Геннадий Ищенко - Выброшенный в другой мир (СИ)

• Название: Выброшенный в другой мир (СИ)
• Автор: Геннадий Ищенко
• Жанр: Фэнтези

Обыкновенный четырнадцатилетний мальчишка попадает в зону старта звездолета чужих и оказывается выброшенным в точке их финиша - в мире, во многом сходном с Землей. Мир Средневековья, куда попадает Сергей, отбрасывает не знающего языка парня на самое дно местного общества. Ему предстоит нелегкий путь от трактирного мальчишки, занятого уборкой помоев и рубкой дров, до одного из самых могущественных людей королевства.

Дочь провинциального барона вместе с отцом лишается имения из-за участия ее старшего брата в мятеже. Девушке предстоит пройти тяжелые испытания, прежде чем судьба сведет ее с пришельцем с Земли. Преодолевая опасности и стойко перенося потери, она борется за себя и за приемного сына, добиваясь богатства, высокого положения в обществе и любви.

Версия от 03.09.2016

---

— Как ты думаешь, — послал мысль капитану навигатор. — Этот дор уцелеет?

— А тебе не все равно? — отозвался капитан. — Думаю, что если перепад будет небольшой, то может выжить. Второй опорной точкой у нас планета, похожая на его собственную. На ней этих доров тоже много, хоть и меньше, чем здесь.

— Очистить бы от них несколько планет на периферии, — позволил себе помечтать навигатор. — Нам бы не пришлось совершать столько прыжков.

— Как бы тогда нас самих не вычистили, — ответил капитан. — Хватит мечтать, рассчитывай следующий прыжок.

Глава 2

Сознание возвращалось медленно, и некоторое время Сергей не мог понять, действительно ли он видит окружающее, или это вызванный ударом бред. В том, что удар был, он не сомневался ни минуты. Все тело болело ненамного меньше того, что ему довелось испытать после избиения. Голова тоже раскалывалась от боли и сильно кружилась. Наверное, он опять получил сотрясение мозга, а ведь врачи предупреждали об опасности повторных сотрясений. Он с трудом приподнялся и сел. Все тело отозвалось болью, но если он что‑то и сломал, то только ребра, потому что ноги и руки были целы. Внешний вид поляны с озером разительно изменился. Окружающие озеро березы росли теперь из земли вкривь и вкось, на многих из них были обломаны ветви, а у отдельных деревьев часть корней торчала снаружи. У ив оказались обломаны практически все ветви, а заглянув в чашу бывшего озера, Сергей увидел глубоко потрескавшуюся землю.

«Здорово эти пришельцы по мне долбанули» — подумал мальчик, пытаясь подняться на ноги.

Не сразу, но это у него получилось. Сергей подобрал относительно ровную ветку и, опираясь на нее, пошел в том направлении, где должна была остаться автомашина. За березами рос ельник, точнее то, что от него осталось. Елкам досталось не меньше, чем березам, и было видно, что их выступающие из земли корни наполовину оборваны. Да и почва местами была вся в трещинах, как и дно озера. Пройдя шагов пятьдесят, мальчик остановился как вкопанный. Покореженный ельник закончился, а дальше за ним сплошной стеной рос лес, подобного которому ему никогда не доводилось видеть. Похожие на сосны деревья с толщиной стволов под два метра вздымались на огромную высоту, полностью закрывая своими кронами небо.

«Метров пятьдесят точно будут, — подумал Сергей, осторожно запрокинув голову, чтобы она не закружилась. — Но что же это такое?! Здесь же такого леса отродясь не бывало! И где я в таком случае?»

Немного постояв, он вошел в полумрак леса, стараясь замечать направление по росшим в отдалении деревьям. Они росли довольно редко и без подлеска, поэтому в таком лесу легко можно было бы проехать на легковой машине. Под ногами мягко пружинил толстый слой опавшей хвои, трещин в земле больше не было, и Сергей, которому стало заметно легче, постепенно втянулся в ходьбу, стараясь не думать о том, куда его занесло, и на какое расстояние может простираться этот лес. Один раз он сделал привал и полежал, подложив руки под голову. Ночевать в лесу без костра не хотелось, поэтому, полежав с полчаса, мальчик продолжил путь. Зверей не попадалось, даже птицы свистели и орали где‑то далеко наверху, но он все‑таки заправил шведку в брюки, чтобы рукоятка кинжала была под рукой. В тот день ему так и не удалось никуда выйти. Когда потемнело так, что уже нельзя было идти без риска разбить себе голову, он сел, привалившись к одному из деревьев, зажал в руке кинжал и провалился в сон. Спал Сергей как убитый, за всю ночь так и не проснувшись. Пробуждение было неприятным. Никогда не пробовали спать сидя, да не час–два в мягком кресле, а всю ночь, прислонившись к дереву? Надо было лечь на хвою, но он просто побоялся. Может быть, это и глупо, но мальчику казалось, что в лежачем положении он будет более беззащитным и скорее подвергнется нападению. Размяться толком не получилось: мешала боль от вчерашней встряски, которая так полностью и не прошла. Есть Сергею пока не хотелось, а вот попить уже не помешало бы. С собой у него, кроме кинжала, был лишь складной нож с несколькими лезвиями и носовой платок. Удобрив напоследок землю под приютившим его деревом, Сергей двинулся дальше, надеясь, что вчера в темноте не сбился с выбранного направления. Постепенно лес начал меняться. Деревья были уже не такие огромные, и под ними стало заметно светлее, а когда он уже устал идти, в просвете между ветвей первый раз блеснуло солнце. Уже к вечеру, когда пить хотелось нестерпимо, Сергей услышал журчание воды и побежал на этот звук, цепляясь уставшими за день ногами за выступавшие из земли корни деревьев. Упав на колени на берегу то ли большого ручья, то ли маленькой речки, он вволю напился холодной, прозрачной и удивительно вкусной воды, совершенно не думая о том, что в ней может плавать. Напившись, выбрал место, где было меньше корней, и улегся на хвойную подстилку. Пока Сергей брел по лесу, не зная, удастся ли из него выбраться, он гнал от себя тревожные мысли о том, что место, в которое он попал, это навсегда. Был ли увиденный им корабль действительно космическим или это была машина времени, как у Уэллса, сути дела это не меняло. Другая планета или другое время — какая для него разница? В обоих случаях он безвозвратно терял двух самых дорогих для него людей. Ему было жаль отца, он со страхом думал о том, как его исчезновение перенесет Света, но себя было жальче еще больше. Он потерял вообще все. Мальчик лежал и тихо плакал, выплакивая и тоску по отцу, и боль утраченной любви. Первые потери в юном возрасте всегда жалят сильнее, но если при этом молодым хватает ума не шагнуть за перила балкона или не повеситься на водопроводной трубе, впоследствии эти раны затягиваются не в пример легче, чем в более старшем возрасте. Наплакавшись, он уснул, забыв даже вытащить из ножен кинжал. К счастью, то ли здесь не было крупных хищников, то ли они не захотели связываться с людьми, даже такими маленькими, но его до утра никто не загрыз и не покусал, кроме комаров, которые утром налетели со стороны ручья и не дали нормально доспать. Отмахиваясь от кровососов, он опять вволю напился, на время заглушив голод, и пошел вдоль ручья по течению воды. Все ручьи впадают в реки, а реки — в моря. Это аксиома, а о том, что конкретно этот ручей может впадать в болото, Сергей старался не думать. Примерно через полчаса он дошел и до реки. Шириной шагов в десять она медленно несла мутную, почти черную на вид, воду. Ее не только не хотелось пить, ему в нее и залезать было неприятно и немного страшно. Кто его знает, кто может водиться в глубине? Отойдя немного назад, он выпил из ручья еще немного воды впрок, в очередной раз пожалев, что не взял в поездку алюминиевую флягу, которая была непременной спутницей их походов в лес. Этот раз, занятый мыслями о Светлане, он о ней просто забыл. После встряски подаренные отцом часы не работали, и в них при потряхивании что‑то перекатывалось, но Сергей решил оставить на случай, если придется зажечь костер. Стекло было достаточно выпуклое, чтобы с водой сыграть роль лупы. Время же приходилось определять на глазок по солнцу, уже прекрасно видимому через редеющие кроны здешних деревьев, которые по высоте и в подметки не годились гигантам из первого леса. Время уже перевалило за полдень, и Сергея, помимо голода, опять начала донимать жажда, когда он впервые столкнулся со свидетельством того, что он на этой земле не один. Свидетельство предстало перед ним в виде проселочной дороги и переброшенного через реку моста. Кто‑то срубил четыре здоровенных ствола, слегка обтесал их сверху топором и уложил рядом одно к одному. С одного бока непонятно для чего пристроили деревянный поручень. По мнению мальчика, через мост шириной больше двух метров можно было перейти с закрытыми глазами. Перебравшись на ту сторону реки, он пошел по дороге. Раз есть дорога, должны быть и люди или те, кто здесь вместо них. Прежде чем что‑то решать, нужно было узнать об этом мире хоть что‑то еще, кроме того, что в нем тоже текут реки и растут деревья. Через час лес начал редеть, появились вырубки, которые становились все обширнее, пока не сменились небольшими полями с пшеницей или чем‑то на нее похожим. Вскоре он уже шагал вдоль деревни, почти не отличающейся от той, в которую один раз приезжали в гости к отцу мамы. Те же покрытые соломой избы, тот же плетень вдоль дороги, точно так же гавкали собаки и мычали коровы. И пахло очень похоже — дымом, навозом и свежескошенной травой. Во дворе третьей по счету избы вращала ворот колодца молодая и привлекательная женщина, одетая во что‑то напоминающее сарафан, только очень длинный, почти до щиколоток.

Вздохнув с облегчением, Сергей попросил у нее попить, а когда его не поняли, повторил свою просьбу жестами. Женщина кивнула, поставила деревянную бадью с водой на крыльцо и скрылась в доме. Почти тотчас же она вышла обратно, поспешила к плетню и с поклоном подала ему глиняную кружку с теплым, еще парным молоком. Выпив его мелкими глотками, мальчик вернул кружку и тоже с благодарностью кивнул, понимая, что благодарить словами бесполезно. Его кивок вызвал недоумение, а вот кинжал на боку — беспокойство и тревогу. Чувствуя блаженную сытость, он пошел дальше, думая о том, что делать с кинжалом. Если оружие вызывает у людей опасения, его не нужно держать на виду. Немного подумав, Сергей нашел выход. Старые, но еще очень неплохие брюки, которые он надевал для поездок в лес, прекрасно держались и без ремня, поэтому ремень отправился под брюки прямо на майку, а прицепленные к нему ножны с кинжалом прикрывались заправленной в штаны шведкой. Пояс немного давил, зато теперь не было видно кинжала, а при необходимости его нетрудно было достать, просто вытащив из штанов рубашку.