Оксана Аболина - Кольцо судьбы

• Название: Кольцо судьбы
• Автор: Оксана Аболина
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что мы знаем о судьбе? Существует ли она вообще? А если существует, то что собой представляет? Можно ли ее… нет, не увидеть, не услышать, не пощупать… но воспринять органами чувств, пусть нам до сих пор неведомыми? Можно ли измерить ее и степень ее воздействия на нас? Можно ли сказать «много судьбы», или «маленькая судьба», или «тихая судьба»? Какими эпитетами мы можем ее охарактеризовать? Неумолимая? А слышит ли она наши мольбы? Возможен ли вообще контакт с ней со стороны человека? Можно ли считать судьбу личностью, обладающую определенным разумом? И если да, то что этот разум из себя представляет? Является ли он самодостаточным или он нуждается в общении с себе подобными? Есть ли еще кто-то, обладающий теми же свойствами? И как можно объяснить такое явление — «Кольцо судьбы»?

---

Денег все равно не хватало. Костику требовалось индивидуальное лечение, с дорогими лекарствами и еще более дорогими докторами. Нине, которая прежде работала инженером, пришлось бросить завод — малыша не брали ни в какие детские учреждения, и ей самой приходилось с ним сидеть. Она устроилась в двух местах недалеко от дома уборщицей — ей следовало рано утром успевать за час-другой прибраться, пока не начался рабочий день. Затем она могла бежать домой к Костику.

Жизнь стала безрадостной и тяжелой. Все подруги отвернулись от нее, а бывшие соперницы, от которых она тщетно старалась скрыть драматические события своей жизни, радостно сплетничали за её спиной. Но горше всего было чувство безысходной вины перед Костиком. Сколько слез пролила она по ночам в подушку, скрывая их ото всех, а пуще всего от собственного сына. Диагноз его был ужасен: вылечить нельзя, только в некоторой степени скорректировать здоровье и поведение.

Методики, по которым обучались дети с диагнозом ФАС, были противоречивы. И как назло, ни одна из них не работала с Костиком. Может быть, Нине не хватало терпения остановиться на какой-то одной, каждый раз ей казалось, что вот сейчас совершится чудо. Но чудо то ли надолго запаздывало, то ли напрочь позабыло её адрес. Тогда Нина придумала сама, как воспитывать сына — с помощью создания условного рефлекса на боль. Это было жестоко, и ей оказалось непросто решиться на такое. Она понимала, что уроки линейкой не принесут пользы сознанию Костика, но надеялась, что они скорректируют поведение мальчика и в будущем это поможет ему выжить среди людей. Когда она лупила Костика линейкой по рукам, то сердце ее обливалось кровью. Вероятно, она испытывала боль, много сильнейшую, чем сын.

Сегодня его пришлось наказать за то, что он баловался с настольной лампой, но она верила, что этот урок отучит его от баловства с электричеством. Уложив Костика спать, она прилегла с книгой в руках. Но ей не удалось спокойно почитать. Через четверть часа в дверь позвонили. Она подумала, что ошиблись, но через несколько секунд звонок повторился. Сперва Нина резко испугалась, но пока шла к дверям, испуг прошел, а появился гнев: кто же это смеет трезвонить ночью? Ведь ребенка разбудят! Увы, разбудить Костика не мог уже не только милиционер, стоявший за порогом, но и весь сонм лучших эскулапов мира.

Милиционер был смущен и, похоже, отчего-то испуган.

— У вас в квартире всё в порядке? — поинтересовался он.

— Позвольте, а что такого могло случиться, что вы врываетесь ко мне в полночь? — возмутилась Нина. — Моему сыну шесть лет. Он давно уже спит и если его разбудить, то потом не заснет.

— Кто-то кидал из окна предметы и, похоже, одним из них убита женщина, — объяснил милиционер. — Это прямо под вашей квартирой, а у вас открыта форточка. Вот я и зашёл. Мне нужно зайти, позвольте взглянуть, всё ли в порядке, — вежливо попросил он и обескураженно пожал плечами. — Сам не понимаю, что творится. За вечер три убийства в квартале. Прямо мистика какая-то. — он прошел в комнату к Костику, присвистнул и схватился за рацию.

Милиционер вызвал следователя и две «скорые», одна увезла коченеющий труп Костика, другая накачала транквилизаторами Нину. Следователь что-то фотографировал, мерял, задавал вопросы, которые она слышала, но не понимала, и ушёл только тогда, когда понял, что толку от нее сегодня не добиться. Доктор «скорой помощи», как мог, успокоил её, сделал уколы и, оставив ампулы и шприц на столике у кровати, пошел на кухню звонить по телефону — следовало вызвать на утро участкового врача. Он ушёл, оставив входную дверь прикрытой, ибо у Нины совершенно не было сил встать, чтобы проводить его. Она провалилась в тяжкий тягучий сон.

Вышла она из него от того, что кто-то туго стискивал предплечье. Оказалось, уже наступило утро. У постели сидела старенькая толстушка-доктор из поликлиники и, кряхтя и посапывая, надувала манжету тонометра. Нина не сразу вспомнила, что случилось. Рванулась, было, встать — как там Костик? Не пора ли на работу? — но тут память вернулась к ней и она пожалела о том, что проснулась.

— Сейчас я вам выпишу лекарство, и через недельку будете как новенькая, — ласково говорила старушка-доктор, подслеповато разглядывая бланк рецепта. Вот бромазепамчик, и еще глицинчик, и еще… Вам надо как следует выспаться, Нина Николаевна. А теперь я вам вколю снотворное, голубушка. Процедурная медсестра уволилась, так что я сама, но потом вам надо будет найти того, кто будет делать вам уколы.

— Я не хочу жить. Дайте мне лучше яду, — безжизненным голосом попросила Нина. Язык еле слушался ее, губы пересохли, но это ей было безразлично. ЕЙ хотелось только одного — заснуть и больше не просыпаться.

— Горе у вас, конечно, великое, — назидательным тоном сказала врач, — но вам надо жить дальше. — она раскрыла принесенный с собой саквояжик, достала из него жгут, пузырек со спиртом, ампулу и шприц, в который тут же набрала лекарство. Потом она положила шприц на прикроватный столик и опять стала рыться в саквояжике, подслеповато прищуриваясь. — Где же она? Ах, вот! — врач достала баночку с клочковатыми кусочками ваты. Сначала Нина следила за её действиями, а потом устало прикрыла глаза. Тем временем, доктор туго обкрутила жгутом ее предплечье, помазала проспиртованной ваткой локтевой сгиб. — Ох, не промахнуться бы, я стала так плохо видеть, — пожаловалась она Нине, — Вы, голубушка, кулачком получше поработайте. — она взяла шприц и профессионально всадила иглу прямо в вену. Потом положила его вновь на прикроватный столик и не заметила, что рядом лежит другой шприц, с лекарством. Тот, что был у нее в руках, остался после «скорой» и был пустым. Врач ласково погладила Нину по голове, сказала, что придёт завтра и направилась к выходу. Она успела спуститься вниз по лестнице, дойти до выхода из подворотни, и всё было в порядке, но тут пузырьки воздуха, обросшие свернувшейся кровью, проникли в мозг Нины, и бедняжка заснула навечно.

— 8 — Доктор

Пока жили вдвоем, было худо-бедно. Терпимо было. Без чёрных дыр в бюджете. Одна пенсия уходила на оплату квартиры, другая — на продукты. Вещи… ну много ли пенсионеру новых вещей надо? Туалетные принадлежности, обувку, как износится, подарок ко дню рождения. Вот лекарства всегда нужны — и они дорогие, это да, не поспоришь. Но связи в больнице оставались, и бывшие сослуживцы то и дело медикаменты подбрасывали. Так что жить было можно. А вот когда супруг скончался, Маргарите Анатольевне пришлось туго: надо было или возвращаться на работу, но не в больницу, а участковым в прикрепленную к ней поликлинику — специалистом ее уже не брали, а терапевтов, их всегда не хватает, или следовало сдать комнату в квартире, а тоже не хотелось бы, и так почти всю жизнь в коммуналке отмучилась, хоть старость пожить бы, как люди. И Маргарита Анатольевна пошла работать.

Ей миновало семьдесят пять, ходила она с трудом, с палочкой, переваливаясь с ноги на ногу, и дорога к больным была для нее страшным мучением. Многие пациенты понимали, как ей непросто, и старались с ней договориться по телефону о больничном — мол, полегчает, тогда сами подгребём. Но совесть не позволяла Маргарите Анатольевне злоупотреблять доверием администрации, и только в исключительных случаях она расслаблялась настолько, что не ходила по вызовам.

Сегодня был как раз такой день. День, когда она мечтала о самоходной инвалидной коляске. Но и на простую у нее денег не было. Знать бы раньше… В молодости, на что только ни транжирили. Правда, нельзя сказать, что и не откладывали, но государство со всеми своими мухлежами во время перестройки разорило их семью, как и миллионы других семей.

Намазанные дихлофенаком бёдра не чувствовали лечебного геля и отчаянно болели, суставы не сгибались, а мышцы казались непослушными и парализованными. Маргарита Анатольевна позвонила в поликлинику из дома и приняла вызовы. Насчет одной пациентки было ясно, что идти — хочешь-не хочешь — придётся. Ночью у нее погиб сын, была скорая, могли бы, конечно, и в больницу взять, но зима, палаты переполнены, и гораздо более тяжелых из приемного отделении отсылают домой, переждав ночь. А как потом человеку, который и ходит-то едва-едва, своим ходом добираться? Ну что ж, тут придется идти. Слава Богу, что хоть в соседнем доме, и лифт есть. Обзвонив остальных больных и узнав, что у каждого ОРЗ, Маргарита Анатольевна договорилась, что зайдет к ним в другой раз или пусть в четверг сами приходят на приём, она имена записала.

Пациентку, у которой погиб сын, она помнила. Ее звали Нина Николаевна. Шесть лет назад у нее родился мальчик с ФАС и это, конечно же, само по себе стало трагедией. А потом и семья распалась. Больничный Нина Николаевна практически никогда не брала, по врачам, если и ходила, то только по детским, и тем не менее, этот случай в памяти у Маргариты Анатольевны отложился. Уж больно женщина была приличная, а диагноз у ребенка стоял до невозможности позорный, даже, вероятно, похуже венерического. Очень-очень их жаль. Хотя, конечно, время пройдет, горе отпустит, и тогда у нее в жизни наступит хоть какое-то облегчение. Заведет новую семью, детки опять появятся, на этот раз здоровые, глупостей уже таких, как в молодости, понятно что, не наделает. Важно ее сейчас успокоить и не дать уйти в депрессию.