Антон Ермаков - Авалон:Хроники бессмертных

• Название: Авалон:Хроники бессмертных
• Автор: Антон Ермаков
• Жанр: Фэнтези

Совет Фантомов в смятении — им посланы видения, предвещающие гибель Земли. Чтобы предотвратить катастрофу, они отправляют в наш мир двух посланников, которым необходимо разыскать восемь смертных, связанных узами дружбы, для создания Авалона — магического братства, которое спасёт планету от грядущего Зла…

---

Марии тем временем убирали с лица ожоги. Дварфы прикладывали к коже самые разнообразные примочки и пропитанные успокаивающими травяными отварами бинты, но так как ранение было магическим, оно очень плохо поддавалось лечению. К вечеру уходящего дня, когда Маше в любом случае нужно было вместе с друзьями возвращаться домой, кожа всё-таки приняла более-менее сносный вид и уже не казалась такой красной и воспалённой. Правда, лицо выглядело заметно отекшим — такой уж получился побочный эффект от лечения.

Возвращаться в обычный мир было очень странно и непривычно. Все, о чем не успели распорядиться, оставили на усмотрение Алексиса — в отсутствии Авалона руководить восстановительными работами должен был он. Друзьям понадобится долгий отдых, но, тем не менее, они собирались вернуться в Нифльхейм как можно скорее — как только восстановят собственные силы. Уже пройдя через Портал (который им удалось отыскать с большим трудом), Малиновской всё ещё казалось, что на неё из кустов вот-вот выскочит клыкастый друмлин или набросится какая-нибудь сумасшедшая горгулья. Только увидев вдали такие родные и знакомые огни московских окон, от сердца немного отлегло.

Когда друзья разбрелись-таки по своим квартирам, всем, кто жил с родителями, естественно, влетело по первое число. Ещё на подходе к дому Машин телефон ожил, а потом она получила пугающее смс: «Абонент „Мама“ звонил вам 38 раз». Конечно, ведь она обещала ей, что вернётся вечером следующего дня! Теперь неизвестно, чего бояться больше — пережитого или того, что ей только предстоит пережить.

Ольга Александровна то кричала, то плакала, потом снова кричала и снова плакала. Маше в тот вечер пришлось выслушать очень многое в свой адрес, но общий смысл был таков: дочь загуляла, испортилась и совсем отбилась от рук. Она недисциплинированная и безответственная. У Малиновской в ушах ещё долго стояли мамины вопли: «Вот был бы жив отец, он бы тебе такого не позволил!». Когда мама, в довершение ко всему, разглядела её опухшее и отекшее лицо, она твердо уверовала в то, что её дочь явно злоупотребляет спиртным в непозволительных количествах, если ничем похуже. К счастью, она и в страшном сне не могла предположить, каким было лицо её любимого ребёнка всего пару дней назад!

На этом, вроде бы, можно было и закончить нудные профилактические беседы, но Маша, жутко уставшая, опустошенная и утомленная бесконечными допросами на тему «где ты была всё это время?», с дуру брякнула: «Спасала мир!», отчего Ольга Александровна окончательно рассвирепела и запретила дочери на целую неделю покидать дом, за исключением поездок в институт.

— Я лично позвоню твоему декану и спрошу, так ли уж хорошо ты закрыла прошедшую сессию, как мне рассказывала! — слышался с кухни мамин голос ещё и час спустя. — Теперь я сильно в этом сомневаюсь!

Марии было абсолютно всё равно. В самой глубине души она была даже немного рада запрету покидать родной дом: после всего пережитого не хотелось ни гулять, ни общаться, а уж такие мелочи, как пропущенные пары и несданные зачёты казались просто-напросто не стоящей внимания ерундой.

Малиновская сидела у окна в своей комнате, крепко сжимая в руках кружку горячего чая, и думала, думала, думала… Она могла быть загрызенной огромным друмлином; могла погибнуть от лап ужасных горгулий; её мог проткнуть любой из мертвецов своей острой пикой, застелить из арбалета или бог знает что ещё; в конце концов (об этом даже страшно было вспоминать) Маша чуть не сгорела заживо от рук своего собственного бывшего друга! Так неужели же теперь она будет волноваться из-за всяких мелочей? О чем вообще можно переживать в мире, где у тебя есть еда, теплая и сухая постель, надежная крыша над головой, а твоей жизни ничто не угрожает? Какой же всё-таки я была глупой…

Маша прислонилась лбом к холодному стеклу, и, усмехнувшись самой себе, тихо смотрела, как кружат за окном маленькие снежинки, падая и пропадая в полузамерзших мутноватых лужах…

* * *

На календаре стояло двадцать шестое марта. С момента битвы пролетело чуть менее двух недель, и в наступивший пятничный вечер Авалон — впервые полным составом после всего приключившегося — собрался у Антона дома, чтобы обсудить всё то, что произошло, а также то, чему только предстоит случиться.

Какие бы потрясения ни происходили вокруг, в его маленькой и уютной квартире на шестом этаже всё оставалось по-прежнему: чистота и идеальный порядок. Для самого Антона это было некоей приятной особенностью — знать, что где-то в мире имеется место, где ничто не может и не должно измениться. Каждая вещь всегда находится на специально отведённом для неё пространстве. Например, старые книги, которые стояли на навесных полках ровно и аккуратно, будто солдаты в строю.

Когда все расселись (большей частью на полу), Антон принёс с кухни большую коробку с эклерами, политыми белым шоколадом, и друзья по очереди извлекали из неё вкусное лакомство, увлечённо жуя. Слава забрал себе сразу два эклера — так, на всякий случай.

— В замке начаты большие восстановительные работы, я забегал туда вчера вечером на пару часов, — с воодушевлением сообщил Антон, облокотившись на заваленный бумагами письменный стол — пожалуй, единственное место, вносящее диссонанс в его привычную цитадель правильности и порядка. — Разумеется, они не слишком скоро завершатся… учитывая масштаб разрушений. Но, думаю, всё будет хорошо. В крайнем случае, Алексис за всем присмотрит, — оптимистично закончил он.

— Ну, окна и стены, допустим, можно починить, — Маша, осторожно положив голову Насте на плечо, поджала губы, — а что же делать со всем тем, что непоправимо сломано, разрушено или сожжено?

— Да уж, картины, статуи и мебель утеряны безвозвратно, — согласилась Таня. — Хорошо хоть, что мы удержали этих тварей, не дав им пробраться наверх — иначе бы весь Нифльхейм целиком испоганили!

— Зря мы только вставляли новые витражи! — сокрушался Антон. — Они все до единого побиты. Ни одного целого не осталось! Придётся всё начинать заново.

— Вещи — ерунда. Они не имеют значения. Слава богу, что всё это закончилось! — вздохнула Настя. — Меня до сих пор трясет, как только я начинаю вспоминать. И само сражение… и всё остальное… и, вы знаете — они приснились мне недавно, — Настасья начала задумчиво водить пальцем по полу, опустив глаза. Не было нужды уточнять, о ком она говорит. Тема Флавиуса и Сильфиды постоянно незримо присутствовала среди них, витала в окружающем воздухе, но они старались этого не озвучивать — боль от потери всё ещё была слишком свежа.

— Ты знаешь, а ведь и мне тоже. — Антон отложил надкусанный эклер в сторону и приуныл. — Они просто стоят передо мной и улыбаются. Ничего не говорят. Молчат и наблюдают. Как будто знают, что у нас всё получилось, и мы со всем справились.

— И Пончик… — начала Таня.

— Я вас прошу, давайте не будем сейчас об этом! — взмолилась Малиновская. — Я только-только начала успокаиваться, и тут все сначала. Я не вынесу этого!

— Хорошо, не будем, — миролюбиво согласилась Татьяна. — Но… раз уж мы начали… можно всего один вопрос? А то мы по отдельности-то это обсуждали, но вроде как сегодня все собрались…

— Давай, выкладывай. — Машка махнула рукой.

— Евгений. Что с ним в итоге стало?

Бирюк насторожился. Слава замер с набитым ртом, так и не успев дожевать. Сеня перестал облизывать свои пальцы, перепачканные сладким эклером. Все как-то спонтанно, не сговариваясь, одновременно посмотрели на Антона, и он понял, что ответить на этот вопрос придётся, видимо, ему.

— Никто в точности не знает, — наконец произнёс он после некоторой паузы. — Если уж непосредственные участники событий мало что запомнили, — Антон кивнул на Настю с Машей. — То что могу сказать вам я? Дварфы говорят, что Огненный Князь сгинул. Под этими словами много чего можно понимать…

— Ты хочешь сказать — он умер? Погиб? — уточнил Бирюк.

— Возможно, — уклончиво ответил Антон.

— Пончик нанесла ему страшный удар, — Маша поежилась, нехотя извлекая из памяти жуткие воспоминания. — Я думаю, он бы не выжил. Я просто хочу сказать, что… если я вдруг ошибаюсь… Я просто не представляю себе, как, каким образом он мог бы остаться жив. Горгульи унесли его, да, но он получил ужасные раны…

— Ладно, мы всё равно никак не сможем этого проверить, — сказал Бирюк. — Конечно, рано или поздно правда узнается — она ведь всегда узнаётся.

— Вы и вправду думаете, что это именно он был Воплощением Зла? — неожиданно спросила Настасья. — Это про него говорила Сильфида? Что он явится на Землю?

— У нас слишком много вопросов и ни одного ответа, который можно было бы дать наверняка, — Антон пристально посмотрел на неё. — Моё мнение: скорее да, чем нет. Ибо только истинное Зло способно развязать столь кровопролитную войну.