Йицхак Ави-Давид - Рассказы израильских писателей

• Название: Рассказы израильских писателей
• Автор: Йицхак Ави-Давид
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1965

---

Он написал ответы намного раньше, чем раздался звонок, и даже не потрудился проверить их правильность. Выйдя на улицу, он чувствовал себя воином, идущим на встречу с врагом.

Между тем опустились сумерки. Небо стало темнее. Начавшийся в полдень небольшой дождик превратился в настоящий ливень. Ветер, раскачивая уличные фонари из стороны в сторону, убавлял и без того тусклый свет. Йорам постоял у выхода, оглядываясь по сторонам. Напряженный и взволнованный, он стоял, как постовой, ожидающий в любой момент нападения. На улице не было ни единого человека.

«Значит, эта история не закончится сегодня», — подумал Йорам. Решающий бой, к которому он готовился, сегодня не состоится. Эта история может затянуться. Что тому стоит следить за ним еще несколько дней?

А может быть, он ошибается? Возможно, что тот уже забыл о нем и занялся своими делами? О, если бы так!

Йорам уже решил вернуться в школу, как вдруг увидел своего преследователя. Тот стоял под деревом, прячась под его густой листвой. Казалось, он дремлет. Лицо его выражало одиночество и печаль. Он, по-видимому, еще не видел Йорама.

При виде стоящего под проливным дождем незнакомца у Йорама сжалось от жалости сердце и на глазах появились слезы, будто он увидел в этой жалкой позе своего отца.

«Видно, у него нет пристанища, — подумал Йорам, — вот он и ходит за мной следом». Йораму захотелось подойти и сказать ему что-то ласковое, но на язык шли другие слова…

Набравшись мужества, мальчик подошел к незнакомцу.

— Что вы здесь делаете? — спросил он. — Что вам нужно?

Тот словно очнулся от дремоты и вдруг сказал:

— Я был уверен, что ты ко мне подойдешь. Здравствуй, Йосеф!

— Меня зовут не Йосеф, а Йорам.

— Пусть так. Какая разница?

— Как какая? Йорам это не Йосеф.

— Это верно, Йорам не Йосеф… Как жаль! Скажи, пожалуйста, сколько тебе лет?

— Пятнадцать, скоро будет шестнадцать, но в чем дело?

— Правильно. Я так и думал, — сказал незнакомец и замолчал.

Йорам решил, что дерзкий тон будет в разговоре более уместным.

— Скажите, пожалуйста, что вам от меня нужно? Зачем вы ко мне пристаете?

— Ты мой сын.

Йорама охватила дрожь.

— Я ваш сын?

— Да, ты мой сын.

— Оставьте глупости, го-спо-дин. Я не ваш сын.

— Хорошо. Пусть нет. Однако ты бы мог быть моим сыном.

— Никогда! Как это я могу быть вашим сыном, если у меня есть отец?

— А разве я говорил, что у тебя нет отца? — сказал неизвестный и засмеялся.

Сердце у Йорама замерло от испуга. Он не знал, как ему поступить дальше. Он понял, что имеет дело с человеком, который не в своем уме. Но не решался его оставить. От волнения он стал вытирать пот, выступивший на верхней губе.

Как только он это сделал, неизвестный оборвал смех и крикнул сдавленным голосом:

— О, этот жест!

— Какой жест?

— Неважно, я потом расскажу. Ведь я знаю, что ты подумал.

— Что же?

— Что я сумасшедший. Правильно?

Йорам молчал.

— О нет, Йосеф…

— Я уже сказал вам, что меня зовут Йорам.

— Верно, я забыл. Нет, Йорам, я не сумасшедший. Я расскажу тебе все. Выслушай меня внимательно. Хорошо?

— Я должен идти домой, — ответил Йорам, дрожа.

— Я провожу тебя. Не пугайся. Я тебе сказал, что я не сумасшедший. Ты не веришь?

— Но идет дождь.

— Это не важно. Мне это не повредит, а ты, так или иначе, должен идти домой. Пошли!

Они пошли вместе, как отец с сыном.

Йорам внимательно слушал историю этого человека под шум дождя, который как бы аккомпанировал его рассказу.

— Несколько лет тому назад я иммигрировал в Израиль. Раньше я жил в Польше. У меня был единственный сын, по имени Йосеф. Я его назвал именем моего отца. Вполне возможно, что, если бы он родился здесь, я назвал бы его тоже Йорамом, здесь многих зовут этим именем, оно очень красивое. Мне оно нравится. Но и Йосеф красивое имя. Не правда ли? Йосеф был прелестным ребенком. Я его любил больше самого себя. И вот он у меня пропал. Это произошло во время войны. Он пропал, как пропали десятки тысяч других детей в Польше. С той лишь разницей, что сын мой не погиб в концентрационном лагере. Нет. Я сам погубил его. Можно сказать, собственными руками. Это произошло в начале войны. Вражеские самолеты налетали каждый день, сея смерть и разрушение. Жители оставили город, спасаясь бегством. Все направились на восток. Туда, говорили люди, враг не доберется, там его остановят. Само собой понятно, что и моя семья была среди беженцев. Дни и ночи вместе с другими мы брели по разрушенным дорогам. Мы шли до тех пор, пока Йосеф окончательно не обессилел. Мальчик был очень хрупким, ему не было тогда еще и пяти лет. Нам пришлось задержаться, пока он не окрепнет. Что еще могли мы сделать?

Мы сидели, опечаленные, на обочине дороги под проливным дождем и вдруг заметили автомашину, она показалась нам ангелом-спасителем. Вел ее наш добрый знакомый, который тоже направлялся на восток. Несмотря на то, что машина была переполнена, он согласился втиснуть туда Йосефа. Хозяином машины был знаменитый врач. Своими добрыми делами он прославился далеко за пределами нашего города. Мы с женой считали, что ребенок будет спасен, если он с этим доктором пересечет восточную границу. Если же машине не удастся пробраться на восток, мы и в этом случае всецело полагались на доктора, который не оставит ребенка, пока не пристроит его в безопасное место.

Но человек предполагает, а бог располагает, мы с женой спаслись, а машина попала под бомбежку. Погибли все. И наш сын. Мы этого, правда, не видели, но об этом нам сказали.

Жена, узнав о постигшем нас несчастье, вскоре заболела и умерла. Я остался один на этом свете.

Она была крепче меня, а умерла, наверно, от горя, а я вот, слабый, болезненный, выстоял. Я скитался по разным странам. Немало настрадался, пережил, немало повидал на своем веку, но остался жив. Может, я надеялся на чудо? Может, меня поддерживала вера, что я еще увижу своего сына? Нет, я не ждал чуда, хотя за годы странствий не раз был свидетелем чудес. Нет. Я не фантазер. Разве я не видел во время бегства от врага на дорогах сотни разбитых автомашин и тысячи трупов? Нет, я не надеялся увидеть сына. И вот случилось, что несколько дней тому назад, проходя мимо школы, я увидел тебя, и сердце во мне забилось. Ты мне напомнил моего Йосефа. Правда, вначале я не обратил на тебя внимания и уже хотел уйти. Ведь со мной не раз случалось, когда встреченный на улице мальчик напоминал мне сына. Но вот я увидел характерный жест — ты время от времени вытирал пот с верхней губы. Йосеф имел точно такую привычку. Детям свойственно и плакать и смеяться, а он в таких случаях, бывало, только проведет рукой по верхней губе. Сколько ни старалась мать отучить его от этой привычки, ей это не удалось. И когда я это увидел, я не мог двинуться с места. Тут-то впервые в жизни меня окрылила надежда, что совершилось чудо и я нашел своего пропавшего сына. Правда, в глубине души я чувствовал, что это иллюзия. Однако я твердо знал, что не смогу освободиться от нее до тех пор, пока не послежу за тобой, пока не поговорю с тобой. Ну вот мы и пришли, — закончил человек свою речь и замолк.

— Что значит «мы пришли»? — испугался Йорам. — Я живу не здесь, не в этом доме.

— Я знаю, знаю, — сказал незнакомец, улыбаясь и продолжая идти. — Ты живешь там, в доме напротив фонаря. Правильно? Слова «мы пришли» означают конец моей истории. Возможно, ты что-нибудь похожее уже слышал. У оставшихся в живых после этой войны в памяти много таких историй, и многие рассказывают их. Я могу лишь сказать, что все они не выдуманные. Ведь человеческая фантазия не способна придумать такое. Во всяком случае, ты не должен осуждать меня за то, что я в течение нескольких дней тешил себя надеждой обрести в тебе пропавшего сына. Поверь мне, я вовсе не хотел причинить тебе зло. Наоборот, если бы все оказалось действительностью, это было бы чудом, как для тебя, так и для меня. Возможно, что и в этом я обманываю себя. Может быть, ты до сих пор убежден, что я сумасшедший? Что ты скажешь, Йорам?

Ничего не ответив и даже не попрощавшись, Йорам в испуге бросился домой. Дома он упал на кровать и разразился рыданиями. Йорам лежал на кровати, уставший, и весь дрожал. Наконец он перестал плакать, но успокоиться все же не мог. Там, в соседней комнате, сидят его взволнованные родители и ждут его, но он не может выйти к ним. Они, безусловно, спросят его, почему он плакал. А он не в состоянии рассказать эту историю с начала до конца и снова не разрыдаться. О чем же он плакал весь вечер? Пока он не найдет правильного ответа, он не сможет показаться на глаза родителям. И Йорам тщетно пытался объяснить причину своих слез. Ни одно объяснение не могло удовлетворить его и успокоить.

Поэтому, дорогой читатель, я подскажу ему.

Не потому ли ты плакал, дорогой Йорам, что не мог превратиться в пропавшего сына того человека и сделать его счастливым?