Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

• Название: Мустанг и Чика. Черновик.
• Автор: Макс Ливнев
• Жанр: Научная Фантастика

Обычный парень из нашего времени попал в тело шебутного подростка, который жил себе во времена дорогого Леонида Ильича. Вот такая гремучая парочка и начала куролесить по просторам «того» времени. Черновик.

---

— Попробуешь — понравится, — отшутился я.

Немного поколебавшись, Вовка виновато сказал:

— Пацан я… Не хотелось бы.

— Дурак ты, Медик, — сказал ему и шутливо толкнул в бок, — Это спорт такой особенный. А ты че подумал?

— Сам дурак, — сунул меня кулаком по телу и стреканул в сторону.

Я помчался за ним, догнал и начал шутливо валять в снегу. Медик яростно боролся, но тоже шутливо.

— А что нужно будет делать? — спросил он, отдышавшись.

— Короче, надо уметь красиво двигаться и красиво преодолевать всякие преграды.

— А я че? Плохо двигаюсь? — удивился пацан.

— Нормально, но не так.

Подскочил к стене и, оттолкнувшись ногой, сделал флик назад в воздухе.

— У-у-у… — завыл от восторга Медик и сунулся повторить движение.

Его тело грузно шлепнулось на спину.

— Погоди, не торопись. Тут тренировка нужна, — упокоил я его.

— А че вы тут делаете? — подошли Шило и Пика.

— Чика паркур показывает, — влез Вовка.

— А нам покажешь? — заинтересовался Шило.

— Это секретные разработки кегебе, — говорю, — Показ стоит бешеных денег.

— А Медику, значит, можно бесплатно, — вдруг обиделся парень.

— Шило, я просто пошутил. Ничего секретного. Вы и так уже давно занимаетесь элементами паркура, только не знаете об этом. Через козла все прыгали?

— Ну, прыгали, — обалдело подтвердил Шило.

— Паркур — это покорение пространства человеком с помощью только своего тела. И делать это надо уметь красиво. Понятно говорю?

Промолчали. Постеснялись признаться, что ничего не поняли.

— Вот я и уговариваю своего друга присоединиться ко мне и заниматься вместе.

— А мне можно? — почти одновременно выпалили Шило и Пика.

— Всегда можно. Только давайте шевелить конечностями в направлении школы. У нас щас геометрия первая.

Елена Ивановна кроме алгебры вела и геометрию. Прежде, чем приступить к уроку, она объявила результаты контрольной. Медик получил пятерку, я — двойку и замечание в дневник за хулиганские рисунки. Умирающий от счастья Вовка долго не мог поверить своим глазам. А ашники так просто обалдели. Представляю, что теперь будет у него дома твориться.

Учительница рассказала новую тему, потом велела сдать тетради с домашними работами. Я придерживался тактики Чики — не делать ничего дома. Поэтому ожидалась очередная двойка по геометрии. На алгебре получил трояк, ответив на какой-то ерундовый вопрос у доски.

Урок Английского заменили на Русский, на котором понадобилось писать сочинение на три темы: «Герои в нашей жизни», «Кем быть?», «Край родной». Толстая Валентина Сергеевна не была расположена тратить на нас свои калории сегодня, поэтому появилась в начале урока, назначила ответственных за дисциплину и ушла. Я особо не заморачивался, написал стишок из «Жуков». И еще добавил своих любимых чертиков.

На истории сидел себе, никого не трогал, чертиков рисовал. Иван Васильевич на свою беду вызвал меня рассказать о крестьянской войне под руководством Болотникова. Я ему доложил, что это была не крестьянская война, а эпизод авантюр самозванцев против интересов Русского государства. Рассказал учителю, как этого народного вожака нанимали в польском городе Самбор, как он способствовал развалу страны. Окончательно добил его, сказав, что в войске этого народного героя подавляющее большинство составляли казаки и служилые люди, то есть дворяне. Крестьян там почти не было. И за их интересы этот атаман не сражался. Все охренели, а возмущенный учитель выгнал меня из класса, поставив двойку в дневник.

После уроков Медик, благодарный за пятерку, вознамерился меня отблагодарить столовской едой. Наверное, заныканный рубль на такое дело не пожалел. Я для приличия поломался малость, но дал себя уговорить. В столовке мне тут же организовали «зеленую улицу». Если бы еще бесплатно потчевали! К нам с Медиком за стол навязывались ашники. Заметил, что они использовали теперь любую возможность завязать со мной отношения.

Глава 4

Внезапно нарисовался Ганс со своей шпаной. Они расселись за соседними столиками и поглядывали в мою сторону. Я старательно делал равнодушный вид, хотя низ живота начало неприятно холодить. Он сел за мой столик, когда одноклассники ушли. Для затравки разговора, Ганс дружески улыбнулся и начал вспоминать недавние фанатские битвы в столице. Вовка тоже включился в этот разговор и радостно подсказывал Гансу всякие детали историй. Смысл трепа: пацаны не должны обижаться по пустякам. Мне накостыляли и я накостылял — ничья. Потом он стал намекать, что у него есть мощная крыша, что после Лешего некому будет держать школу. Предлагал мне быть вместе с ним. Я обещал подумать, лишь бы отвязаться от этого мутного кренделя.

Вовка предполагал, как само собой разумеющееся, что тоже пойдет на квартирник по праву моего друга. А еще, оказалось, что ему надо было срочно домой уйти по каким-то срочным делам. Будто не понятно, что своей пятеркой хочет хвастануть перед родичами. Ну, а мне нужно теперь думать, как убить два часа. Не придумал ничего лучшего, чем бродить по многочисленным переходам школы. На улице сопли морозить не хотелось.

Своими переходами, соединявшими разные части, школа напоминала спрута. Некоторые переходы были приспособлены под разные надобности. Самый длинный расширили и сделали дополнением библиотеки. Я там посидел и почитал газеты. Кстати, записался, ломая стереотипы. Очкастая библиотекарша перестала удивляться всему после набега школьной шпаны на творчество Сергея Есенина. Выяснилось, что дядя двоюродный не прост: уже год, как избрался районным депутатом. Мне он нравился все больше и больше. Читать тоже надоело. Зевнув, пошел слоняться дальше.

Музыкальная школа располагалась на первом этаже двухэтажного строения и начиналась после перехода с большого холла, превращенного в подобие концертного зала. Здесь стояли рояль и несколько рядов стульев с традиционными пальмами в кадках. Коридорчик дальше вел в классы для занятий. Еще далее лестница вела на второй этаж, где располагался интернат для детей из далеких деревень.

В классах музыкалки никого не было. Занятия здесь, кроме школьных по пению, начинались только с четырех часов. Похулиганил немного, нарисовав на доске голую женщину. Подумав, дорисовал ей пышную прическу. Нахлынуло вдруг…

Милая моя Лора, Лорочка. Моя принцесска. Как мне повезло, что ты была в моей жизни. Наполнила ее своим теплом. Заставила поверить в самое лучшее. Как же мне хочется вновь увидеть тебя, прикоснуться к тебе, дышать одним воздухом, ловя ароматы безумного счастья. Как мне тебя не хватает…

Поддавшись грустному настроению, не заметил, как оказался возле рояля. Тихо полились звуки известной композиции Игоря Крутого «Когда я закрываю глаза». Они звучали как-то по-особенному нежно.

Я весь отдался исполнению, погруженный в воспоминания моменты. Когда отзвучали последние аккорды, позади меня раздался женский грудной голос:

— Какая у вас чудесная мелодия…

Ничего не придумал лучше, как просто стрекануть с места тощей молнией. Остановился только возле библиотеки. Вряд ли какая-либо женщина со своими каблуками станет преследовать меня. Вот я идиот, опять запалился с несуществующей мелодией. Хоть бы та неизвестная особа особо не разбиралась в музыке.

Отзвучал звонок с шестого урока, а значит уже полтретьего. Я оделся в гардеробе и вышел на морозную улицу. В ожидании поошивался в магазине среди витрин с молочными продуктами, наблюдая за площадью через большие стеклянные окна. Леший послал за мной Шило. Пришлось ждать еще Медика. Хотели уже уходить, когда увидели тощую, задыхающуюся от быстрого бега, знакомую до слез, фигуру. Погрозил гаду кулаком.

У Лешего все уже собрались. Тут были, в основном, его однокашники, и кое-то из девятых и восьмых. Наш, седьмой уровень представляли только я и Медик. Обстановка в двухкомнатной квартире соответствовала среднему достатку семьи. Отец Лешего шоферил. Мать работала в бухгалтерии. Сынок пер как танк по комсомольской линии. Лез, значит, на высший элитарный уровень. Меня усадили на диван и сунули в руки гитару. Устроились кто на пол, кто на стулья и табуретки. Пока настраивался, заметил сидящую на кухне у окна молодую женщину с восточными чертами лица лет двадцати пяти. Это меня сильно обеспокоило, потому что мои композиции нельзя назвать безупречными.

— Кто будет конферансье? — расшутился, поздно поймав себя на мысли, что Чике такие слова не соответствуют.

— Я, я! — выскочил Вовка.

Надо же, какая культурная шпана подрастает в подмосковных трущобах. Хотя, Голубые Огоньки все вроде бы смотрят.

— Ну, тогда объяви какую-нибудь песню, — попросил его.

Несколько пацанов заспорили, но первой Вовка назвал «Тетю Хаю». Я начал бацать хулиганский мотив. Пацаны весело мне подпевали. Осторожно посмотрел в сторону кухни, но женщина сидела спокойно и курила. Потом я исполнил весь музыкальный ряд по Токареву как на концерте в подвале. Кстати, заметил, что многие притащили мафоны и делали запись. Все песни имели шумный успех, но меня вымотали, потребовав просто дикой экспрессии. Умоляющим голосом попросил перерыв. Парни потянулись курить. Подошел к Лешему, спросил: