Борис Житков - Ураган

• Название: Ураган
• Автор: Борис Житков
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Джибути, Джибути! - повторял Рене.

Сомалийцы показывали на восток. Скоро они поняли, что белый не знает дороги и просит проводить. Вождь с двумя провожатыми повел Рене туда, где он видел с высоты полоску моря. Рене оглянулся: дикари столпились около парашюта, галдели и ворошили брезент. Рене едва поспевал за высокими голыми людьми, которые легко шагали по песку. Рене обливался потом, спотыкался, но все-таки, не умолкая, болтал. Они шли к морю, к Индийскому океану, - это Рене теперь знал. А вот и белые дома вдали. Двое провожатых передали оружие третьему и теперь только вдвоем сопровождали Рене. Они знаками объяснили Рене, что с оружием нельзя входить в город. Теперь Рене дошел бы один, но дикари надеялись получить награду и не оставляли его. Они уже были совсем близко, когда сомалийцы вдруг остановились и что-то стали кричать на своем противном гортанном скрипучем языке. Они показывали, что они голы, дергали Рене за платье и показывали в сторону города. При этом делали страшные рожи. Рене наконец понял, - ему объясняли, что нельзя голыми являться в город. Рене был рад скинуть лишнюю одежду, он и так давно хотел бросить тужурку по дороге. Он снял с себя белье и отдал спутникам. Пришлось самому напяливать одежду на дикарей. Рубаха не доходила вождю до пояса и трещала при малейшем движении.

Главарь очень выразительно намекал на золотые часы Рене. Но счастливый человек всегда щедр, и Рене с радостью отдал их дикарю. Отдал и перочинный ножик, и гребенку, подарил портмоне с двумя франками.

Рене видел раскинувшийся по берегу городок, над которым господствовал белый дом с башенкой и французским флагом на ней. Они вступили в предместье. Мазаные глинобитные лачуги, без окон, с отверстием для входа, какие-то норы, возле которых копошились женщины в лохмотьях. Они все оборачивались и что-то кричали спутникам Рене. Голые ребята ползали по пыльной улице. Сонные, понурые старики сидели тут же в тени этих берлог. Но скоро они вступили в город, где ходили белые люди в пробковых шлемах и в белых костюмах. Отряды черных солдат маршировали с ружьями по улице, они казались еще черней от белых купальных штанишек и белых курток, что были на них надеты.

Глаз Рене никак не мог связать их воедино: то ему казалось, что одни белые штанишки маршируют в воздухе, то он видел одни черные ноги и черные головы, которые двигались отдельно. Его радовали дома, построенные на манер европейских дач, и он слышал французскую речь. Рене шел по мостовой, и прохожие останавливались и оглядывались на эту группу. Какой-то господин подбежал к нему и спросил:

- Мосье Рене? Не так ли?

Рене был поражен и старался припомнить, где видел он этого человека.

- Вы с дирижабля, правда? - продолжал тот спрашивать. Их уже обступила толпа. Куда делись чернокожие, - Рене так и не узнал. Но его все называли по имени, говорили, что даже послан отряд для его розысков. Рене вели к дворцу наместника, к тому белому зданию, которое он издалека еще заметил. Он узнал, что с дирижабля дали радио в Джибути, чтоб искали в пустыне его, Рене. Он покраснел и смутился:

"Они, может быть, сами в отчаянном положении и все-таки подумали обо мне, а я о них ни разу и не вспомнил от радости".

Вся радость сразу сошла с Рене, и он, уже встревоженный, вбежал в кабинет наместника.

Казалось, ураган дул не ветром, а ревел потоками воды с неба. Стало темно, улицы Парижа обратились в мутные потоки. Где-нибудь сорвет вывеску и, как листок бумаги, унесет в пространство. Улицы опустели, и только кое-где наобум пробирался против потока запоздавший автомобиль.

Но в сквере у подножия Эйфелевой башни толпилась кучка народа. Порывы урагана выворачивали дамские зонтики, рвали мокрую одежду. Эйфелева башня это железный великан; он упруго выгибался, он уперся своими решетчатыми ногами в мощный фундамент и сопротивлялся урагану. Ветер выл в железных переплетах этажей, и вся башня гудела. Она держала антенны беспроволочного телеграфа - это ухо, которое услышит голос из далекой Америки, уловит мольбу гибнущего в океане судна и затерянного в бесконечном пространстве дирижабля.

И на полмира может крикнуть Эйфелева башня: без промедления, мгновенно электрическая волна донесет ее голос и на берега Амазонки, и в Ледовитый океан, и в пустыню Сахары; и маленькая походная станция услышит ее мощный голос.

В темном воздухе фосфорическим светом вспыхивали линии антенн.

А толпившиеся у станции телеграфа люди с нетерпением ждали новых известий с дирижабля. Тут дежурили корреспонденты газет, родственники воздухоплавателей, просто любопытные. А под землей, где была скрыта станция, шла своя работа, и депеши со всех концов мира высокие антенны ловили и передавали, - сейчас это был вопль о помощи с Атлантического океана, стоны гибнущих в Средиземном море судов.

Но тех, кто стоял под проливным дождем у станции, интересовала только судьба дирижабля 126Л.

Неподалеку от башни кафе было битком набито мокрыми посетителями. И все-таки хлопали двери, и входили новые и новые. Все спорили, кричали, все были так возбуждены, что незнакомые люди говорили между собой как приятели.

- Мосье! - кричал только что вошедший, с которого ручьями текла вода. Слушайте последнее известие: корабль поврежден, из него выходит газ, они спускаются. Телеграмму подхватила Аденская станция и передала сюда!

Все на минуту стихли. Всем представилось, что среди урагана и тьмы корабль падает на неведомую землю. Но сейчас же снова загудели на все лады, обсуждая положение корабля.

- Сама мадам Жамен на станции! - кричал кто-то.

- Ура! - закричал кто-то. - Телеграмма из Джибути: Рене там.

- Ловкий малый! - кричал кто-то.

- Бросил товарищей! - перекричал все голоса какой-то военный.

И опять невообразимый гомон и крики. Так прошло полчаса, и взволнованное море голосов начало утихать: новых сведений никто не приносил. Вернувшийся с телеграфа человек, мокрый, как будто он только что переплыл Сену, влез на стул и прокричал:

- Граждане! Дирижабль обещал телеграфировать каждые десять минут; вот уже скоро час - никаких известий оттуда.

Все замолкли, и слышно стало, как потоки ливня шумели на дворе.

- Рене телеграфирует, - прибавил говоривший, - что там, в Джибути, тихо...

- Во дворце наместника, наверно, нет сквозняков! - зло сказал военный из своего угла. - Хорош гусь! Сидит и коньяк потягивает...

Глава II

Уже вторые сутки дирижабль 126Л несся в воздухе. Команда сменяла вахты так же исправно, как исправно работали моторы. Выбившийся из сил Лантье напряженно соображал, как теперь быть. А подумать было о чем.

- Где мы? - приставал к нему Леруа.

- Над землей Сомали, - усталым голосом сказал Лантье.

Леруа требовал, чтоб Лантье точно указал их положение, и тащил инженера к карте.

- Что за возня в коридоре? - тревожно спросил вошедший профессор, - вся команда на ногах.

- Мы идем вниз, - сказал Лантье. - Газ выходит из корпуса корабля. Команда выбрасывает балласт.

- Черт возьми! Он может весь выйти! - кричал Леруа в тревоге.

- Может, - сказал Лантье, в его усталом голосе послышалась опять прежняя твердость. - Газ может выйти, но мы рассчитали так, что дирижабль не опустится на землю, пока мы не достигнем берегов Индийского океана.

- Вы телеграфировали о нашем положении? - беспокоился Леруа.

- Наш телеграф не достигает теперь ни одной радиостанции, и наших депеш никто не слышит. Но, простите, я устал, я усну часа на два.

- Ложитесь, ложитесь, голубчик! - засуетился профессор, подсовывая подушку.

Лантье повалился на диван и сейчас же заснул.

А капитан Жамен распоряжался в коридоре выбрасыванием балласта; его выбрасывали порциями через определенные промежутки времени. Все пять моторов работали полной силой, и корабль несся со скоростью ста двадцати двух километров в час на юго-восток к берегам океана.

- До чего довели! - ворчал вслух Жамен.

- А в чем же дело, капитан? - сочувственно спросил механик.

- Да как же! - продолжал Жамен, нарочно повысив голос, чтоб все слышали. - Эти господа ученые ведут себя хозяевами и своими капризными требованиями довели...

- Что такое, капитан? - спросило несколько голосов.

Люди бросили работу, и вокруг Жамена в коридоре образовался тесный кружок.

- Да еще бы! - продолжал Жамен, чуть не крича. - То им давай выше, то ниже, - и все как будто для науки, для наблюдений, и вот попали под удары урагана, расшатало, помяло корпус. Хороши мы будем, если сядем в пустыне!

- Что ж мы будем делать? - спросил механик.

Веселое настроение команды сразу переменилось на мрачное и тревожное. Слышались голоса:

- Неужели их нельзя унять? Суются во все!

- Я связан приказом исполнять их требования, - с обиженным видом сказал Жамен. - Вы - другое дело...

- Товарищи! - крикнул из толпы матрос с мрачным, злым лицом. - Мы должны вывести капитана из дурацкого положения, а то все пропадем. Их надо запереть и поставить караул.