только национальных прав, но и национальной гордости, поэтому любой француз мог рассчитывать, что найдет здесь не просто любезный прием - как путешественник, но и защиту - как соотечественник. Консул пригласил нас в большую комнату, где когда-то останавливались Бонапарт, Клебер5, Мюрат6, Жюно7 и другие храбрейшие и достойнейшие генералы Египетской экспедиции. Приехав сюда, почти все они переняли восточный образ жизни и самые доступные развлечения - кофе и чубук. Они курили, расположившись на широких диванах, расставленных вдоль стен, и нам показали на полу следы от пепла, падавшего с их длинных трубок. Да, даже самые незначительные эпизоды нашего пребывания в Египте остались в памяти его обитателей.

Во время оживленной беседы, какая обычно завязывается между соотечественниками, оказавшимися за тысячу лье от родины, господин Тейлор изложил цель своего путешествия и порученную ему миссию к паше, после этого мы попросили позвать проводников с ослами, ибо совершенно излечились от желания прогуливаться пешком. Мы двинулись к воротам Махмудийа, ведущим к развалинам древней Александрии. Теперь, не боясь увязнуть в грязи и удобно расположившись в седле, мы могли взирать па этот необычный мир, подобный которому, пожалуй, больше не сыщешь нигде на свете. Для нас, парижан, все было в диковинку: и природа, и государственное устройство, особые, неповторимые небо и земля, язык и нравы, присущие только этой стране, словно здешний народ специально избрал для себя жизнь, во всем отличную от нашей: у нас носят длинные волосы и бреют подбородки, мусульмане же бреют голову и отращивают бороды. Мы наказываем за многоженство и порицаем содержание наложниц, здесь же поощряют первое и никак не ограничивают второе. Для нас женщина - это супруга, сестра, друг, у них же - несчастнейшая рабыня, обреченная жить затворницей: только господин вправе подойти к ее жилищу. Чем она красивее, тем несчастнее, ибо жизнь ее висит на волоске: стоит ей поднять покрывало - и с плеч упадет голова!

Миновав ворота Махмудийа, мы свернули в сторону, чтобы осмотреть небольшой пригорок и по сей день носящий звучное название - форт Бонапарта. Александрия расположена на низменности, поэтому, чтобы завоевать этот город, французским инженерам пришлось лишь насыпать немного земли и сверху водрузить батарею.

Воздав должное памятнику наших дней, мы углубились в прошлое. Древний Египет, Египет, спускающийся вместе с Нилом от Эфиопии, сохранился лишь на Элефантине и в развалинах Фив. Затем последовал Мемфис, его стены видели, как с Псамметихом пало царство фараонов, некогда завещанное Камбизом своим преемникам. Владычество Дария простиралось от Инда до Понта Эвксинского и от Яксарта до Эфиопии. Продолжая дело своих предшественников, которые уже полтора столетия держали в рабстве Грецию азиатскую и пытались завоевать Грецию европейскую то силой, то золотом, то интригами, Дарий замыслил новое, третье вторжение, но в это время в одной из северных провинций, ограниченной на востоке горой Афон, на западе Иллирией, на севере Эмафией, а на юге Олимпом, объявился двадцатидвухлетний царь, решивший покорить эту огромную империю и свершить то, что не удалось ни Кимону, ни Агесилаю, ни Филиппу. Юного царя звали Александр. Он поднимает тридцать тысяч пехотинцев, четыре тысячи пятьсот всадников, снаряжает сто шестьдесят галер и, взяв с собою семьдесят талантов серебра и запас провианта на сорок дней, выходит из Пеллы, проплывает мимо Амфиполя, минует Стримон, пересекает Гебр, за двадцать дней добирается до Сеста, не встретив сопротивления, высаживается на берег Малой Азии, посещает царство Приама, возлагает цветы на могилу Ахилла, своего предка по материнской линии, пересекает реку Гранин, побеждает персидских сатрапов, убивает Митридата, покоряет Лидию и Мидию, завоевывает Сарды, Милет, Галикарнас, подчиняет себе Галатию, пересекает Каппадокию, порабощает Киликию, в долине Исса встречает персов и гонит их перед собой, словно облако пыли, поднимается до Дамаска, спускается к Сидону, завоевывает и грабит Тир, трижды объезжает вокруг стен Газы, привязав к своей колеснице полководца Бесса, как некогда Ахилл Гектора, посещает Иерусалим и Мемфис, приносит жертвы богу иудеев и богам египтян, спускается по Нилу, задерживается в Канопе, огибает Мареотидское озеро и вскоре достигает северного берега.