Андрей Ходов - Игра на выживание

• Название: Игра на выживание
• Автор: Андрей Ходов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

В канун 1941 года на военном аэродроме совершает жесткую посадку авиалайнер из XXI века. Выживших «попаданцев» изолируют в «шарашке» под личным патронажем Берии, который не был бы «лучшим менеджером столетия», если бы просто отмахнулся от их рассказов как от провокации и антисоветского бреда. Хотя рассказывают «гости из будущего» страшные вещи — и о скором нападении Гитлера, и о катастрофическом начале войны, и о грядущей гибели СССР. А поскольку советская история не раз переписывалась в угоду «политическому моменту» и каждый «попаданец» толкует события по-своему, Сталину предстоит сделать сложнейший выбор. Скажем, кем считать Георгия Жукова — великим полководцем, выигравшим войну, или «кровавым мясником», гнавшим бойцов на минные поля? Следует ли упредить Гитлера с нанесением удара — или, наоборот, зарыться в глухую оборону? И как успеть за оставшиеся месяцы изменить ход истории, исправить ошибки, реорганизовать и перевооружить Красную Армию, чтобы встретить врага в полной боевой готовности?

Бессонная ночь на 22 июня 1941 года тянется невыносимо долго. Наступает момент истины…

---

Кроме того, были предварительно определены основные направления и назначены ответственные за них. Горелову, как он и ожидал, досталась работа по его «специальности» в ЦКБ-29, то есть по авиации и всему с ней связанному. А плюс к тому сбор информации о грядущих научных открытиях.

Совещание продолжалось часа три, после чего Кобулов предложил каждому сегодня хорошо все продумать, а с утра приступать к делу. Потом закрыл совещание и отправил фотографироваться на новые удостоверения и спецпропуска.

Глава 2

Вместе с сознанием к Николаю Ивановичу пришла боль. Ужасно болела голова, сильная боль чувствовалась в районе бедер и ягодиц, ныло сердце, да и все тело порядком ломило. Немного полежав, прислушиваясь к своим ощущениям, он понял, что лежит в кровати на боку, и попытался открыть глаза. Удалось это не сразу, ибо ко всем уже имеющимся источникам боли добавилась еще и резь в глазах, будто они были сильно запорошены песком. Но проморгаться все же удалось, и Николай Иванович смог немного осмотреться. Помещение, где он находился, явно было больничным, что вполне определенно подтверждало и обоняние. Судя по интерьеру, больница была жутко провинциальной. Если вообще не сельской. Тут он вспомнил, что с ним, собственно, произошло: самолет Уральских авиалиний, объявление по трансляции об аварийной посадке, суета стюардесс, пытающихся скрыть свой страх под дежурными улыбками, сильная тряска и страшный удар на земле, крики, попытка подальше отбежать от самолета.

— Выходит, что убежать мне не удалось, — сообразил Николай Иванович. — Поэтому и больница. И дернул же меня бес лететь самолетом, можно подумать, что эти лишние сутки поездом что-то особо решали! Долетался, сокол!

Немного разобравшись с ситуацией, он попытался подвигать руками и ногами. Судя по всему, конечности были на месте. Но вот попытка приподнять голову прошла неудачно. Голова немедленно закружилась, и он снова соскользнул в беспамятство.

Когда Николай Иванович пришел в себя следующий раз, то в палате обнаружилась медсестра. Молодая девушка в старомодном белом халате из плотной ткани и не менее старомодном белом платке, повязанном уж совсем архаичным способом, как у сестер милосердия на старых фотографиях, дремала на стуле возле кровати. Почувствовав движение, она открыла глаза и улыбнулась.

— Очнулись, больной? Как вы себя чувствуете?

— Не очень, — признался Николай Иванович, с трудом ворочая засохшим языком. — Больно и голова кружится. Давно я тут валяюсь? И что со мной?

— Раз в себя пришли, то ничего страшного, — сообщила ему медсестра с улыбкой, — контузия от удара по голове и еще ожог, но тоже не страшный. Мы вас обязательно вылечим. А без сознания вы были более трех суток. Пить хотите?

— Хочу. — Девушка взяла с тумбочки что-то вроде чайника с носиком и поднесла ему ко рту.

Николай Иванович жадно сделал несколько глотков, ворочать языком сразу стало легче.

— У вас не найдется таблетки какого-то сильного анальгетика? — спросил он, напившись. — Голова очень болит и вообще…

Девушка кивнула, снова потянулась к тумбочке и поднесла к его губам белую таблетку.

— Что это?

— Аспирин, — сообщила сестра. Николай Иванович поморщился.

— А чего-нибудь поэффективнее не найдется?

Медсестра молча пожала плечами.

— Понятно, а еще пишут, что ситуация с медициной все время улучшается. — Он взял таблетку губами и запил ее из поднесенного сосуда с носиком.

— Мои не появлялись? В смысле, жена дети и прочие родственники. Вы им сообщили, что я тут?

Девушка снова пожала плечами.

— Не знаю, спрошу, а вам пока нельзя много говорить. У вас же сотрясение мозга, вам лучше помолчать.

Впрочем, поговорить ему не удалось и в дальнейшем. Следующие две недели весь медперсонал, включая лечащего врача, упорно уклонялся от любых разговоров, прямо не относящихся к лечебным процедурам. Никто из родни к нему тоже не приходил.

Николай Иванович начал волноваться. Появившаяся сначала обида на жену и детей сменилась нешуточным беспокойством. В голову лезли мысли, что с его близкими произошло что-то нехорошее, а медики это скрывают, чтобы не волновать больного.

Очередной больничный день начался как обычно. Лечение явно шло в должном направлении. По крайней мере, голова уже болела не так сильно, да и ожоги, видимо, начали подживать, хоть и чесались неимоверно.

Поэтому сообщение медсестры о посетителе Николая Ивановича одновременно и обрадовало и взволновало. Он смотрел на дверь и гадал, кого именно увидит. Действительность превзошла все его ожидания. В дверь вошел молодой человек в форме, прошел к его кровати и молча уселся на стул. Николай Иванович оторопело осмотрел фуражку с васильковой тульей и краповым околышем, гимнастерку со стоячим воротником и петлицами, темно-синие бриджи и сапоги. Потом снова вернул взгляд к петлицам крапового цвета и хмыкнул.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант госбезопасности, — иронически протянул Николай Иванович, — чему обязан?

Судя по выражению лица вошедшего, это явно была не та реакция, которой от него ожидали.

— Здравствуйте, — поздоровался гость, — а вы, похоже, не удивлены?

— А чему я, собственно, должен удивляться? Не спорю, форма аутентичная, все детали соблюдены, вон даже нарукавный знак правильный. У вас тут костюмированный бал реконструкторов ожидается, или это ролевая игра?

Посетитель понимающе улыбнулся.

— Понятно, вижу, человек вы здравомыслящий и, очевидно, не чуждый интереса к истории, но вот с выводами явно поспешили.

— Да неужели? — Николай Иванович поворочался в кровати, чуть подбив подушку, чтобы удобнее было смотреть лежа на боку. — Тогда кто вы и что вы тут делаете в довоенной форме НКВД?

— Дело в том, уважаемый Николай Иванович, что я, как ни странно это для вас звучит, действительно лейтенант госбезопасности, а за этим окном, — он сделал рукой легкий взмах в сторону оконного проема, — имеет место быть январь 1941 года. То есть время, как вы выразились, довоенное. Удостоверение могу показать, но вы ведь все равно не поверите. Как уже выяснилось из общения с вашими современниками, уцелевшими в катастрофе, в вашем времени их сделать не проблема. Словам моим вы тоже не поверите. Поэтому сделаем проще. Врачи сочли вас достаточно оправившимся для перевозки, через час повезем вас на железнодорожный вокзал, а потом поездом в Москву. Вы ведь знаете Свердловск? Мы специально немного переделали карету «неотложки», чтобы вам все видно было. Посмотрите на город, а потом уже в поезде продолжим наш разговор.

Стук колес поезда больно отдавался в голове. Николай Иванович лежал на полке пустого санитарного вагона, и настроение его было хуже некуда. От мыслей, что ему уже никогда не увидеть ни жены, ни детей, ни внуков, было тошно. Экскурсия по Свердловску оказалась вполне убедительной. Для полной гарантии, что это не продвинутая техническая мистификация, он открывал окно машины, пару раз плюнул на ходу, а в завершение попросил занести его на носилках в здание вокзала. После этого сомнения отпали, ибо он не верил в возможность создания виртуальной реальности такого качества. По крайней мере, на современном ему уровне науки и техники. Пришлось согласиться, что он действительно угодил в прошлое, как бы ни дико это звучало. И теперь ему придется в этом прошлом жить, сколько бы там этой жизни ни осталось. А осталось, следовало признать, не так уж и много: годы преклонные, ревматизм, давление, стенокардия, плюс для полного счастья еще и недавние контузия и ожоги. А уровень медицины здесь соответствует времени. Тут нет необходимых ему диклофенака, беталока, а возможно, и элементарного валидола. А если валидол и начали выпускать, то антибиотиков точно еще нет, по крайней мере, в СССР. То есть перспективы незавидные.

От мрачных мыслей Николая Ивановича отвлек приход лейтенанта Горелова. Тот уселся на пустую койку напротив, положил на колени блокнот и выжидающе посмотрел на него.

— Ну что, уважаемый Николай Иванович, можно с вами поговорить? Медики говорят, что очень утомлять вас нельзя, но ситуация, сами понимаете…

— Что уж тут непонятного? Понимаю я все, и готов в меру своих сил помочь Родине. Тем более что кроме нее у меня никого не осталось.

— Это вы преувеличиваете, — заметил лейтенант, — ваши родители, как я понимаю, живы и здоровы.

— Своих родителей я похоронил. Там. А здесь они даже не знакомы и вряд ли теперь познакомятся, а если даже каким-то чудом познакомятся и поженятся, то их ребенком уж точно буду не я.

— Думаете? — Лейтенант подался вперед.

— Уверен! Сам факт моего и прочих бедолаг пребывания здесь говорит о том, что у этого мира будет другая история. Иначе получается бред.

— Возможно, — не стал спорить собеседник, — мы тоже придерживаемся такой точки зрения. Поэтому так важна любая информация, которую мы можем от вас получить. Догадываетесь, что нас интересует в первую очередь?