Александр Орлов - Героическая тема в русском фольклоре

• Название: Героическая тема в русском фольклоре
• Автор: Александр Орлов
• Издательство: Институт русской цивилизации
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4261-0095-4

В книге публикуются произведения выдающихся отечественных ученых А. С. Орлова (1871–1947) и В. Я. Проппа (1895–1970), посвященные героической теме в русском фольклоре и книжных источниках.

Героизм был излюбленной темой русского фольклора с глубокой древности, причем повествования о воинских подвигах привлекали особое внимание русских не только как приключения, интересные своим драматизмом, но понимались как беззаветный труд во благо и на славу Русской земли. В фольклоре и литературе наши предки выработали картины, полные великих образов, создали прекрасные памятники русского героизма «в память предыдущим родам».

---

Но Владимир не придает словам Чурилы никакого значения. Они вместе с Дюком выходят из церкви. У церкви уже толпятся киевляне и глазеют на необычайного коня Дюка и на его убор.

Еще идя в церковь, Дюк присматривался к Киеву, и на обратном пути он беседует с Владимиром о городе.

Все ему в Киеве не нравится. Все нехорошо, потому что для Дюка это слишком просто и недостаточно изысканно. Киев, о котором говорили, будто он «на красы стоит», совершенно разочаровывает Дюка. Картина Киева, какая рисуется из разговора Дюка с Владимиром, полна глубочайшего интереса. Картина города, которая постепенно вырисовывается в былине, даже в мелких деталях отражает московский городской быт XVI–XVII вв. Это устанавливается сравнительным изучением источников, как будет видно ниже.

На все, что Дюк видит, он качает головой. Это качание головой начинается еще в церкви.

И столько Богу не молился,
Сколько по церкви посматривает,
И посматривает и сам почамкивает,
А на князя Владимира взглянет, —
Только головой пошатает,
На Апраксию королевичну взглянет, —
И рукой махнет.
(Рыбн. 197)

Оказывается, что и Владимир, и Евпраксия одеты совсем просто. Он, Дюк, одет гораздо лучше них.

И у тебя, Владимир-князь стольно-киевский,
Платье как у нас у самого бедного.
Но и у тебя супруга Апраксия королевична,
Так у нас этак бедная женщина средится.
(Рыбн. 197)

На улицах Дюка поражает, что все в городе деревянное. Деревянные церкви Киева не вызывают восхищения Дюка.

Я слыхал от родителя от батюшки,
Что Киев-град очень красив, добр есть,
Ажно в Киеве да не по-нашему,
Церкви-ты у вас все деревянные,
У вас маковки на церквах всё осиновые.
(Рыбн. 29)

Его поражают простые, деревянные, не резные ворота, а также и состояние дворов.

У вас ворота-ты сосновые,
А на дворе хоть медведь ногу сломи.
(Рыбн. 63)

Коновязи во дворах представляют собой простые деревянные столбы с лужеными кольцами, даже во дворе Владимира.

Но самое ужасное в Киеве — это состояние мостовых. Упоминаются три вида мостовых: земляные, деревянные, кирпичные. Ни один из этих видов не может его удовлетворить.

А мостовые у вас черною землею засыпаны,
Подмыло их водою дождевою ди,
Сделалась грязь то по колена ди,
Замарал я сапожки ты зелен сафьян.
(Рыбн. 29)

Когда бывает дождь, на улицах образуются ручьи и жидкая грязь, так что Дюк приходит в церковь с забрызганным платьем и замаранными сапожками зеленого сафьяна.

Но даже в тех случаях, когда настланы деревянные мостки, о них можно сломать себе ноги.

А твои мосты, сударь, неровные,
Неровные, все сосновые.
(Рыбн. 181)

В Киеве Дюка не удовлетворяют даже кирпичные мостовые, хотя в иных случаях он хвастает, что дома, в Индии, у них настилаются мосточики кирпичные.

Еще в Киеве у вас все не по-нашему:
У вас настланы мосточики кирпичные,
И порученки положены калиновы;
Пойдешь по мосточикам кирпичныим,
Медное гвоздье-то приущиплется,
Цветное-то платье призабрызжется.
(Рыбн. 16)

В таких разговорах они приближаются к палатам Владимира, куда Дюк приглашен отобедать.

Дюк не только хулит и поносит Киев, но и противопоставляет ему свою родную Индию или Волынь. Однако картина Индии более полно выяснится позднее, когда туда будут отправлены послы из Киева, и соответственно может быть рассмотрена позднее.

В палатах у Владимира тоже все «не по-нашему». Все поражает Дюка своей убогостью.

У вас мосты сосновые.
Стены и потолки у вас не расписаны,
Столы у вас дубовые,
Скатерти забраные.
(Рыбн. 63)

Лестница сделана из простого черного камня и не устлана никакими коврами или сукнами (Рыбн. 63).

Вся эта картина Киева дается Дюком с целью самовосхваления и самовозвеличения. Он мнит себя выше этой киевской простоты.

Чванство Дюка достигает своего предела за столом. Простота угощения за столом Владимира соответствует простоте всей обстановки. Оно состоит из калачиков, лебедей и вина.

Ни одно из этих угощений Дюк не может есть. Калачики — не для него. Раньше, чем их отведать, он их нюхает; понюхав такой калачик, он надкусывает верхнюю корочку и кладет ее обратно на стол, а нижнюю корочку бросает под стол собакам. Он ест только середину, но иногда даже и ее не ест.

Калачик ест, а другой под стол мечет,
А с иного верхнюю корочку вырежет, на стол кладет,
Середочку сам он съест,
А нижнюю корочку под стол кинет.
(Рыбн. 31)

На вопрос Владимира:

Что ты, Дюк, чем чванишься?
Верхню корочку отламывашь,
А нижню прочь откладывашь?
(К. Д. 8)

Дюк разъясняет, что он не может есть киевских калачиков потому, что они дурно пахнут, причем корочка верхняя и корочка нижняя издают запахи разные, но одинаково для Дюка невыносимые. Снизу калачики пахнут кирпичной печью, в которой они пеклись, а также углями от сосновых дров, а сверху они пахнут хвоей, так как их обрызгивали с помела из сосновых веток.

Сверху пахнут на фою сосновую,
А снизу на глину на кирпичную.

Дюк настолько утончен, что киевских калачиков он есть не может.

Эта деталь очень часто разрабатывается весьма подробно. Слово «помелушко» может иметь разное значение. С одной стороны, этим помелушком «пашут» печи, т. е. метут, обмахивают их, с другой стороны, ими обрызгивают калачики сверху водой, когда они пекутся.

У вас печечки все каменные,
Помялчики у вас сосновые,
Пахнут калачики крупивчаты
На тую ль на серу на сосновую,
На сосновую серу на капучую;
Не могу я есть калачиков крупивчатых.
(Рыбн. 29)

Также не может Дюк и пить киевского вина, так как оно отдает бочкой:

Не могу пить зелена вина,
Пахнет на бочки на дубовы,
На обручи на еловы.
(Рыбн. 106)

Мало того: это вино пахнет затхлыми погребами.

А твое, сударь, горькое зелено вино
Пахнет на затохаль великую.
(Рыбн. 181)

Вино невозможно пить, так как в погребе, где оно стоит, не проделана вентиляция.

Не могу я пить ваших напиточков сладкиих,
Потому что ваши напиточки сладкие,
Меды да стоялые
Повешены в погреба глубокие.
Туда не ходят вольные воздухи, —
Они там заткнулися.[170]
Потому и не могу я пить ваших сладких напиточков.
(Гильф. 131)

В некоторых вариантах Дюк выплескивает вино на пол. Он привык к виноградным винам, а не к хлебному вину.

У нас вина пьют виноградные…
У вас все не по-нашему:
У вас вина-ты хлебные,
Меды-ты у вас кислые,
А у нас меды-ты стоялые.
(Рыбн. 63)

Дюк вызывает особое возмущение Владимира тем, что он не только чванится и хулит все киевское, но при этом еще превозносит свою родную Индию или Карелу или Волынь с Галичем.

Описание, которое дает Дюк своему родному краю, имеет для нас первостепенное значение, так как оно вскрывает весь замысел песни. На этом описании мы остановимся ниже, так как в песне оно дается вторично, когда на родину Дюка посылается Добрыня и воочию убеждается в Дюковом богатстве.

Противопоставляя бедность Киева и богатство Индии, Дюк явно издевается над Киевом. Свое хвастовство он кончает словами:

Эта хвальба да не похвальба:
Есть насыпано двенадцать погребов все глубокиих,
Красного золота, чистого серебра, мелкого скатного жемчуга:
На один я на погреб — на красное на золото —
Скуплю и спродам ваш город Киев.
(Рыбн. 131)

Эти слова завершают выходки Дюка. Дальше Владимир терпеть уже не может. Он должен принять какие-то меры и ему сразу ясно, что надо сделать. Владимир распоряжается послать кого-нибудь в Индию, чтобы «обценить» Дюково добро, т. е. сделать опись его богатству и убедиться, так ли он богат, как он рассказывает. С этого момента начинается новая и, собственно, основная часть песни.