Мадлен Кэр - Поединок страсти

• Название: Поединок страсти
• Автор: Мадлен Кэр
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1992
• ISBN: 5-05-004094-9

Роман «Поединок страсти» принадлежит к весьма популярному на Западе жанру любовного романа, в нем действуют необычайно привлекательные герои, чьи любовные переживания окрашены в яркие мелодраматические тона. Эта книга безусловно найдет своих читателей — и особенно читательниц — в нашей стране.

---

Софи пыталась унять душившие ее рыдания.

— Ты не понимаешь, — сказала она. — Но это… больше… не имеет… никакого… значения. Все кончено. Теперь уж… все… кончено.

Глава 8

Падающая Пизанская башня была одной из тех достопримечательностей, которые Софи приходилось видеть на бесчисленных фотографиях. Она была так же узнаваема, как лондонский Биг-Бен или парижская Эйфелева башня. И все же Софи не могла не поразиться изумительной, ошеломляющей красоте этого строения, с его стройными беломраморными колоннами, ряд за рядом стремительно взмывающими ввысь. Даже если бы башня не начала своего падения несколько сотен лет назад, тем самым став одним из немногих чудес света, все равно она оставалась бы одним из великих памятников архитектуры.

В мягком вечернем свете башня казалась чем-то, сошедшим с полотна художника-сюрреалиста, ее поражающие воображение контуры отбрасывали на второй план другие, не менее прекрасные строения в пределах длинного, поросшего травой прямоугольника.

Задрав голову, Софи смотрела на нее затуманенными от восхищения глазами, в то время как помощница режиссера приводила в порядок складки на ее юбке. Для Софи башня, когда-то высокая и прекрасная, теперь же с абсурдной неумолимостью склоняющаяся к медленному концу, была символом тщетности человеческих надежд.

Софи сидела на траве, читая Данте, в ожидании своего возлюбленного, — по крайней мере так было написано в начале эпизода под номером 217, который за сегодняшний вечер должны были снимать в четвертый раз.

В настоящий момент ее возлюбленный сидел в нескольких шагах от нее с бумажным, покрытым пятнами полотенцем на шее, подставив лицо под умелые руки гримерши по имени Анджела. Одновременно он пытался пить кока-колу и о чем-то оживленно болтал с Франко Лучани.

Трудно сохранять романтические иллюзии в отношении актера, даже такого красивого, как Луиджи Канотта, когда ты постоянно видишь его в набитом ватой нагруднике, предохраняющем костюм от часто поправляемого грима.

Ее собственное лицо одеревенело под толстым слоем светлого грима, придающего ей необходимую бледность. По сценарию в этом эпизоде она умирала. Интересно, отрешенно подумала она, что бы она чувствовала, по-настоящему умирая в такой романтически прекрасный вечер ранней осени?

Это было трудно представить. И все же в последние недели съемок ее душа прониклась глубокой грустью ее героини Марджори, из-за которой временами она чувствовала себя бесконечно подавленной. Прочитав сценарий в первый раз, она по-настоящему не могла осознать всего трагизма, вложенного в него, ей было неведомо чувство невыносимо острого одиночества, которое испытывала ее героиня…

Нужно было сделать еще один дубль. Группа звукозаписи проверила маленький магнитофон, запрятанный в складках ее юбки, и сейчас занималась более крупной аппаратурой. Приладив наушники, они внимательно вслушивались в готовую запись, пытаясь уловить побочные шумы. Анджела закончила свои манипуляции с Луиджи и, собрав гримерные принадлежности, поспешила к Софи. Немного поработав большой мягкой кистью, она осталась довольна результатом и быстрой походкой поспешила назад, к камерам, крича на ходу: «Готово!»

— Очень хорошо, — сказал Франко, поднимаясь из режиссерского кресла во весь свой высокий рост. — Пошли.

— Подождите! — закричали сразу несколько голосов. Помощник режиссера показала жестом вверх: по небу, закрывая солнце, двигалась большая туча, меняя окружающий пейзаж.

Все терпеливо ждали, пока туча медленно продолжала свой путь, очищая небо, которое теперь стало светло-голубым, переходящим в желтизну далеко на горизонте.

Как прекрасно небо Италии, подумала Софи, равного ему нет нигде в мире. Было пять часов пополудни. Почти конец октября. Она пробыла в Италии уже шесть недель, и фильм «Первый день осени» был почти закончен — Франко сдержал свое слово. Съемки прошли быстро и без задержек, и спустя еще некоторое время ее собственная часть работы будет завершена, киногруппа распущена, и съемки продолжатся в Риме, в большом студийном комплексе, известном всему миру как Чинечитта. Сама же Софи вскоре вернется в Англию…

Постепенно на площадке установилась относительная тишина. Софи поймала взгляд Канотты, и тот улыбнулся ей. За последние шесть недель между ними установилось отличное взаимопонимание. Самоуверенный, убежденный в своей неотразимости для женщин, во всем остальном это был милый, приятный молодой человек. Старше Софи лишь на три-четыре года, он был к тому же талантливым актером, с которым ей было легко и просто работать.

— Прекрасно, — сказал Франко, довольный, что все наконец в порядке. — Готовы, Софи?

Она кивнула в ответ. Все вокруг говорили по-итальянски, но за последние полтора месяца практики у нее было достаточно. Возникло, конечно, несколько недоразумений, которые, к счастью, оказались не столько неприятными, сколько смешными.

Один из звукооператоров стал наклонять журавль с обернутым пенопластом микрофоном, пока он не застыл прямо над ее головой.

— Камеры… мотор!

Софи склонилась над книгой, читая прекрасные, наполненные поэзией строки. В этой сцене мало диалогов, но игра ее должна быть убедительной. Ей предстояло исполнить самые ненавистные для нее сцены, в которых ей нужно было изобразить физическую страсть. Иногда они стоили ей больших усилий, и здесь неоценимую помощь оказывал Луиджи, его великолепное чувство юмора.

Лувджи Канотта приближался к ней, шагая по траве. Когда его тень коснулась ее, Софи посмотрела на него с улыбкой и протянула навстречу руки.

Он засмеялся и, опустившись рядом на траву, обнял ее. Они целовались, молча изображая страсть, и Софи медленно откинулась на спину, принимая на себя Луиджи.

Как и всегда, в такие моменты ее мыслями завладевал Кайл. Она вспоминала его поцелуи, его прикосновения. Под напором эмоций она вся покрылась гусиной кожей. Ей приходилось насиловать себя, чтобы забыть Кайла и изгнать мучительные воспоминания о том, как это было с ним. Важно было то, что здесь и сейчас. Важна сиюминутная иллюзия.

Одна из камер медленно приблизилась к ним, снимая крупным планом ее лицо через плечо Луиджи. Они оторвались друг от друга.

— Что ты читаешь? — спросил Лувджи.

— Данте, — ответила она, глядя на него влюбленными глазами.

— Данте? — рассмеялся он. — Неужели англичанке может быть интересен Данте?

— Он пишет о нашей любви, — ответила она. Почему этот сценарий казался ей раньше таким трогательным? Или она просто пресытилась им?

И вновь они были в объятиях друг друга. Их губы сливались во все более страстном и продолжительном поцелуе. Руки Софи обвились вокруг шеи молодого итальянца. Она закрыла глаза, имитируя самозабвенное чувство влюбленной женщины.

На экране эта сцена покажется очень трогательной и эмоциональной, но для Софи она ровно ничего не значила. Она подумала о том, какими нелепыми кажутся поцелуи, когда в них нет настоящего чувства, — всего лишь пустое и бессмысленное прикосновение впивающихся друг в друга губ и зубов.

Их поцелуй длился дольше, чем в трех предшествующих дублях, — Франко должен остаться довольным этой сценой. Скованная объятиями Луиджи, Софи со все большей неловкостью ощущала на себе его тело. Она чувствовала его слегка отдающее привкусом кока-колы дыхание. Софи с нетерпением ожидала конца эпизода, лаская беспокойными руками спину Луиджи.

Наконец тишину прервал голос Франко.

— Стоп! — закричал он и подошел к разомкнувшим свои объятия Софи и Луиджи. Ей пришлось удержаться, чтобы тут же с отвращением не вытереть губы. Софи не хотелось обижать Луиджи.

На лице режиссера играла широкая, довольная улыбка.

— Превосходно, — кивнул он. — Как раз то, что нужно. На сегодня все — солнце уходит. Завтра я просмотрю отснятый материал, но думаю, последний дубль получился великолепно.

Луиджи счищал прилипшую к его одежде траву. Он весело улыбнулся.

— Жаль. Я только начал вживаться в эту сцену.

Софи, улыбнувшись, встала. Дежурная шутка Луиджи. Перед этим у них уже были куда более откровенные сцены в постели. В некоторых из них Луиджи был совершенно голым, а Софи снималась в коротеньких трусиках. Ей еще не хватало настоящего Профессионализма, чтобы не чувствовать во время съемки некоторого смущения. Изображая постельные сцены с незнакомым ей человеком в присутствии наблюдавших за ними десяти-пятнадцати осветителей и звукооператоров, она всегда испытывала крайнюю неловкость. Софи подозревала, что никогда не сможет перебороть себя. В таком случае какая же она актриса? — спрашивала она себя.

— Завтра, после полудня, мы снимаем сцены в больнице, — наставлял Софи Франко. — Утром мы обсудим с вами некоторые моменты сценария, касающиеся вашей роли. О'кей?