Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

• Название: Ночь с четверга на пятницу
• Автор: Инна Тронина
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2016

Во время новогодних праздников 2007 года бывший майор милиции Артур Тураев встречается со своим давним другом — дипломатом Львом Райниковым. Тот просит помочь ему выполнить просьбу пропавшего без вести Вячеслава Вороновича — предать гласности обширное «досье» на двух милицейских генералов, один из которых является непосредственным начальником Тураева. В данный момент Тураев работает на АЗС после выхода из заключения. Ему меньше всего хочется ввязываться в сомнительные и опасные дела, но он не может отказать другу. Братья Василенко «крышуют» преступные группировки — не только в России, но в СНГ, и в дальнем зарубежье. Воронович в последнее время много общался с главарём одной из них, и поэтому знал много. Боясь, что из-за этого его уничтожат, Воронович играет на опережение и «сливает» компромат на шефа и его «красных» покровителей. «Оборотни в погонах» и бандиты узнают о досье и открывают охоту за ним. Они задействуют все имеющиеся возможности, не брезгуя ни шантажом, ни клеветой, ни насилием. Жизнь Артура буквально «висит на волоске». Он ищет соратников и помощников, без которых невозможно работать. И главными из них оказываются пасынок убитого Льва Райникова Стефан, а также его вдова — профессиональная разведчица, шведка Сибилла. Обе стороны настроены непримиримо. Начинается «война без правил». В могилы «оборотней» удаётся «вбить осиновый кол», но победа достаётся дорогой ценой…

---

— Один я дурью маюсь, — дёрнул углом рта Лёвка, и тёмно-ореховые его глаза впервые блеснули жизнью. — Ну, здравствуй, что ли, друг мой давний! — И широко раскрыл объятия.

— Привет! — широко улыбнулся Артур. — Рад желанной встрече. Всё-таки новогодние чудеса случаются, верно?.. — И он, со своей стороны, крепко сжал Лёвкины плечи, похлопал по спине.

— Мы оба очень сильно изменились.

Райников опять погрустнел. — И далеко не в лучшую сторону. — Он потрогал пальцами подбородок, шею, воротничок рубашки. Потом схватил себя за горло, словно пытаясь ослабить узел галстука. Судя по всему, Лёвка стеснялся своей слабости, старался скрыть её, но безуспешно.

Артур понял, что давний друг чего-то если не боится, то уж точно опасается. И это, скорее всего, слежка. Намётанным оком сыщика он осмотрел окрестности, но ничего подозрительного не обнаружил. Впрочем, на заправке трудно было сделать окончательные выводы — ведь картина меняется ежеминутно.

— Ты уж точно таким нервным не был, — согласился Артур, продолжая наблюдать за Альгисом, который тщательно надраивал райниковский джип. — Ладно, не кряхти, говори, чего надо. Ты ведь приехал не просто с Новым годом меня поздравить. У тебя проблемы возникли, причём совсем недавно. Только не ври и не скрывай ничего, иначе не стоило приезжать.

Артур по движению глаз Лёвки видел, что тот соображает, какими словами лучше обрисовать сложившееся положение. При этом Райников оглядывался по сторонам, как загнанный зверь, и по воротничку его рубашки ползли сырые пятна.

Тураев заметил знакомую бархатную родинку на Лёвкином левом ухе и опять улыбнулся, отчего его лицо стало не симметричным. Он положил ладонь на Лёвкин локоть и подвёл его к прилавку с автомобильными шампунями. Райников некоторое время так и стоял, глядя на разноцветные флаконы и барабаня пальцами по стеклу.

Артур уже не торопил Лёвку — недавнее раздражение сменилось доброжелательным спокойствием, даже нежностью. Сердце постукивало часто, как-то скользяще, словно поддразнивало. И с каждым толчком по жилам разливалось слабенькое, но приятное тепло.

Тураев сразу и не понял, почему всё так получается. А после вдруг вспомнил всё, что было давно, в конце апреля того же девяносто третьего. Они с Мариной и грудным Амиром жили тогда в трёхкомнатной квартире на Пресне — просторной, но неустроенной. Оба молодых супруга вели светский образ жизни и редко бывали дома. Свободное их время полностью поглощал ребёнок, брошенный на двух бестолковых нянек.

И туда же приехал отчим, Альберт Говешев, заправлявший большими делами в мэрии, как перед этим — в Мосгорисполкоме. Он не сменил даже кресло, стол и табличку на дверях — просто его солидная должности после победы демократии стала называться по-другому. И ещё — вместо красного банта Альберт Александрович, сын убитого венгерского коммуниста и русской переводчицы, стал прикалывать на грудь трёхцветный.

Артур до крайности изумился, увидев отчима в дверях, потому что незадолго до этого они в пух и прах разругались. Да и без того вряд ли по доброй воле навестил бы Альберт Говешев сыночка любимой Норы от её первого брака. В последнюю неделю мать Артура вообще не видела супруга — он дневал и ночевал в мэрии накануне судьбоносного референдума о доверии президенту Ельцину и Съезду народных депутатов России. Альберт то и дело пил сердечные таблетки, потому что за нежелательный результат референдума и возможные беспорядки пришлось бы отвечать перед ну о-очень высоким начальством.

И вот после того, как измученные «шоковой терапией» граждане героически одобрили политику властей и пожелали продолжения вивисекции, Говешев немного успокоился, выбрал «окошко» в своём плотном графике и велел водителю ехать к Зоопарку. Там недавно построили очередной элитный дом, а квартиры раздали подросшим детям новых властителей.

— Чего там опять у вас, Альберт Александрович? — простонал Артур, поворачивая к отчиму помятое после очередной оргии лицо, густо заросшее синеватой щетиной.

Пальцем с обручальным кольцом он осторожно трогал ссадину на скуле. И припоминал, что, кажется, пьянка закончилась страшной дракой. Артур поморгал распухшими веками, отметил, что слева, кажется, должен быть бланш, и без тени стыда во взоре уставился на Говешева. В извилинах запуталась весьма подходящая к случаю песенка Высоцкого «Ох, где был я вчера!»

Отчим смотрел на пасынка с отвращением и почти что с ненавистью, потому что сам он сиял розовой свежестью своей ухоженной кожи, благоухал французским лосьоном и переливался блеском дорогих тканей костюма и плаща. Между делом Тураев определил фирму, осчастливившую Говешева своим прикидом — «Оскар Якобсон». И вспомнил, что на последний день рождения отчим подарил матери норковое манто модели «Ламбада».

— Ты как, не колешься ещё?

Говешев обвёл глазами спальню, заваленную не менее дорогими, чем у него, шмотками. Со спинки кресла свисал коричневый клубный пиджак от Ива Сен-Лорана. Валялось здесь и вечернее дамское платье со стразами, а из-под него несмело выглядывало кружево полупрозрачного бюстье.

Было похоже, что отчим действительно ищет шприцы и ампулы следи валяющихся на полу вещиц. Артур лишь усмехнулся потрескавшимися губами и откатился подальше к стене, где за тахтой у него была припрятана заначка.

— Впрочем, мне-то наплевать — мать твою жалко. Я бы за миллион долларов к тебе не поехал, но она попросила… и ещё кое-кто. — Отчим скорчил такую мерзкую рожу, что Артур сообразил — речь идёт об его родном отце.

Теперь Артуру уже не требовалась опохмелка. Он скинул компресс со лба, набросил на голые плечи махровый купальный халат, забытый здесь вечера, и взглянул на отчима совсем другими, ясными глазами.

— Я вас слушаю, — даже слишком почтительно произнёс неисправимый бретёр, тайком ощупывая пострадавшее ещё в одной драке ребро и жалея, что не внял советам тёщи и не съездил на рентген.

И надо же так случиться, что старый синяк под глазом не рассосался, а ему вчера новый поставили! Как же, снаряды в одну воронку ещё как падает!.. Артур всегда называл отчима на «вы» и по имени-отчеству; и каждый раз тот начинал дёргать уголком тонкогубого рта, прижмуривая левое веко. Странно, неужели до сих пор он надеется услышать в свой адрес желанное слово «отец»?

— Только почему они сами не приехали? Ну, хотя бы мама… Отцу-то сейчас не до меня, ежу понятно…

— Я Норе не разрешил! Не хватало, чтобы, она свинарник твой увидела! И твою отвратительную физиономию!

Отчим махнул рукой, словно отрубая для пасынка путь к спасению, и поискал кресло, в которое можно было погрузить крепкое, упитанное тело.

— Погубишь ты мать, Артур, помяни моё слово! Не знаю, когда, но погубишь! Но, пока я жив, этому не бывать! Что же касается его… — Говешев мстительно усмехнулся. — Самому бы теперь уцелеть! А тут ты со своим блядством! Вот уж что сильнее всего на свете, так это гены… Не вечно на его улице праздник будет — когда-то и отвечать придётся. И вот если кресло под ним зашатается, всё в ход пойдёт. И твои дебоши в дорогих ресторанах, и твоя шестнадцатилетняя супруга. Но, самое главное, твоя красавица-шведка, от которой за версту несёт «конторой». Теперь ты сам решай, что для тебя дороже. Спокойствие родителей или… — Говешев закашлялся, прижимая ко рту белоснежный платок с золотистой кромкой.

Дверь на балкон была открыта; с улицы слышались детские крики и шум весенней Пресни, пропахшей клейкими тополиными листочками и подсыхающей после зимы землёй. Пылинки плясали в солнечном луче, и жужжала над ухом уже проснувшаяся муха.

— Вы… о Сибилле? — До Артура будто только сейчас дошёл смысл сказанного. — Несёт «конторой»? Я только не знаю, чем эта «контора» пахнет. А вы знаете? И вообще, кто решает такие вопросы? Нужны ведь доказательства того, что человек связан со спецслужбами. То, что отец Сибиллы дипломат, ещё ни о чём не говорит. Не все они шпионы, в самом деле! И потом…

Артур хищно усмехнулся, пятернёй взъерошил копку иссиня-чёрных волос надо лбом.

— Неужели у нашей родины ещё остались секреты? Фу, это же моветон! И от кого — от Швеции! Да разве наши уважаемые президенты ещё не всё вывалили непосредственно руководителям стран НАТО? К чему потеть-то?

— То, что она шведка, ещё не означает, что работает она именно в пользу Швеции, — веско парировал Говешев. — Эта публика не брезгливая — кто наймёт, на того и пашет. И хватит ёрничать — положение действительно очень серьёзное. Мне тоже не хочется отвечать там, — Говешев мотнул подбородком в направлении Лубянки, — на разные каверзные вопросы. Кто определяет принадлежность к «конторе», ты спрашиваешь? Есть такие люди, в контрразведке заняты. При «совке» — Второе управление КГБ. Не знаю, переименовали его или так оставили. Я бы с органами не столкнулся никогда, если бы не твоё величество! И дружку своему Лёвке Райникову тоже передай — пусть осторожнее при ней языком треплет. Его отец за бугром «под прикрытием» не один год проработал и говорит, что шпион шпиона за километр чует. Он как услышал, что Сибилла Силинг появилась в Москве, да ещё вас, идиотов, в постель затащила, так, выражаясь современным слэнгом, в осадок выпал! Тебя-то, слава Богу, женить успели, а Лёвку она вполне зацапать может. Через него ей дорога откроется в дипломатический мир, а там половина — «под прикрытием»! На любом приёме наслушается такого, что после не на один международный скандал хватит. Это только на приёме, так ведь она в постель ко многим из них прыгнет! Марк, Лёвкин отец, никак вырваться из Лондона не может, чтобы отпрыску мозги вправить. А потом, боюсь, поздно будет…