Инна Тронина - Непреклонные

• Название: Непреклонные
• Автор: Инна Тронина
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2016

В сентябре 2001-го года в Екатеринбурге зверски убита хозяйка элитного банного комплекса Наталья Кулдошина. Расследование преступления зашло в тупик. Несмотря на наличие большого количества всевозможных недоброжелателей, ни один из них не мог даже предположить, кто решился на столь рискованное дело. Вдовец Натальи Юрий Кулдошин по кличке Юра-Бешеный славится своим крутым нравом и страстной любовью к жене. В городе предгрозовая обстановка. Все местные авторитеты желают срочно выяснить истину, иначе начнутся разборки, и уральская столица захлебнется в крови. По воле Юры-Бешеного в дело вступает частная сыщица москвичка Оксана Бабенко. Через некоторое время она выясняет, что убийца — не местный житель, а петербуржец по фамилии Швоев. И руководствовался он при совершении преступления вовсе не материальными соображениями и не любовными переживаниями…

---

— Нет, Денисёнок, у нас больше тёти Наташи. Сердце моё чуяло, но я не хотела верить. Как раз с позавчерашнего дня всё вспоминала её, вспоминала… И две ночи подряд она мне снилась. Решила вам рассказать — не было больше сил терпеть. И сердце так противно, тоскливо жало. Ой, Денисёнок! — всхлипнула Мила, ещё крепче прижимая к себе мальчика.

А тот поглаживал мать по локонам, переступая с ноги на ногу.

— Мам, а тётя Наташа умерла? — спросил он шёпотом.

— Нет, её убили бандиты. Раскроили череп прямо около почтовых ящиков, а тело бросили в лифт. Юра, её муж, только сегодня моим в Питер сообщил. Попросил сказать мне, потому что у него не хватает духу. Он помнил, что отмечаю двойной праздник. Хотел, чтобы узнала завтра, но мама не выдержала. Ей трудно там, с больным папой и с этим горем…

— Её позавчера убили? — закручивая салфетку жгутом, спросила я.

— Да, двадцать седьмого вечером.

Мила посадила Дениса к себе на колени, и оба они застыли, глядя в тёмное окно. Лида хотела что-то сказать, но я наступила ей на ногу. Наверное, я понимала Милу лучше всех остальных и очень жалела, что её весёлый день рождения закончился так.

Женщины поднялись и гуськом потянулись в прихожую. Я выбежала последняя, и все взгляды устремились ко мне, будто я знала ответы на все вопросы. Милины гости не знали, как сейчас надо себя вести.

— Не стоит Милке вопросы задавать, и так всё ясно.

Я понимала, что праздное любопытство может окончательно добить именинницу.

— Моем посуду, убираем квартиру. Милка не должна заниматься хотя бы этим. Вероятно, ей придётся утром выехать в Питер. Может, она сразу полетит на Урал. Всё, что мы можем для них с Денисом сделать сегодня, мы должны сделать. Не смотреть жалостливыми глазами, а действовать. Вы ведь все работаете в косметической клинике?

— Да, все, подтвердила Марианна.

Ей очень хотелось вернуться в комнате и кое о чём спросить Людмилу, но она не решалась.

— Тогда ваш долг — окружить её вниманием именно там. Объясните начальству, что произошло. Помогите, поддержите. Вам зачтётся.

Я на цыпочках вошла в комнату, чтобы собрать со стола грязную посуду. Октябрина с Денисом забились в угол и со страхом смотрели на безмолвную Милу, которая стояла у окна и пальцем рисовала вензеля на стекле.

— Оксана, подожди, — попросила она, не оборачиваясь. — Я знаю, ты многих теряла в жизни. Отец умер, мать погибла. Два брата попали под машину, сестру зарезал жених. И многих друзей ты лишилась. Значит, поймёшь меня, как никто другой. Ничего не нужно делать, прошу тебя. Я ведь не стала инвалидом, и сама могу навести порядок. Мне так даже легче будет, поверь. Я совершенно не нуждаюсь в том, чтобы за мной ухаживали. Денис мой — мужик, и он поможет пережить горе. Скажи девчонкам, чтобы взяли для домашних гостинцы и шли домой. Расстраивать их я не хочу, а мы уже достаточно потанцевали сегодня. Мне было хорошо с вами, правда.

Мила взяла мою руку свои, мокрые и горячие, жалко усмехнулась.

— И вы с Октябриной ступайте к себе, ладно? Не надо, чтобы девочка видела всё это. Пожалей ты её. Успокой, как сможешь. А после я зайду к тебе и всё расскажу.

Мила то и дело смаргивала слёзы. Раскисшая косметика изуродовала лицо, а искусанные в отчаянии губы шевелились около моих глаз. Я обняла Милу и сжала её острые плечи под бархатным праздничным платьем.

— Только об одном попросить тебя хочу, и больше мне ничего не надо…

— Если это в моих силах, сделаю! — с готовностью отозвалась я.

— Мне кажется, что милиция никогда не найдёт убийцу, — медленно, словно каждое слово давалось ей с неимоверным трудом, начала Мила. — Погибла не только моя близкая родственница, крёстная мать, необыкновенная женщина, у которой осталось девять детей. Погибла очень известная в их городе личность. Сказать, что особенно удивилась, не могу. Мы с Юрием считали, что когда-нибудь этим и должно кончиться…

— Если потребуется моя помощь, обращайся в любое время, — перебила я. — Круглосуточно, слышишь? Если не справится милиция, подключится наше агентство. Формальную сторону дела беру на себя. Готова даже заняться этим лично…

— Спасибо! — прошептала Мила и жалобно, как щенок, заскулила. — Ксан, какая ты добрая, хорошая… Мне неловко перед тобой…

— Да нет, я злая. Просто очень хорошо тебя понимаю. Я девочек отправлю по домам, сама тоже уйду, раз ты просишь. Тебе действительно нужно побыть одной. Что случилось, то случилось, и мы не в силах ничего изменить. Но кое-что мы можем, Милка, и сделаем!

Я взяла притихшую дочку за руку, повела за собой. Но остановилась, поймав на себе взгляд Дениса, и пожала его холодную ладошку. Погладила по голове и наклонилась к уху. Денис поднялся на цыпочки. — Не оставляй маму одну. Если что, сразу беги к нам. Понял? Я тут же приду. Не стесняйся хоть ночью, хоть утром…

— Ладно, — серьёзно сказал семилетний мужичок.

— Надеюсь на тебя. Пойдём, Октябрина.

И мы с дочкой удалились, осторожно ступая по скользкому полу, как по льду. А в прихожей и на кухне ждали женщины, с которыми меня сегодня свела судьба. Не будь рядом Дениса, я не решилась бы оставить Милу — такая мука стояла в её сразу погасших, помутневших глазах. Я всё ждала, когда из-за двери донесутся рыдания, но в комнате стояла тишина, и это было ещё страшнее…

* * *

— Мам, я пойду, «видак» посмотрю, — тоном паиньки сказала дочь, одетая в алую махровую пижаму, шарф и шерстяные носки.

Я только что помогла ребёнку выкупаться в ванне, замотала голову полотенцем и отправила в постель. Октябрина часто простужалась именно после бани, а сейчас по квартире ходили сквозняки. Нужно было заделывать окна в четырёх комнатах и на кухне, а у меня не находилось свободного времени. Как назло, в агентстве скопилось очень много работы.

— Смотри, если с уроками порядок.

Я решила включить машину и наконец-то перестирать бельё, которое уже не влезало в ящик.

— Порядок… — не очень уверенно ответила дочь.

Она бочком проскользнула к себе в комнату, а я тут же забыла об уроках, потому что беспокоилась совсем о другом. О нераскрытых делах, о Миле Оленниковой, которой вряд ли смогу помочь в расследовании гибели тёти. Сегодня позвонил из Питера шеф и намекнул, что намечается командировка в Швецию. И поеду туда, скорее всего, именно я.

Думая о своём, я быстро рассортировала бельё. Прикинула, какое следует загрузить в машину сегодня, а какое можно оставить на завтра. Потом вдруг очень захотела курить, вынула из сумочки сигареты с зажигалкой и отправилась на балкон.

Из детской доносились дикие вопли. Наверное, дочь опять поставила один из брутальных импортных мультиков, к которым её приучил Денис. Надавал Октябрине кассет, и теперь она смотрит мультики запоем; особенно любит «Няню-мумию». Сперва я хотела прекратить это безобразие, а потом отказалась от своего намерения. Разумно решила, что ребёнок всё равно «Няню-мумию» будет смотреть, раз это — любимый мультик Дениса. Слишком часто меня не бывает дома, и даже если я спрячу «видак» с кассетами от Октябрины, она всё равно сможет увидеть всё это у Оленниковых.

А Людмиле теперь вообще на всё наплевать. После похорон тёти она стала полной противоположностью себе прежней. Вся в чёрном, гладко причёсанная, с рыбьими глазами, она двигалась, будто во сне. Что-то делала, утром уезжала на работу в клинику, а вечером подолгу курила и молчала. Денис боялся даже подойти к матери, и потому целыми днями болтался во дворе или у Октябрины. Мне несколько раз пришлось кормить мальчишку обедом, но чаще они с Октябриной покупали себе в ларьках всякую дрянь в блестящих пакетиках.

Я заглянула в дочкину комнату и горестно покачала головой. Так и есть — лежит на животе, уставившись в «видак», откуда несётся что-то типа: «У тебя башка, как у мертвяка!» Дрыгает ногами и грызёт сухарики, которые вообще-то полагается подавать к пиву.

К счастью, пива в руках дочери я не обнаружила, зато заметила появление алой шёлковой подушечки в форме сердечка. Задолго до Дня всех влюблённых они принялись задаривать друг друга «валентинками». Октябрина намалевала маркером здоровенное сердце на куртке Дениса, а сама ходила в школу, завязав на макушке громадный красный бант. И, несмотря ни на какие насмешки, не желала его снимать.

Не успела я открыть рот, как в дверь позвонили. Я быстро шагнула назад, в прихожую. Если это Денис, надо всё-таки попросить его вести себя более прилично. Ведь Октябрина смотрит на него, подражает, впитывает, как губка, все словечки и выходки, и потому нужно почаще смотреть на себя со стороны.

Конечно, в отличие от многих упёртых мамочек, я знала, что нотации ещё ни одного ребёнка лучше не сделали. И Октябрина с Денисом могут вообще уйти в подполье, перестанут мне доверять. Они найдут других взрослых для общения, и ещё неизвестно, кем окажутся эти взрослые. Милке, похоже, вообще на отпрыска наплевать. Как отпустила его из дома в девятом часу вечера? Так ведь можно парня и потерять, а тётю этим всё равно не вернёшь.