Пьер Нор - Двойное преступление на линии Мажино

• Название: Двойное преступление на линии Мажино
• Автор: Пьер Нор
• Издательство: Республика
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01781-9

Остросюжетный роман Пьера Нора «Двойное преступление на линии Мажино» является первым французским шпионским романом. В связи с угрозой нападения фашистской Германии Франция на северо-востоке строит мощные оборонительные сооружения, так называемая линия Мажино. Все опасались проникновения немецких шпионов в оборонительные тайны этого чуда военной техники. Герой романа — вовсе не Великий Детектив, а лишь хороший солдат на службе своей родине.

---

— Кончено, — сказал Капель. — Кончено.

— Да, — сказал Малатр, — кончено, кончено, мерзавец. Мог бы и не вкладывать оружие ему в руку. Неужели ты рассчитываешь отделаться пятью годами?[38]

Он угрожающе двинулся на Капеля.

— Стоп, — сказал Ардан. — Вы ошибаетесь, господин майор. Расправу над собой совершил преступник.

— Как? — воскликнул Малатр.

К Капелю вернулось самообладание.

— Его фамилия Кюнеке, — сказал он, — он обер-лейтенант рейхсвера. По крайней мере, так он сам только что сказал мне. Наверняка это правда. И это все объясняет.

— Однако скажите, что здесь делаете вы?

Они следили за ним — Кунц и он, — вмешался Ардан. — С какого момента? Вот это и я сам хотел бы узнать. Они расскажут нам об этом позднее. Что произошло здесь с тех пор, как вы вошли с ним сюда? Почему вы выгнали отсюда людей?

— Я считал его лишь виновным в убийстве майора. Но никогда не подозревал, что он — не французский офицер. Я хотел арестовать его, но… только не в присутствии младших по званию.

— И что дальше?

— Он оглушил меня ударом дубинки. Когда через несколько минут я пришел в себя, он стоял здесь, посреди комнаты, и пристально смотрел на меня. То, что он сказал мне, я запомню надолго: «Я рад, что не убил вас, Капель. Несколько лет назад, когда я только овладевал своей профессией, я уже тогда знал, что буду рад, отправившись в это большое плавание, померяться силами с французским офицером. Один на один, вы понимаете? И потом, я жил вместе с вами. Такое не забывается. Вы замечательный парень, вы мне гораздо ближе, чем многие мерзавцы из своих.

Скажите им, что я убил господина майора д'Эспинака лишь потому, что этого потребовало выполнение моей миссии, и что я бесконечно сожалею об этом. Здесь на столе я оставляю для г-на капитана Ардана вот это письмо, которое очень прошу его отправить в Германию. Прощай, старина». И, улыбнувшись, он пустил себе пулю в лоб. Я кинулся к нему, чтобы выхватить оружие. Но упал вместе с ним. Вот и все.

Ардан подошел к столу и взял конверт. Он не был запечатан. «Благородно», — сказал капитан. Заклеил конверт и, не взглянув на адрес, положил его в карман.

— Снаружи потери есть? — спросил он Малатра.

— К счастью, ни одного убитого.

— А Веннар?

— Ему повезло, как всегда.

У капитана вырвался вздох облегчения. Два человека положили тело на носилки. Ардан наклонился, закрыл мертвому глаза. Когда выпрямился, сказал тихим голосом:

По правде говоря, теперь, когда все кончено, надо отдать ему должное. Это был настоящий мужчина и офицер.

И он совсем просто, чисто по-французски, без напускной торжественности, на мгновение застыл в стойке «смирно» и отдал честь.

Все последовали его примеру.

Эпилог

Пренебрегая лифтом, Ардан взлетел вверх по лестнице, перескакивая через несколько ступенек сразу. Ему не пришлось звонить в дверь. Женевьева Левель уже улыбалась ему с порога.

— Слава Богу, — сказала она. — Все кончено.

— Дорогой дружочек, вы меня оскорбляете. Разве вы сомневались в этом?

— Я читала ваши донесения. Вы были не слишком многословны. Даже патрон жаловался на это.

— Это была моя ему месть. Помню его нотацию: «Я знакомлюсь лишь с отчетами, содержащими результаты». В таком случае достаточно просто сообщить: «Готово».

— Ну, быстро рассказывайте.

Ардан вытянулся в кресле и притворно зевнул.

— Это будет долго и скучно, — сказал он. — Но вы ведь женщина, так что вы все равно найдете способ выведать у меня все, что вас интересует.

Так вот. Теперь мы знаем, что произошло с Эспинаком, из тех листков его дневника, найденных у этого немца.

В день принятия им командования на «Старом Фрице» ему бросается в глаза лицо Легэна, оно будит в нем смутные воспоминания, вызывает недоверие, настороженность и ощущение опасности. Но он не может вспомнить «о месте и обстоятельствах встречи» с ним. В продолжение нескольких дней он борется со своей мнительностью, уверяет себя, что это какое-то случайное сходство, упрекает себя в профессиональной деградации. Тем не менее, чтобы понаблюдать за этим человеком, он приближает его к себе, сделав вторым адъютантом.

Чудесной ночью после вечеринки у него в доме он идет пройтись по лесу. На обратном пути он проходит через сад. Огибает угол виллы и как раз в тот момент, когда входит в зону света, почти натыкается на Легэна — тот был в спортивной куртке, с платком на шее и в фуражке. Секундный шок. Он сразу узнает этого человека.

Четыре или пять лет назад он видел его лишь какую-то долю секунды, но именно при таких же обстоятельствах, в такой же обстановке, в такой же одежде. Эспинак вылезал через подвальное окошко погребка так называемого частного отеля в пригороде Висбадена — одной из резиденций германской разведслужбы. И в саду он нос к носу столкнулся с тем, кто выдавал себя, как он узнал позднее, за сына хозяина дома, приехавшего к отцу на несколько дней каникул. Эспинаку удалось тогда ударить первым и скрыться.

Эта новая встреча была более мирной. Но у Эспинака возникло ощущение, что тот его тоже узнал. Причина, которой Легэн объяснил свое присутствие здесь в этот час и в этом одеянии, была явно надуманной. Но майор притворился, что удовлетворен объяснением. Он вернулся к себе, поразмыслил, занеся свои соображения в дневник, и составил рапорт своему шефу, в котором испрашивал у него совета и распоряжений, а также предупреждал о возможном нападении на него. Обо всем этом нам рассказал дневник.

А остальное легко восстановить. Рано утром в своем кабинете, где хранились официальные штампы, Эспинак написал на конверте адрес, вложил туда рапорт, запечатал пакет и лично отдал его начальнику почтового подразделения. Вероятно, его обеспокоило то, что Легэн под каким-то предлогом задерживается в лагере после его отъезда, но он не смог найти достаточного основания, чтобы этому помешать. Начальник почты, страшно боявшийся увольнения и потому упорно лгавший, в конце концов признался, что, сам не зная как, утерял письмо. Таким образом, им завладел Легэн. Отныне шпион был обречен.

— И как он только не сбежал сразу после этого!

— Чувство долга. Преданность своему делу. В этот момент он, должно быть, и решил убить майора. В его руках был единственный уличавший его документ, но передышка была короткой — только до возвращения батальона в лагерь. У него был всего день, чтобы покончить с Эспинаком, и никакого четкого плана. И он сломя голову бросается на риск, и на какой риск!

К самому убийству не стоит возвращаться. Веннар точно определил его характер, сказав, что «это гениальное использование непредвиденных обстоятельств, это мгновенное, рефлекторное осуществление действия, это отчаянная попытка человека, подведенного к крушению всех своих планов». Если бы этот тупица Финуа не спутал все карты…

— Но как вы сами убедились в том, кто именно является убийцей?

— О! Без каких-то гениальных прозрений. Только благодаря терпению. Я перечитал все протоколы следствия.

И нашел там следующее: после обнаружения тел понадобилось четверть часа, чтобы был устранен обрыв электрического провода и на первом этаже зажегся свет. За этот же промежуток времени то же самое было сделано на втором этаже. Кто мог побывать на втором?

— Как все просто!

— Ваша правда. Однако, несмотря на всю простоту, следствие не смогло этого установить. Да и вообще, вся важность этого факта стала очевидной лишь на другой день, когда Веннар доказал, что преступление было совершено на втором этаже. Нашему другу достаточно было просмотреть протоколы предыдущего дня.

Финуа попытался «восстановить, как было использовано каждым время после преступления», впрочем, с единственной целью — «установить, где они могли спрятать оружие». Чтобы выведать это, он допросил Брюшо, Кунца и Капеля, но «без всякой методики, грубо, будучи в состоянии раздражительности и гнева». Отчаявшись, он заключил, «что невозможно узнать до мельчайших подробностей их передвижения и что они могли пойти куда угодно». Вот почему, когда пришла очередь Легэна, комиссар без всяких вступлений сразу напустился на него. Тот с завидным присутствием духа воспользовался этим и заставил Финуа окончательно потерять самообладание: он заговорил с комиссаром холодно и высокомерно, превратив допрос в ожесточенную перепалку. Ему даже удалось заставить Финуа выгнать себя вон — таким образом, то, что он один покидал первый этаж под предлогом сопровождения трупов, не было зафиксировано. Собственно говоря, он даже не был допрошен. Кстати, Финуа, вместо того чтобы проводить расследование, только и делал, что обвинял. Убежденность в виновности Брюшо ослепила его. Он стремился это доказать. И работал только в этом направлении.

Такова была картина расследования в первый день. Но это теперь она представляется нам ясной. А тогда Веннар, прочитав сухие, краткие протоколы, не смог ее постичь. Он вынужден был принять заключение, в котором черным по белому было написано: «После преступления четверо подозреваемых могли оказаться всюду». Однако ему удалось отделаться от Финуа и, воспользовавшись отсутствием в лагере офицеров, произвести там обыски.