Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

• Название: Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2
• Автор: Гэв Торп
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Все началось примерно семнадцать тысяч лет назад, когда в мире появились Древние. Неведомые и могучие существа, решившие, что нашли неплохое местечко для жизни. Они повелевали пространством и, возможно, временем. Были способны творить жизнь и вообще больше всего напоминали богов. Освоившись на новом месте, они начали создавать разумных существ себе в помощники.

Однако идиллия созидания была нарушена Силами Хаоса, пожелавшими уничтожить молодой мир. Голодный и алчный, Хаос ринулся в материальный мир, сметая все на своем пути. И когда казалось, что все потеряно, силы порядка все-таки вырвали победу из лап Хаоса, заперев его путь в этот мир.

После этого разумным расам пришлось приспосабливаться к новым реалиям — Хаос, пускай и запертый, продолжал влиять, порабощать и изменять.

Однако столетия сменяли друг друга, старые раны мало-помалу заживали, эльфы, гномы, люди и прочие творения Древних знакомились друг с другом и худо-бедно учились жить вместе.

Это уже не были золотые века под защитой Древних. Войны сменяли одна другую, и кровь щедро лилась на землю, однако после кошмара Хаоса даже такое существование воспринималось, как благо.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Мордекол расправил сбившуюся рясу, почёсывая сквозь ткань раны на спине, тщетно пытаясь найти хоть чуть-чуть более удобное положение.

— Прекратите ковырять их, — прошипела круглолицая матрона, прикованная напротив.

Жрица Шаллии оторвала ещё одну полоску ткани от апостольника, и, обернув вокруг локтя, начала сматывать её в бинт, который всё ещё сохранял видимость чистоты. Мордекол последние несколько дней наблюдал за её способностью превращать красно-коричневый цвет ткани в чистейший белый. Она неустанно работала, пытаясь вылечить всех, до кого могла дотянуться. Полностью отказавшись от сна, она молилась богине исцеления и милосердия. Впрочем, безрезультатно. В конце концов, после того, как богиня перестала отвечать, жрица была вынуждена использовать навыки полевой медпомощи, какие только знала.

Пожилой священник Зигмара лежал без сознания рядом с ней. Хотя и на нём, как и на всех остальных, были кандалы — он не был привязан к стене клетки. Его окровавленный бронзовый панцирь и тяжёлый пояс были сняты и лежали в грязи рядом с ним. Жрица, вне всякого сомнения, была права, первым делом занявшись зигмаритом, ибо его раны были действительно самыми тяжёлыми. Мордекол мог бы поклясться, что видел блестевший, серовато-розовый мозг человека, проглядывающий сквозь ужасающую дыру в черепе. Тёмные от крови, его бинты медленно разматывались на колени жрицы Шаллии.

— Если вы продолжите ковырять эти раны от кнута, — раздражённо пробормотала она, пока возилась со своим пациентом, — то уже очень скоро в них попадёт инфекция.

Мордекол опустил здоровую руку, на его лице появилось угрюмое выражение.

— Какое это имеет значение, сестра?

Она проигнорировала его, заматывая страшную рану своего пациента свежей тканью.

— Мальчишка прав, Элспет, — сказал бородатый мужик у передней стенки повозки. — В скором времени мы все станем пищей для воронья.

Этот могучий человек был жрецом Ульрика — Мордекол узнал символ волка, выжженный у него на лбу. Он сидел спиной к своим сокамерникам и наблюдал за горизонтом, в ожидании избавления, в которое никто из них на самом деле не верил.

— Тогда ответь мне, Ольф Доггерт. Почему мы всё ещё живы? Он уже использовал нашу кровь для того проклятого ритуала в Штерниесте и каким-то образом осушил веру этого места. Так почему же он не убил нас?

— Он хранит нас для чего-то большего, я считаю, — задумчиво ответил Мордекол. — Вместе мы слишком ценны, чтобы он не спускал с нас глаз. Эти фон Карштайны готовы воткнуть друг другу нож в спину, чтобы всего лишь скоротать время.

— Может быть, — со слабой ухмылкой предположил Люпио Блазе, — может быть, богиня Мирмидия оставляет нас в живых, чтобы узнать, скольких мы сможем забрать с собой в могилу, а?

Тилейский рыцарь сделал вялое колющее движение, хотя уже давным-давно потерял свой меч. Он по-прежнему был облачён в золотые доспехи, пусть их пластины и были в грязи, а гордые рельефные символы его богини — заляпаны кровью. Мордекол избегал его взгляда, несокрушимая бравада рыцаря была пуста, как и его голос, словно плохая шутка, которая уже давно набила оскомину.

В почерневших небесах раздался скрипучий визг, и Мордекол поднял голову. Над гротескной каретой развернулись дьяволы Шварцхафена: пара варгейстов с крыльями летучей мыши, массивные телом, но худые и подвижные, словно огры на грани голодной смерти. Мордекол ненавидел их, возможно, больше, чем любую иную породу могильных зверей, а это было сильное заявление на самом деле. Жрецы Морра считали воскрешение самым худшим из возможных грехов, ибо нежить была воплощённым вживе богохульством против бога смерти и вечного покоя, который он предоставлял. Вампиры были худшими из нежити, а варгейсты, возможно, самыми отвратительными из их рода.

Наставники Мордекола учили его, что кровососущие твари были истинным обликом вампира — порождения чистейшего зла без налёта цивилизованности или отброшенной человечности. Два изверга, что крутились у них над головами, были теперь домашними зверушками фон Карштайна, послушными любому его капризу. Они вскрыли запястье Мордекола в ужасной башне замка Штерниесте. Они пустили кровь своему пленнику, как часть еретического ритуала, который изгнал мощь веры из Сильвании.

Скрипучие, щёлкающие вопли варгейстов нервировали Мордекола, а их шипение звучало почти как смех. Тем не менее они, конечно, не самое худшее из того, что видел жрец за прошедшие с момента его пленения недели.

Облака над варгейстами светились красным от глухой, но вездесущей угрозы. Мордекол знал, что таилось там во тьме: паланкин из железных костей, в котором скрывался нечестивый артефакт ужасающей силы. Он содрогнулся при этой мысли, и его спина тут же запылала огнём от неловкого движения. Мордекол был рад, что не может видеть это теперь, даже несмотря на то, что воспоминание о его жутком величии поджидало юношу всякий раз, стоило ему сомкнуть веки. Иногда перед глазами жреца появлялась огромная чёрная рука, окутанная зелёным огнём, и медленно манила его.

Спереди раздалось ворчание, за которым последовал полурык фон Карштайна. Это звучало для Мордекола почти как разговор, пусть и вёдшийся на языке, который он не мог узнать. Жрец бросил злобный взгляд на своего похитителя. Вампир был облачён в древнюю броню, вдоль поверхности которой шли острые лезвия, бледная кожа его головы под большой короной, переливавшейся призрачным светом, светилась серо-жёлтым в темноте.

Мордекол отвернулся, опустив глаза. Он не осмеливался долго смотреть на вампира. В последний раз изверг почувствовал это и повернулся, встретившись взглядом с Мордеколом. Жрец содрогнулся от воспоминаний о зле, которое он увидел в глазах фон Карштайна.

— Что он там лопочет? — спросил Ольф Доггерт.

— Мерзкие вещи, — грубо ответил Блазе.

— По-моему, он разговаривает с короной, — заметил Мордекол.

— С короной? — недоверчиво переспросила Элспет.

— Да. Не что иное, как Корона Волшебства, если, конечно, мой орден прав, — продолжил молодой жрец. — В подземном хранилище моего храма есть гравюры. Это древний артефакт, и он должен был храниться под магической защитой под храмом Зигмара.

— Должен, — сказал Блазе, — но вампир украл её. Мы пришли вместе с Верховным Теогонистом Фолькмаром, чтобы вернуть её.

— Корона Волшебства… — пробормотал, нахмурившись, Ольф. — Это не её ли носил тот орк, ну, которого они называли Мясником?

— Она самая, — ответил Мордекол. — Легенды гласят, что внутри неё хранится часть силы Великого Некроманта. Что он говорит с теми, кто носит её, направляя их из мира духов.

Тишина затянулась на несколько долгих минут, пленники потерялись в своих мрачных мыслях.

До них вновь донёсся голос фон Карштайна, пробормотавший фразу, прозвучавшую для Мордекола, скорее, псалмом моррита, чем частью разговора. Внезапно слой из мёртвых конечностей и тел под ним содрогнулся, сломанные пальцы сжались, кишки заизвивались, словно змеи. Было такое ощущение будто под ногами закопошились черви.

На другой стороне клетки тощий, слово пугало, друид, в котором Мордекол признал служителя бога природы, отполз к костяным прутьям. Его кандалы гремели вокруг сбитых до мяса запястий и лодыжек, но он с завидной ловкостью выбрался из подёргивающихся конечностей нежити под собой.

Большинство других пленников вздрогнули, но не последовали его примеру, хотя их лица и скривились от отвращения. Мордекол в отчаянии покачал головой и отбросил оторванную руку через всю повозку. Подёргивающая пальцами конечность стукнулась о прутья и упала на колени деве, со скрещенными ногами сидевшей напротив жреца Морра.

Горло Мордекола сжалось от острой неловкости, но ужасный подарок не смог вывести её из транса. Эльфийская дева была настолько красива, что Мордекол едва мог смотреть на неё. Золотистые вьющиеся локоны обрамляли её узкое лицо, бледное и изящное. Её идеальные губы шевелились в безмолвном песнопении. Она не открывала глаза с тех пор, как была скована вместе с остальными в замке Штерниесте.

Мордекол был благодарен за это, в некотором смысле. Он должен держаться за свои гнев и ненависть и не позволять смягчить их чувствами восхищения и благоговения. Это было единственным, что заставляло его жить. Вместо этого он сосредоточился на ране на запястье эльфийки, на заляпанной кровью тиаре, что стягивала её волосы, и оторванной конечности у неё на коленях. Она напоминала редкую и прекрасную розу, втоптанную в грязь.

— Ради зимы, отведи взгляд, парень, — вздохнул Ольф Доггерт, оглянувшись через плечо. — Она из первых Ультуана и выглядит, как драгоценный камень, и, кроме того, она ещё и королевского рода. Ты не сможешь залезть ей под юбку даже за тысячу лет. А если ты, Шиндт, хотя бы попробуешь прикоснуться к ней, — проворчал жрец Ульрика, — я разобью эти кандалы лишь затем, чтобы обернуть их вокруг твоей головы.