Исаак Гольдберг - Сентиментальная повесть

• Название: Сентиментальная повесть
• Автор: Исаак Гольдберг
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1937

Журнал «Сибирские огни», №1, 1937 г.

---

И вот Славка пустился в жизнь.

Его поводырем и наставником стал Воробей, курносенький, бойкий, весь измазанный грязью и копотью паренек. Воробей властно, как взрослый, ухватился за Славку и предупредил его:

— Ты, Гога, не робей! Будешь хныкать да сопли распускать, брошу тебя... Мы к теплому морю с тобой уедем! Мы города разные увидим!.. Хорошо!..

Славка поддался. Домой он решил не возвращаться. А бродить по улицам, ничего не делать, питаться всякими вкусными вещами, которые изредка перепадали им, было неплохо. Только одно огорчило Славку:

— Меня не Гога зовут. Я — Слава. Почему ты меня так называешь?

— Ладно! — снизошел Воробей. — Вот ребята поглядят на тебя и кличку тебе новую дадим!..

Позже ребята, с которыми Воробей свел Славку, издевались и, хохоча, назвали его:

— Кислый!..

С этой кличкой Славка и побрел, уносимый чужой волей и чужими желаниями, по городам и дорогам необъятной страны.

Он изведал голод и холод, он испытал побои и ругань, он научился лгать и воровать. Познал Славка и угольные ящики, и котлы для варки асфальта, и поездил на буферах и под вагонами. Не раз Славка был на волосок от смерти. Не раз Славку ловили в облаве. Не раз бегал Славка из приютов и детских домов. Его ясные и приветливые до того времени глаза приобрели злое выражение, он научился никому ни в чем не верить. Его голос стал хриплым. Он привык сквернословить и умел не давать спуску обидчикам.

Он привык встречать косые и недоверчивые взгляды и слышать презрительное: «Беспризорник!».

И он озлоблялся и черствел. Из него вытравлялось все детское.

Скоро он ничем не отличался от Воробья и его компании...

Глава II

1

Высокий человек, зябко кутавшийся в ватное пальто, и засунув руки глубоко в карманы, стоял возле громадного плаката, на котором было написано:

ЛЕНИН УМЕР

Рядом с человеком толпились молчаливые люди. И у всех были бледные и омраченные лица. Все молчали. Только изредка кто-нибудь сдержанно вдыхал.

Человек поежился, оглядел толпу и пошел прочь. Но куда бы ни уходил он от плаката, везде встречал он скорбь, везде видел он опаленных горем людей.

Он ускорил шаг. Мороз крепчал. Снег под ногами скрипел и взвизгивал. На углах извозчики жгли костры. Прохожие шли заиндевелые, озябшие. Человек шел по улицам, сворачивая в переулки. Он дошел до какого-то дома, уверенно прошел ворота, поднялся по загаженной, залитой помоями лестнице и, не постучавшись, вошел в дом.

Навстречу ему вышел незнакомый мужчина.

— А Калерия Петровна где же? — простуженным голосом спросил вошедший.

Незнакомый мужчина оглядел посетителя и прищурил левый глаз:

— А вам, собственно, зачем же Калерия Петровна понадобилась?

— Как зачем? — вспыхнул вошедший. — Я ее муж...

— А-а!.. — протянул незнакомый мужчина. — Вот в чем дело. Вы, стало быть, бывший муж Калерии Петровны?

— To-есть, как это бывший?

— Очень просто! Настоящий муж — это я! Всего и делов...

— Интересно! — нервно засмеялся вошедший и стал расстегивать пальто. Руки его слегка дрожали. — Интересно! Значит, место занято? Рановато! Рановато!.. А Славка где?

Незнакомый мужчина слегка смутился.

— Вот что! — на что-то решившись, сказал он быстро. — Вы раздевайтесь, проходите. Надо вам, я вижу, согреться...

— А где же, все-таки, Славка? — повторил Синельников, раздеваясь и вешая пальто на гвоздь.

— Проходите! — как бы не слыша вопроса, суетился незнакомый мужчина. — Скоро и Калерия придет! Она на базаре... Кой-что, видите ли, продавать унесла...

Они прошли из крохотной передней в комнату. Синельников оглянул комнату. Все в ней было почти так же, как он оставил около года назад. Только вместо прежней простой кровати стояла двухспальная никеллированная, видимо, купленная на толкучке. Синельников усмехнулся.

— Пока-что, будем знакомы! — сказал хозяин. — Меня зовут Владимир Иннокентьевич. Фамилия — Огурцов.

— Мою фамилию вам называть не нужно, — ехидно рассмеялся Синельников. — Знаете, поди. А имя, отчество, на всякий случай, Александр Викторович...

— Распрекрасно! Да вы присядьте!..

Когда Синельников сел к столу и положил на него локти, Огурцов, слегка кашлянув, примирительно проговорил:

— Собственно говоря, врагами нам с вами быть не из-за чего! Ей-богу! Поймите сами: вы уехали, исчезли, как-то один раз написали в том смысле, что, мол, не жди и тому подобное. А Калерия — женщина молодая, беззащитная, ну и...

— А Славка?

Огурцов смущенно засопел.

— Мальчишка испорченный!.. О нем и жалеть не надо...

— Умер?

— Что вы?! Нет, конечно. Просто убежал и теперь где-нибудь беспризорничает...

— Вот оно что, — забарабанил Синельников пальцами по столу и угрюмо засопел.

В это время в передней послышался шум.

— Вот и Калерия! — обрадовался Огурцов. — Калерия! Сюрприз!

Калерия Петровна появилась в дверях с сумкой, с какими-то тючочками. Завидев Синельникова, она выронила один тючок на пол и вскрикнула:

— Ой!..

— Да ты ничего! Не беспокойся! — кинулся к ней Огурцов. — Ты ничего...

Синельников не поднялся ей навстречу. Он хмуро и неотрывно глядел на нее и зло кривил губы.

— Ребенка-то вы могли бы уберечь, сударыня! — угрожающе сказал он.

— Ах, Саша!.. Ах, Александр Викторович!.. Что же я могла поделать?!

— Действительно! — подхватил Огурцов, беспокойно поглядывая на Синельникова. — Что же можно было поделать? Времена такие! Если бы вы... не отлучились, так и при вас это случилось бы. Верьте слову.

Синельников в упор посмотрел на Огурцова. Тот не смутился.

— Вот что! — вспыхнул внезапно и весь зажегся оживлением Огурцов. — Вот что, Александр Викторович! Давайте-ка мы чего-нибудь закусим. У тебя найдется, Калерия?

— Есть, есть! — обрадовалась Калерия Петровна.

Синельников сухо рассмеялся:

— Это что же, вроде мировой? А?

— Ну, скажите лучше: для закрепления знакомства! Повторяю, врагами нам быть нет никакой основательной причины...

— Я с Калерией прожил без малого десять лет... — вставая из-за стола, с горечью признался Синельников. — Радоваться мне ее новой жизни причины нет. А кроме того и Славка... Мальчишку не уберегли... Одним словом, безобразие!..

Синельников стал нервно ходить по комнате. Огурцов следил за ним настороженным взглядом.

— Курить у вас есть что? — резко остановится Синельников. Огурцов быстро поднялся на ноги.

— Представьте, какая удача! — угодливо улыбнулся он, направляясь к комоду. — Имеется недурной табак. Харбинский, фирмы Лопато... Вот, курите!..

Он подал Синельникову пачку табаку, разыскал спички, пододвинул пепельницу. Синельников, кроша на стол табак, скрутил толстую папиросу и жадно закурил. Закурив, он уселся на старое место. Несколько минут оба молчали. И когда Калерия Петровна появилась с тарелками и стала накрывать на стол, а Огурцов достал из какого-то потайника бутылку водки, Синельников, быстро охватив все это внимательным взглядом, уже не отказывался от приглашения пожаловать к столу.

Наливая первую рюмку, Огурцов широко улыбнулся:

— Давайте за наше хорошее знакомство!

Синельников поднял свою рюмку и скривил зло губы.

— Можно и за это.

Огурцов любезно ухмыльнулся.

2

Несколько раз после этого Синельников наведывался к своей бывшей жене. И каждый раз он становится все мягче и добродушней. Но чем приветливей и обходительней казался он, тем испуганней делалось лицо Калерии Петровны, и она облегченно вздыхала, когда двери закрывались за Синельниковым.

Однажды он пришел в отсутствие Огурцова. Узнав, что последнего нет дома, он явно обрадовался.

— Это прекрасно, что ты одна! — прямо заявил он Калерии Петровне.

— Владимир Иннокентьевич скоро придет... — неуверенно сообщила Калерия Петровна.

— Ну, мне времени хватит! — расхохотался Синельников. — Я в каких-нибудь пять минут... Что он у тебя за тип? Спекулянт, как это нынче называется, или просто вор? А?

— Александр Викторович!.. — обиженно начала женщина, но Синельников остановил ее:

— Со мной тебе нечего церемониться... Кажется, люди свои!.. А я вижу сразу птицу по полету. Цена твоему Володеньке грошовая! Да ладно! Не в нем дело... Сказки, ты с ним надолго? Прочно?

Калерия Петровна сжалась.

— Я не понимаю этого вопроса... — тихо уронила она.

— Что ж тут непонятного? Я ясно спрашиваю: эта связь у вас прочная или так, на некоторое время?

— Мы с Владимиром Иннокентьевичем живем как настоящие муж и жена... — тверже оказала Калерия Петровна. — Я от него уходить не собираюсь.