Максим Сиряченко - Чумные

• Название: Чумные
• Автор: Максим Сиряченко
• Жанр: Фэнтези

Ванесса Аретин, дочь капитана Солта, живет на самом краю света: в совсем молодом поселении, лежащем на другом берегу бескрайнего моря, в месте, отдаленном от ближайшего города на многие сотни миль. Мало кто знает о ее прошлом. Мало кто знает, что Ванесса — потомок некогда знатного рода, а ее отец, вынужденный почти все время проводить в море — разжалованный адмирал флота. Мало кто знает, что отца Ванессы разжаловали за дезертирство, когда он, пытаясь спасти дочь от смерти, приказал фрегату сняться с якоря и держать курс на Зеленый берег. С тех пор прошло десять лет. Десять лет спокойной и размеренной жизни, то, чего Ванесса так хотела после ужасной трагедии, навсегда изменившей ее жизнь. Но даже спустя все эти годы кошмар возвращается к ней. Страшная судьба преследует девушку, вот-вот норовя вновь обрушить на нее череду трагедий и утрат.

---

— Обращайтесь, как хотите. На самом деле, мне все равно.

— Ну, тогда оставлю все, как есть. Буду чуть-чуть подкармливать ваше честолюбие.

Филипп все так же улыбнулся, не обнажая зубов, и тихо засмеялся. Ванесса смущенно отвела взгляд.

— Ванесса? — Лекарь насторожился, увидев реакцию, которую никак не ожидал.

— Нет, ничего. — Она улыбнулась, сначала неловко, потом уверенно. — Просто задумалась над вашими словами насчет судьбы и богов.

— Что-то не поняли?

— Вовсе нет. Было очень интересно и приятно отвлечься от этой… всеобщей истерии, как вы сказали.

— Ну, хвала Бессмертным. Я уж думал, что буду отвечать на ваши вопросы до утра.

— Простите.

— Да нет, все нормально. Я тоже неплох — нашел благодарного слушателя, скатился от вашей родословной к судьбе, от нее — к Бессмертным… А ведь все началось с упоминания о том священнике, Мартине.

Филипп посмотрел в окно и увидел, что алхимический сад хозяйки дома заливает густой рыжий свет. Он достал часы из кармана и взглянул на циферблат.

— Ладно, Ванесса, идите спать. Уже поздно, день у вас выдался тяжелым, да и я утомил вас долгим разговором. Слишком неосмотрительно с моей стороны было затевать эту беседу.

— Не утомили. — Возразила девушка с наигранной самоуверенностью и превосходством в голосе. Намеренно звучащей фальшиво, чтобы исключить непонимание и обиду. Она улыбнулась, и Филипп понял, что ему приятно видеть эту ее улыбку после всех пережитых ею несчастий. Потом посерьезнела и добавила, уже спокойно, с благодарностью в голосе:

— Мне стало легче, правда. Столько бед на один день, и все заботы держатся на вас. Еще и я со своими домыслами и проблемами, неуверенностью. Страхом. Без вас был бы не день, а одна большая катастрофа.

«Удивительно, — думала Ванесса, в ту минуту, — что такой человек, как Филипп, появился здесь, на Зеленом берегу. Он ведь совсем не похож на тех, кто обычно сюда приезжает, он удивительный человек во всех отношениях, пусть многого о себе не рассказывает. Так просто ведет со мной беседу, как будто хорошо знал меня все это время, знает так много самых разных вещей и наверняка умеет не меньше. Нет, Филипп не появился бы в такой дыре, как наша, по простому велению короля. Здесь нужно что-то большее, какой-то личный мотив монарха или самого Филиппа…»

— Ну, что ж. — Ответил ей Филипп. — Приятно услышать слова благодарности в свой адрес после всей проделанной работы. А вы больше не забивайте себе голову всякой глупостью. Лучше почитайте про приливы и отливы.

При упоминании приливов и отливов Ванесса тут же вспомнила море, потом вдруг вспомнила их первый сегодняшний разговор с Филиппом, когда они шли к фрегату. Возможно, к этому воспоминанию девушку подтолкнули мысли об исключительной личности, появившейся в запущенном месте. Тогда Филипп упомянул об еще одной своей причине, по которой он приплыл на Зеленый берег и которую ей знать не положено. Ответила девушка ему не самым лучшим образом. Это воспоминание было неприятным и свежим, хотя девушке порой казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Ей становилось неловко при мысли о том, как она вела себя с Филиппом… Но на этот раз Ванесса внутренне содрогнулась не от стыда, а от тех слов лекаря, которые теперь вдруг странным образом переплелись с ее мыслями. Эта причина, о которой ей не положено знать — вдруг это такая личная проблема, ради решения которой он закроет глаза на чужие нужды и чаяния? Ради которой он уже переплыл Серединное море, и ради которой лекарь на время может забыть даже о своем врачебном долге? Ведь может такое быть, что человек начинает искать собственную выгоду, когда ему становится совсем невмоготу терпеть безмолвное служение другим и ущемление своих собственных целей? А, может, это как-то связано с болезнью, с его белой кожей?

Догадка вспыхнула, подобно яркой искре, мгновенно, неожиданно и неприятно резко: «Что, если вылечить свою болезнь — и есть его личная цель?» Но что в этой болезни такого? Он ведь не бросит лечить недуг ее отца и не примется за поиск лекарства от своего. Ведь не бросит?..

Нет, не бросит, одернула себя Ванесса. Глупо об этом думать. Откуда вообще такие мысли? Болезнь ее отца тяжела, возможно, смертельна, а болезнь Филиппа — нет. Скорее всего, нет… Ее сомнения беспочвенны, как и все те страхи, что она внушила себе за день.

Но Филипп все же отказался говорить о своей болезни, назвав это личной проблемой. Не сказал другому алхимику и лекарю о ней ничего, кроме ее общих черт, не задался вопросом, нет ли у них такой же болезни, и если есть, то чем она лечится. Без сомнений, было в этой его мраморной болезни что-то такое, что ранило его до боли в сердце, раз он избегал говорить о чем-то, кроме симптомов. Что-то, что он вряд ли рассказал даже Солту.

«Все-таки он здесь из-за своей болезни, я уверена. Но зачем? Может, он ищет лекарство, может, его преследуют, может, он сам решил уйти на край света из-за этой болезни, чтобы не угрожать другим. Может, как и я, бежал от прошлого. А может, все сразу. Наверное, так и есть, но… Он ведь не опасный из-за своей болезни? Нет, конечно, нет. Филипп не опасный, скорее он сам защищает других от того недуга, которым страдает… Да, страдает. Не знаю, почему и из-за чего, но он несчастный и старается это скрыть во благо себе и остальным, я это чувствую».

Все размышления не заняли у нее больше минуты, промелькнули в виде образов и ощущений, ярких и четких, гораздо более емких по смыслу, чем слова. За это время Филипп вытер руки, смахнул со скатерти крошки и достал из кармана часы. Посмотрел на циферблат.

— Ну, уже поздно. — Сказал он. — А день у вас выдался тяжелый. Ложитесь спать, завтра вам понадобятся силы для работы и того, чтобы чему-то научиться.

— А вы? Вы же только сегодня утром сошли с корабля! Вам тоже нужно отдохнуть.

— Ничего не знаю. Ложитесь спать, за Солтом присмотрю я. Обещаю, что с ним ничего не случится.

— Но…

— Не спорьте. Я все равно не усну этой ночью, слишком много всего произошло. Да и ночь нехорошая, не люблю я, когда луны нет и так темно. Что-то вроде приобретенной фобии… Ладно, хватит разговоров на сегодня. Спите, вам нужен отдых, а я покараулю.

— Ладно.

Ванесса сначала без особого энтузиазма достала из сундука одеяло и простыню, затем, подгоняемая страшной усталостью, постелила себе на печи, подложив под простыню еще одно одеяло. Вместо подушки она использовала свою одежду. Филипп проявил тактичность и надолго ушел в лабораторию, только увидев, что девушка собирается ложиться спать. Он вернулся в комнату десять минут спустя, когда Ванесса, утомленная всем произошедшим, уже крепко спала. Девушка отвернулась к стене, накрывшись одеялом, так что были видны только ее черные волосы, в беспорядке разбросанные по постели. Филипп сел за стол и погасил одинокую свечу.

Недолгое время он сидел, глядя то на проникающий из окон слабый звездный свет, то на спящего Солта, то еще куда-то. Потом тихо подошел к печи, на которой спала Ванесса, прислушался. Услышал тихое сопение, медленное и ровное дыхание. Только окончательно убедившись в том, что Ванесса спит, Филипп вернулся к столу и распахнул свой плащ. На внутренней его стороне в нагрудном кармашке лежали четыре маленьких прозрачных флакона, узких и высоких, горлышки которых были привязаны к плащу петельками из кожаных полосок. Алхимик отвязал петельку, вытащил один флакон и откупорил пробковую крышку. Тут же пахнуло железом, резкий и неприятный запах заполнил воздух вокруг лекаря. Горло Филиппа тут же свело легким спазмом, когда он представил, как эта отрава будет литься по его горлу. Однако терпеть уже не было мочи, Филипп чувствовал, как в кожу впиваются тысячи будоражащих его иголок, как внутри просыпается вожделение, больше похожее на страх. Хотелось выйти из комнаты в эту душную ночь, чтобы как-то снять напряжение, но он знал, что от этого будет только хуже. Нет, ему была необходима еще одна порция, и прямо сейчас.

Филипп поднес отраву к самому рту, на миг скривился так, как будто это был не флакон, а голова курицы, которую ему предстояло откусить. Впрочем, последнее было бы предпочтительнее. Лекарь зажмурился и мгновенно осушил флакон одним глотком. И тут же почувствовал, как по телу разливается сила. Сонливость как рукой сняло, исчезла пелена перед глазами, мысли обрели привычную четкость и больше не скользили по его извилинам подобно улиткам. Теперь они носились в голове, точно стрекозы. Исчезло вожделение и страх, осталось только удовлетворение. И ощущение красоты мира. Без этой гадости безлунная ночь не показалась бы Филиппу такой красивой.

Взгляд алхимика скользнул по дому Ванессы и остановился на самой хозяйке дома. Ее не было видно из-под одеяла, если не считать антрацитовых волос. В звездном свете они блестели черным светом. Филипп подумал, что ему наверняка будет приятно увидеть, что скрыто под одеялом. Всего-то стоит сделать несколько шагов и протянуть руку. Тем более что фигурка у нее очень даже ничего. Ни жира от каждодневных пирушек, ни грубых мышц от каждодневных изнуряющих работ по хозяйству…