Валерий Большаков - Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего

• Название: Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего
• Автор: Валерий Большаков
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-92693-0

Ратный фантастический боевик от автора бестселлеров «Позывной «Колорад» и «Диверсант № 1». Заброшенный в IX век, наш человек становится Вещим Олегом. В наше время он был спортсменом-фехтовальщиком, а искусство рукопашного боя в чести у русов, живущих по закону меча.

«Попаданец» завоюет свободу в боях русских викингов против норманнов и свеев.

Он сожжет вражеские драккары и прорвется через литвинские засады.

Он станет гриднем в дружине князя Рюрика и заслужит почетное прозвище Вещий!

---

Сощурившись, Вадим осмотрелся. Серо-зеленое Варяжское море заливало весь круг зримого им мира, перекатывая валы соленой влаги, шумно дыша и плеща.

– Воист! – коротко кликнул ярл и, без лишних слов, показал на мачту.

Воист, шустрый белоголовый малый, мерянин из города Суждал, поплевал на ладони, сплошь покрытые мозолями, и полез на мачту, ловко цепляясь за канат из моржовой кожи. Наверху, уперев колено о рей, Воист оглядел море на западе и крикнул:

– Вижу берег!

Вадим молча кивнул, хороня скупую улыбку в бороде. Засветло управились! Позади глубокая Нева и мелкие воды Хольмского залива между Финландом и Эйстландом, позади – короткий простор Варяжского моря, и вот зоркий Воист углядел коренные земли Свеарики[42]. Подгребаем, однако!

За годы службы у василевсов, сперва у Феофила, после у сына его Михаила, Вадим привык к теплым водам синего Русского моря, Понта Эвксинского, как звали тот водоем ромеи. Не то что море Варяжское, зябкое летом, окованное льдом зимой. Тут и краски побледнее, и теплынь поскуднее… Природа второго сорта.

Долго ли, коротко ли, а приблизилась страна свеев, обтекла лодью островами-шхерами. Да, не любит земля тутошняя соху и посев – сплошь скалы да сосны. А где тощие почвы ровно стелятся, там травку-муравку камень прорывает, мшистые валуны утаптывают. Худая земля, не для урожаев богами сотворена. А в Гардарике чем лучше? И там поля – урывками. Где расчистишь деляну да выжжешь дерева, там и сеешь. Одни птицы да души блаженные в Ирии видят сверху «Страну крепостей» – ковер лесной в подпалинах огнищ, в черных дырах болот, в серебряных брызгах неисчислимых озер. Окраина. Задворки мира.

– Белый щит поднять! – скомандовал Вадим.

Двое гридней-близняшек, Ардагаст и Прогост, вскочили и кинулись к мачте, живо подтянув к самому флюгеру круглый щит, мазанный белой краской, – знак добрых намерений.

– Парус спустить! Весла на воду!

Произошло множественное движение – гридни расселись по скамьям-румам, вывернули круглые заглушки из лючков в борту, просунули в них узкие лопасти весел, взялись хорошенько и налегли.

Узкая длиннотелая лодья, высоко поднимая форштевень с ощеренной пастью чудовищного зверя, помчалась шустрее и вошла в пролив к озеру Лёг. Показались первые дымки, навстречу проплыл пузатый фризский когг. А Вадиму стало нехорошо – припомнил он, с чем следует в земли свейские, какие вести несет Эйрику конунгу, сыну Энунда из рода Инглингов. Оплывая страхом, прислонился Вадим спиною к мачте. Господи Иисусе, спаси мя и помилуй…

«Пардус» скользил по волнам озера, несся черным вороном, зловещей птицей, вестником несчастий и горестей. Словно отвечая мыслям Вадима, пролетел по ясному небу живой ворон, хрипло каркая. Священная птица Водана… Вадим сжал пальцы в кулаки – это знак! Крещенный в храме Святой Софии, ярл до сей поры барахтался в тенетах языческих провозвестий.

– К берегу! – скомандовал он, повеселев.

За разливом вод открылась Упсала, столица свейская, поставленная в устье речки. В Упсале проживал Эйрик Энундсон, конунг всея Свеарики.

Лодья утишила разгон и плавно приткнулась к деревянным мосткам. Крепкие парни с берега приняли швартовы и живо обмотали вокруг бревен. Первым на берег сошел Вадим, следом спустились Ардагаст и Прогост. Дорогу важничавшей троице перегородили трое викингов, каждый поперек себя шире. Средний из них, поглядывая на лодью, спросил неприветливо, коверкая гардскую речь:

– Чего надобно?

– А ты кто таков, чтобы спрос учинять? – попер на викинга Ардагаст, кладя пятерню на рукоять меча.

– С дороги! – поддержал брата Прогост.

На лодье заволновались, забегали, гремя оружием. Но викинги попались упертые. Средний набычился и пошел на Прогоста, вытягивая меч. Клинок в его могучей лапе гляделся кухарским ножиком.

– Стоять! – хлестнул голос, в котором пробивалось властное превосходство, и викинги неохотно отошли. Из-за их неохватных спин выступил дородный свей в синем кафтанчике из фламандского сукна, с огромной собольей шапкой на голове, и громко сказал:

– Я – стурман[43] Эйрика конунга нашего, и все называют меня Хродвислом ярлом, сыном Торгерда. Чья лодья пристала к нашему берегу?

– Люди зовут меня Вадимом ярлом, сыном Годлава, – ответил Вадим. – Сами мы из Гардов и хотели бы переговорить с конунгом свеев.

Стурман склонил голову в знак согласия и повел рукою, приглашая следовать за собой.

Дорога была не длинной. Обогнув пологий курган, Вадим вышел к храму, рубленному из дерева и разукрашенному золотом. Храм стоял на ровном месте, окруженном холмами, как трибунами амфитеатра, виденного ярлом в Миклагарде. Рядом с капищем рос огромный, раскидистый дуб. На его ветвях качались почти истлевшие останки давних жертв, а с голого сука свешивалась петля, стянувшая горло человека, принесенного богам намедни, – вороны только и успели, что глаза ему выклевать. За распахнутыми дверьми святилища горел огонь в очаге, подсвечивая статуи трех богов. Тор с молотом сидел посередине, Водан в доспехах и Фрейр с огромным членом тулились по сторонам. Вадим истово перекрестился. Ох, прав он был, спасая душу в вере истинной, и порукой тому его чутье! Да разве может сравниться запах тлена с благоуханием ладана?

Стурман не заметил крестного знамения. Поклонившись богам, Хродвисл ярл повел гостя ко дворцу свейского конунга. Вадим скривился. Дворец, называется! Да в Миклагарде его и за конюшню не сочли бы.

По двору близ королевских палат маялись без дела с полсотни викингов в доспехах. Завидев Вадима, «ясени битвы» мигом оживились, словно почуяли, с чем пожаловал пришелец из Гардов.

Поднявшись на второй этаж по внешней лестнице, стурман проводил Вадима в покои конунга.

Эйрик, сын Энунда из рода Инглингов, выглядел браво, хотя ростом и силой не потрясал. Кряжистым он был, основательным, со светлыми волосами цвета половы и ясными глазами, прозрачными, как тающий лед. Конунг был в высокой выхухолевой шапке с бобровой тульей, в длинном плаще черного сукна, отороченном горностаем. Плащ открывал красный кафтан с золотыми бляшками и плетенками и кожаные штаны, заправленные в юфтевые сапоги, расшитые мелким речным жемчугом.

– Высокочтимому владетелю Свеарики, – напыщенно возговорил Вадим, – великому и светлому Эйрику конунгу, сыну Энунда, шлет приветное слово Вадим Храбрый, сын Годлава, ярл ильменский!

– Приятно слышать учтивые речи от боярина Хакона конунга, – слегка поклонился Энундсон. – Что привело тебя к порогу дома моего, Вадим ярл?

– Хочу предложить Эйрику конунгу Аустрвег[44], – ровным голосом проговорил Вадим.

Эйрик встрепенулся, его глаза расширились – сперва во гневе, потом от растерянности. Светлые брови сошлись, сминая кожу на лбу морщинами непонимания.

– Проясни смысл твоих слов! – отрывисто сказал Эйрик.

– Все просто, конунг, – заговорил Вадим, дергая губами от возбуждения. – Тесть Хакона Буривой вдрызг разругался с зятем, разорвал все ряды мира и любви[45], и теперь один сидит в Кирьялаланде. Известно, Кирьялаланд мехами обилен, но ведомо ли тебе, конунг, что целые груды мехов скопились в Бьярмаре[46], дожидаясь купцов арабских? И все они будут твоими, если ты поторопишься их взять!

На губах Эйрика заблуждала улыбка.

– Карелы – хорошие охотники, – надавил Вадим, – но воины они никакие. На землях их стоит много крепостей, но самая большая…

– Кирьялаботнар? – перебил его Эйрик. – Та, что в устье Вуоксы?

– Да, конунг.

– У стен ее погиб мой прапрапрадед, – пробормотал Эйрик, – Ивар Широкие Объятия…

– Верно! – нетерпеливо сказал Вадим. – Но ныне Кирьялаботнар опустела. Кунингас Матул ушел из нее на праздник в Бьярмаре, и с ним утопала половина рати, что стояла в крепости. Путь свободен, конунг! А в помощи Буривою отказано. Хакон ясно выразился: ни одного варяга не дам! Сам, дескать, выкручивайся.

Эйрик взволнованно заходил по комнате, почти касаясь шапкой низкого потолка.

– Но почему ты открываешь мне тайное? – резко спросил он. – А, Вадим ярл? Тебе-то какая выгода от моего похода на карел?

– А такая! – Вадим раздул ноздри и сжал кулаки. – Карел ты покоришь с легкостью, и кто тогда помешает тебе подмять под себя Гарды? Ты вернешься домой с хорошей добычей, а Хакона убьешь. И пусть его место займу я! Я буду собирать тебе дань и каждый год привозить в Упсалу. Сам!

Эйрик Энундсон задумчиво смотрел в угол, где стояло копье Одина.

– Хорошо… – протянул он. – Ты станешь правителем Гардов.

Вадим неслышно выдохнул: получилось!

– Но! – поднял палец конунг. – Хакона конунга убьешь ты.

– Я… – слабо молвил Вадим.

– Ты, Вадим ярл, ты, – мягко проговорил конунг.

Он прошел к маленькому окошку, под которым стоял поставец с нехитрой снедью, взял ржаную лепешку, намазал на нее масла, присыпал икры и откусил.

– Никто же тебе не предлагает заявиться к Хакону во дворец и прирезать его, – журчал Эйрик, – но я ж по себе знаю, как живут конунги. Зимою Хакон пьянствует на пирах, а летом или воюет, или на охоте пропадает. Отсюда и выбор – или яду подсыпь, или подстрой несчастный случай на охоте. Мало ли что в лесу случается…