Лесли Пирс - Цыганка

• Название: Цыганка
• Автор: Лесли Пирс
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9910-0985-0

После самоубийства отца на пятнадцатилетнюю Бет и ее брата Сэма обрушились несчастья. Потеряв родителей, родной дом, средства к существованию, брат и сестра отправляются в Америку, страну сказочных возможностей. В Нью-Йорке Бет играет на скрипке в салунах, пользуется успехом у публики и вскоре получает прозвище Цыганская Королева. Приключения приводят стремительно взрослеющих брата и сестру в Доусон, где золотая лихорадка сулит им удачу. Но, пройдя через множество испытаний, Бет начинает понимать, что не все то золото, что блестит…

---

Но до ледохода, а следовательно, и до того момента, когда можно будет сесть на пароход, оставался еще месяц.

Бет достала свой саквояж из-под кровати и открыла его, чтобы пересчитать свои сбережения. На самом верху лежала фотография, которую они сделали в Скагуэе вскоре после приезда. Прошло меньше двух лет, но казалось, что снимок был сделан давным-давно. Все они были такими молодыми и свежими. Ребята одолжили ружья и положили их на плечи — Сэм с Джеком тогда впервые взяли в руки оружие. На Бет была соломенная шляпка и голубое платье с высоким воротничком и небольшим турнюром. В то время она была настолько глупа, что думала, будто этого наряда и пальто ей будет достаточно для перехода через перевал.

Она улыбнулась и провела пальцем по серьезному неулыбчивому лицу Сэма. Вскоре после этого он отрастил бороду, чтобы казаться суровее, но это не помогло — ее брат по-прежнему выглядел молодо, а его глаза все так же блестели. Тео в вышитом жилете и подогнанной по фигуре куртке выглядел именно тем, кем он был на самом деле: молодым аристократом, играющим в азартные игры.

На этой фотографии улыбался только Джек, будто знал, что их ожидает в горах. Он научился хорошо стрелять, так же легко, как ему давалось все остальное: переход через горы, постройка хижины и плота. Странно, что Джек никогда не был одержим жаждой золота, и все же до золотых приисков добрался только он.

Один взгляд на фотографию пробудил в Бет тысячу воспоминаний. Ужасная ночь, проведенная в переполненном отеле в Овечьем лагере, и ночи, когда они чуть не замерзли насмерть на вершине Чилкутского перевала… Многим жителям Доусона пришлось пройти через это испытание, и они все этим гордились. Бет больше нравились хорошие воспоминания: езда на санях вниз по холму в Счастливый лагерь, чудесные вечера, которые они провели на озере Линдеман и озере Беннет. Сэм был мертв, а Тео ушел. Остались только они с Джеком.

Она подумала о втором дне на корабле, перевозившем иммигрантов в Нью-Йорк, и улыбнулась, вспомнив их первый разговор. Кто бы мог подумать, что этот худощавый уличный оборванец станет ее лучшим другом?

И тут же Бет поняла, что сделает. Завтра она попросит кого-нибудь отвезти ее на ручей Бонанза на золотые прииски к Джеку.

Глава 34

Пять собак в упряжке готовы были рвануться вперед. Они лаяли и нетерпеливо скребли лапами снег, лежащий на замершей реке.

— Удобно устроились? — спросил Бет Кэл Бёрджесс, тщательно укутывая ее в медвежью шкуру.

Бет кивнула. В капоре из волчьего меха и в шубе из енота она чувствовала себя очень уютно.

По сигналу Кэла собаки рванули вперед, и голова Бет начала опасно раскачиваться вперед и назад. Но по мере того как животные вошли в ритм, движение стало мягче, снежная пыль, поднимаемая собаками, присыпала ей лицо, словно сахарная пудра.

Прошлой ночью Бет упаковала свои вещи. Платья, которые надевала в салуне, а также другую нарядную одежду, туфли и ботинки она сложила в коробку и сегодня утром оставила на хранение у знакомых, которые владели рестораном. В саквояже лежало все остальное, а перед самым отъездом Бет купила кое-какие деликатесы для Джека: фруктовый пирог, варенье, шоколад, немного баранины, свинины и сыра, а также несколько бутылок виски. Ее скрипка лежала на сиденье рядом с ней. И если бы не сегодняшняя ссора с Джоном, Бет была бы вне себя от волнения.

Около семи утра она готовила себе кофе. И тут в кухню вошел Джон. Бет почувствовала, что от него пахнет виски, а судя по мешкам под глазами и мятой грязной рубашке, он напился до бесчувствия и уснул прямо в одежде.

Она предложила ему кофе, но единственным ответом ей стал его угрюмый взгляд, предполагающий, что ее вообще не должно быть в этой кухне.

— Не нужно вести себя так враждебно, — сказала Бет мягко. — Скоро я уеду навсегда.

— Куда? — спросил он.

Она поняла, что его вопрос не имел ничего общего с заботой, просто Джон боялся, что она перейдет в другой салун и расскажет обо всем людям.

— Я не думаю, что у тебя есть право задавать мне вопросы после того, как ты вел себя со мной, — ответила она беззаботно.

Он снова угрюмо взглянул на нее.

— Таких шлюх, как ты, следует гнать из города, — сказал Джон.

До этого самого момента Бет намеревалась уехать тихо, без взаимных обвинений, но то, что он назвал ее шлюхой, все изменило.

— Слушай, ты, лицемерный болван! — воскликнула она. — Ты хотел меня с самого первого дня, как я сюда приехала. Я держала тебя на расстоянии три месяца, а когда все же сдалась, ты оторваться от меня не мог.

— Ты совратила меня, — пробубнил Джон. — Ты Иезавель, алчущая мужских слабостей.

Бет вызывающе уперла руки в бока.

— Ты, жалкий червяк! — прошипела она. — Как ты смеешь пытаться облегчить свою совесть, сваливая все на меня? Это твоя вина, потому что это у тебя есть жена и дети. Думаю, твоя бедная жена поняла бы, что это ты воспользовался мной!

— Моя жена — достойная женщина, — парировал он. — Она бы поняла, что такая шлюха, как ты, мне не ровня.

Бет была в ярости.

— Достойная женщина! Это что еще значит? Что она разрешает тебе иметь ее в темноте и в ночной рубашке, застегнутой наглухо? Неудивительно, что ты меня хотел, — готова поспорить, что со мной ты воплотил в реальность все свои маленькие грязные фантазии, которые у тебя были. Но может быть, сейчас твоя жена сама спит с кем-то, пока ты торчишь здесь. Быть может, она даже знает теперь, что значит быть любимой настоящим мужчиной, а не каким-то самодовольным слабаком.

Джон поднял руку, чтобы ударить ее, но Бет оттолкнула его.

— Только пальцем меня тронь — и ты пожалеешь! — прорычала она. — Я могу выйти на Фронт-стрит прямо сейчас и созвать толпу, которая шкуру с тебя сдерет. У меня есть друзья в этом городе. А теперь прочь с дороги!

Тогда он выскользнул из комнаты словно змея. Бет злилась и немного стыдилась того, что не сразу увидела его истинную сущность.

Бет мчалась на довольно большой скорости, дул холодный ветер, и ее лицо покалывало, словно маленькими булавками. Она как могла старалась стереть из памяти Джона. Бет все же испытывала гордость, потому что смогла поставить его на место — год или два назад такое ей просто не удалось бы. Но нельзя было допускать до этого, и она чувствовала себя несколько уязвленной. Ей было стыдно.

Снег покрывал толстым девственно белым одеялом берега реки и пни срубленных деревьев. Но позади, там, где склоны были слишком крутыми для лесозаготовок, покрытые снегом ели выглядели просто великолепно. Не было слышно ни звука, лишь жаркое дыхание собак, ритмичный топот их лап и шелест металлических полозьев саней по снегу. Бет знала, что на задке саней стоит Кэл, но он вел себя так тихо, что ей казалось, будто она совершенно одна с бегущими собаками.

Слабые лучи солнца пробивались сквозь облака. Бет приятно было оставить позади шум и сплетни Доусона.

Она никогда раньше не ощущала такого умиротворения. Сколько Бет себя помнила, вокруг нее всегда были люди и шум. Даже в горах на тропе рядом всегда были люди. В Доусоне она часто спрашивала старых старателей, которых от ближайшего соседа отделяли многие мили, о том, как им удается жить в таком одиночестве. И почти все они говорили, что ценят его. Теперь она поняла почему: тишина лечит раны.

— Почти приехали, — склонился к ее уху Кэл. — Через пару минут будем на Бонанзе. Это место называлось Кроличьим ручьем до тех пор, пока здесь не нашли золото, и готов поспорить, что тогда здесь было очень красиво.

Собаки свернули с Юкона на Кроличий ручей. Через считанные минуты они уже неслись мимо многочисленных заваленных снегом хижин, из труб которых поднимался дым. Собаки лаяли, пробегая мимо, и их лай тут же подхватывали другие — каждый пес передавал сообщение о том, что к ним едут чужаки.

Когда Бет представляла себе сказочные золотые прииски, перед ее внутренним взором проносились идиллические картины: мужчины в летних рубашках возились в воде под тенистыми деревьями, в окружении усыпанных цветами лугов. Возможно, так оно и было до начала золотой лихорадки, но сейчас деревья были срублены, а вокруг каждой маленькой хижины или лачуги, мимо которых они проезжали, валялось прикрытое снегом оборудование; промывочные желоба, кирки, лопаты и тачки были разбросаны на грязном утоптанном снегу. Мужчины, больше похожие на горилл в тяжелых шубах и шапках, сидели возле костров или выбрасывали лопатами грязь из ям.

— Впереди участок Страуса, — крикнул ей Кэл. — Видите этот флажок? Он каждое утро его поднимает. Сам его сшил. Бет увидела голубой флаг с какой-то коричневой фигурой, но лишь когда собаки начали замедлять ход, она улыбнулась, разобрав, что это вырезанный из кожи страус.

Два больших маламута, один черный с белым, второй черный с серым, бросились к ним из хижины, виляя хвостами и подвывая, что, как было известно Бет, являлось характерным признаком этой породы.