Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

• Название: Малайсийский гобелен
• Автор: Брайан Олдисс
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Мы — парни простые, нас мало волнует искусство и религия, не то, что вас, малайсийцев, — сказал Джулиус. — А хуже всех нас — Волпато. Твоя сестра замечательная женщина и заслуживает лучшего. Меня радует, что у нее есть такой брат, как ты, который может позаботиться о ней.

Он поведал мне, что прибыли они в Джурацию предыдущим вечером и сразу отправились на охоту. Они спугнули нескольких быстроногих ротогубов и после долгого преследования убили их. Но охота едва ли будет успешной в этом году. Огромные чудища, тиронодоны, кинжалозубы и особенно медлительные черепични-ки, почти перебиты.

— Через пять лет они все будут уничтожены, — сказал Джулиус. — Тогда мы будем приезжать сюда только для того, чтобы выпить, или вовсе приезжать не будем. Срединное море доставляет нам лучшее развлечение.

Мы тепло расстались. Я вышел на улицу и пошел по дорожке, обсаженной тополями и освещенной факелами, к другому дому, о котором говорил Джулиус. Дом и в самом деле выглядел пороскошнее первого, хотя был выдержан в том же архитектурном стиле, характерном для этой местности. Стены были украшены гобеленами, камины в залах облицованы фарфоровой плиткой. Камины не были зажжены по причине теплого времени года. В каждом укромном уголке стоял бюст или какая-нибудь редкая и ценная вещица. Балки под потолком были в честь охоты декорированы зелеными ветвями. Музыка, звучавшая здесь, была более изысканной, а музыканты были одеты в изящные придворные платья.

Ааа Еда была в высшей степени шикарной. На вертелах жарились молоденькие сочные черепичники, в огне под ними шипели душистые травы. Столы гнулись под тяжестью блюд, приготовленных из мяса животных и птицы. Было ощущение, что все это предназначалось для украшения, а не для еды. Там были головы ротогубов — возможно, тех самых, которых убили Мантеганы, — какие-то рыбы с челюстями как у кинжалозубов, блюда из молодых снафансов под соусом и спагетти. Стаканы с вином подавались в подстаканниках в виде серебряных ро-гокрылов с обсидиановыми глазами. Мебель тоже соответствовала оказии, все ножки и ручки кресел покрывала резьба — сшлизованный растительный орнамент с вкрапленными фигурками воинов и рептилий.

Но все это были пустяки по сравнению с прохаживающимися по залам двуногими: привилегированными существами, нашедшими здесь на три дня пристанище. Все мужчины были смуглее, а женщины бледнее, чем в первом доме. И какое богатство одежды! Как тщательно все скроено и золотыми нитками сшито, чтобы выглядеть как можно грозно и не походить ни на кого другого. Сколько рогов, клювов, перьев, гребней, мехов, рюшей! Как сверкают на туниках глаза изумрудов и кровавые капли рубинов! Народ здесь был покрепче и повыше, чем в первом доме, многие дамы были обуты в сапожки на котурнах с когтями. Почти каждого или каждую сопровождата свита завитых и надушенных пажей или карликов.

По мне, так присутствующие мужики выглядели просто бандитами, бабы шлюхами, а их микроскопические прислужники — неоперившимися, но наглыми цыплятами. Единственными скромными людьми в этой толпе были рабыни — по большей части темнокожие, их было что-то около дюжины. Владельцы держали их нагими, если не считать браслетов на ногах и руках, да цветов, вплетенных в курчавые волосы.

Пробираясь сквозь разгоряченную толпу, как сквозь заросли джушлей, я приблизился к музыкантам. Исполнялись избранные вещицы из комических опер. Огромного роста солист с раздутыми щеками пел, пытаясь перекрыть шум, популярные арии.

О склоны гор, где веселей Стремительный журчит ручей, Где каждая тропа зовет:

«Идем со мной скорей!»

Где на чешуйчатых зверей Ватага храбрых егерей Ведет охоту, погоняя Своих выносливых коней…

У ног гиганта-тенора пощипывал струны лютни де Ламбант. У него, как и других музыкантов, на шее была пуховая опояска, что делало его похожим на грифа или ротогуба. Пробившись поближе, я позвал его. Он подошел ко мне, как только закончилась песня. Выглядел он необычно подавленно.

— Де Чироло, друг мой, как тебе этот бордель? Музыкантам здесь не дозволено говорить со слугами, а гостям — с музыкантами.

— На правах гостя я буду разговаривать со своими друзьями, когда только пожелаю. Он вытер лоб.

— Да, боюсь, дружище, простоват ты для этой публики. Похоже, что ты единственный достойный человек в этом скопище! Ты замечаешь — только не выдавай себя взглядом, — как эти мужланы мимоходом щиплют рабынь, не прерывая бесед с друзьями? Клянусь святыми мощами, никогда не думал такого увидеть!

— Ну, мы ведь не в Малайсии.

— Это больше похоже на гнездо орнигуанов. Этакий гадюшник.

— Морализируешь, де Ламбант? Я думал, тебя привлекает декаданс!

— Я не знал значения этого термина, пока не оказался здесь. Посмотрел бы ты на них вчера вечером…

— Где Армида и Бедалар? Лицо его поскучнело.

— Бедалар здесь нет. Кайлус свалился с коня среди быков и, его, дурачка, слегка потоптали. Поэтому Нортолини, дураки этакие, остались в Малайсии. И Бедалар не может вырваться в объятия своего любимого, глупышка этакая. Но я не могу предаваться развлечениям все эти три дня в одиночестве. Это было бы глупо… Жилое помещение музыкантов — таким эвфемизмом я называю этот коровник — расположено рядом с жильем рабынь… Думаю, мы должны легко относиться к жизни, правда, мой юный друг? Я видел Армиду, но поскольку слугам запрещено разговаривать с музыкантами, а музыканты не могут…

— Она где-то в этой толчее. Должно быть, ищет меня.

— Твоя простодушная вера далеко тебя заведет. Ну, а если тебе не удастся найти ее, Перри…

— Тогда что?

— Тогда приглядись к темнокожим девицам. Просто сногсшибательные красотки…

Дружески кивнув ему, я снова погрузился в людскую гущу, освежаясь время от времени глотками доброго вина.

Шум, жара, толкотня и кислый запах пота сделали свое дело — у меня закружилась голова. Вино, конечно, тоже своего добавило. Я дерзко заглядывал в глаза женщинам, которые в обычной обстановке не удостоили бы меня и взглядом. Начались ганцы, а в дальнем углу зала выступали акробаты.

В этом столпотворении я все же приметил, что к трем залам примыкают еще и комнаты поменьше. Сквозь их двери и занавески сновали служанки, так что мне удалось заглянуть в некоторые из них и убедиться, что то были приватные номера для любителей пикантных развлечений. В одной из комнат сатир занимался любовью с рабыней, к вящему удовольствию наблюдающих леди и джентльменов. В другой, в которую как раз зашла служанка, я увидел трех голых господ и одну рыжеволосую женщину. Ну, неважно, чем они там занимались, я, в конце концов, только мельком взглянул… Я подкрепился еще одним стаканом вина и заглянул в третью. Здесь-то я и увидел своего гостеприимного хозяина Эндрюса Гойтолу в окружении небольшой компании. Без колебаний я прошел внутрь, дабы засвидетельствовать свое почтение. Не для того я сюда приехал, чтобы оставаться в тени.

Гойтола сидел за резным дубовым столом. На нем была обычная щегольская одежда — короткий вечерний халат белого цвета с хлястиком на спине и воротничком стоечкой и лиловые шелковые брюки. Он барабанил пальцами по столу. Большинство присутствующих сидели спиной к двери. Все это смахивало на сборище заговорщиков. Я узнал молодого герцога Ренардо. Он был в легких доспехах. Его вьющиеся локоны отливали золотом. В комнате находились две женщины: госпожа Гойтола, мать Армиды, пристально смотревшая на меня, и куртизанка, которую я сразу узнал. Это была чересчур разукрашенная женщина с мандолиной из сада Ренардо, которая так понравилась Кайлусу. В этот вечер на ней было еще больше краски, чем тогда.

Несмотря на присутствие женщин, встреча явно была деловой. Когда я вошел, стоявший в тени джентльмен с длинным серым лицом и в длинном сером плаще говорил:

— Смею напомнить вам, Гойтола, что оборона не является главной задачей Малайсии. На что Гойтола ответил:

— Но без средств защиты Малайсия погибнет.

— Существуют древние способы защиты. Самым лучшим является Первородное Проклятие, предохраняющее нас от перемен. Первейшей нашей обязанностью должно быть поддержание этого Проклятия с помощью религии. Мы должны помнить о священном предназначении всего, даже этой охоты: «Мы идем, чтобы умертвить плоть своих предков…»

Он прервался и обратил ледяной взгляд на меня. Сидевшие за столом джентльмены медленно повернулись, чтобы сделать то же. Гойтола сидел полубоком и из-за высокого воротника я мог видеть только один его глаз. Вместо второго сверкала застежка. Только герцог приветствовал меня обычным образом.

— Это наш друг — покоритель воздушной стихии. Вижу, что у тебя все в полном порядке. Что привело тебя сюда, де Чироло?

— Просто хорошее настроение, сэр. — Я поднял свой бокал. — Хочу пожелать вам, джентльмены, доброго здоровья!