Георге Георгиу - Возвращение к любви

• Название: Возвращение к любви
• Автор: Георге Георгиу
• Издательство: Литература артистикэ
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Первая книга романа-дилогии называется «Весенний снегопад», вторая носит название всей дилогии — «Возвращение к любви». Действие романа происходит в современном молдавском селе в период больших перемен социального и психологического характера. В центре повествования — крупный организатор, сильная личность, генеральный директор агропромышленного объединения Максим Мога. Вернувшись туда, где прошла юность, Максим вновь обрел и любовь, и жажду полнокровной жизни.

---

«Вот так и должен командовать руководитель. Коротко и ясно, — Василе внутренне одобрил поведение Лянки. — Раз-два — и на работу». Он все еще стоял у стены с плакатами, но уже спиной к ним, и сейчас, не видя их, чувствовал себя уверенней.

— Мне нужно поговорить с вами, — обратился он к Лянке суровым тоном, словно он пригласил агронома на беседу.

— Пожалуйста, дядя Василе, — Лянка попросил моша Костаке открыть кабинет Моги.

— Благодарю!

Бошта вошел, взял стул, поставил его поближе к письменному столу, бросил взгляд на висящие на стене диаграммы. «Здорово составил их Мога, все понятно с первого взгляда!» — с удовольствием констатировал он тот факт, что есть вещи, понятные и ему.

— Как ваше здоровье, дядя Василе? — спросил Михаил, чтобы завязать беседу, не зная, что привело старика в правление.

— По-стариковски! — спокойно ответил Бошта. — Что поделаешь? Таков уж человек: не успел оглянуться — уже постарел, — вздохнул он. — Да что жаловаться — оживился он. — Нацедишь стаканчик каберне из бочки, попробуешь — и сразу молодеешь!

— Хорошее лекарство, дядя Василе, — засмеялся Лянка. — Поберегите его… Может быть, и другим понадобиться, а? Не правда ли? Все мы люди, все стареем!

— А я как раз бережливый, товарищ агро… председатель, — он резко умолк и смущенно посмотрел на Лянку. «Ну вот, дернул стакашек и разболтался…» — Мы-то собрались в погребке поболтать, не то чтобы пить. Перед общим собранием как людям не поговорить?.. — попытался Бошта исправить ошибку.

— Да, конечно, — прервал его Лянка. — Но лучше держать погребок закрытым. Вы же наше доверенное лицо…

— Чем пачкать свое лицо, я, Михаил Яковлевич, лучше передам свое место другому, а сам пойду на прашовку, — вспыхнул Бошта.

Михаил засмеялся, Фабиан тоже. Василе Бошта растерянно посмотрел на них: чего это они смеются?

— Какую прашовку, дядя Василе? — удивленно спросил Лянка. — Вы видели, чтобы кто-то ходил с сапой на прашовку?

— Так ведь… — старик вздохнул, словно жалея о прошедших временах, когда было достаточно взять сапу на плечо и ты уже имел специальность: прашовщик. — И заработок. «Как было написано на том плакате: «Автоматизированная система управления». Ишь ты, как отпечаталось у меня в голове, — удивился старик. Возможно, это какая-то установка, поставишь ее в кабинете и видишь все, что делается в колхозе». — Вот о чем я хотел просить руководство, Михаил Яковлевич, — возобновил он свою речь. — Погребок я запер, склад тоже. И если мне нет дела, значит, пора подлечиться немного. Давно у меня ломит косточки, болит поясница…

— Полезайте на печь и лечитесь сколько угодно, дядя Василе, — благодушно ответил Лянка.

— Нет уж, вы дайте мне путевку в Сочи! — повысил голос Василе Бошта, думая, что Лянка смеется над ним, напоминая про печь. — У меня есть право, я работаю честно, занимаю ответственный пост, как вы сами сказали!

— В Сочи? — Михаил с удивлением посмотрел на него. Уж не выпил ли старик лишнего? И чего ему вдруг захотелось в Сочи? — Как же вы доберетесь туда, дядя Василе, ведь Черное море замерзло! — шутливо ответил он.

— Полечу самолетом, товарищ агроном. Самолетом, — повторил Бошта, давая этим понять, что говорит вполне серьезно.

Лянка пожал плечами:

— Если вы так настаиваете, пожалуйста. Напишите заявление, и правление рассмотрит вопрос.

— Какое правление, старое или новое?

— А вам не все равно? Лишь бы удовлетворили вашу просьбу, — улыбнулся Лянка.

— Ты слышал? — обратился он к Фабиану после ухода старика. — Товарищ агропредседатель… Красиво, не так ли? — Михаил уселся в кресло председателя и раскинул руки в стороны. Невольный жест — то ли чтоб размяться, то ли пробуя, сможет ли он обхватить стол. — Да, не по моей мерке! — засмеялся он и встал с кресла. — Может быть, и мне взять путевку на море и исчезнуть на какое-то время, пока все не уладится?

— Подай заявление на имя товарища Лянки, он и решит этот вопрос, — ответил Фабиан.

— Так ты думаешь?

— Не думаю, а вижу, старик обращается к тебе как к председателю.

— Дядя Василе — старая лиса, он пронюхал ситуацию… Знаешь что? Давай бросим все дела и пойдем ко мне домой! — В голосе Лянки почувствовалось волнение. — Валя, наверное, уже пришла с работы… Мы ведь не успели посидеть вместе и не побеседовали по-человечески. То ссоримся и пререкаемся с самого утра, то на ночь глядя уходим из дому, словно бежим от самих себя.

— Ладно, пошли, — согласился Фабиан.

Уходя, Михаил сказал Наталице, что и она может идти домой, в правлении больше делать нечего. Девушка вопросительно посмотрела на Фабиана, но он не заметил ее взгляда.

Мога вернулся из Кишинева вместе с Назаром часов в семь вечера. По дороге у него было достаточно времени, чтобы ввести Назара в курс событий. Секретарь вроде вполне спокойно выслушал вести, и Мога знал, что за показным спокойствием Назар прячет свои истинные чувства. Назар только спросил, нельзя ли было отказаться от Пояны? На что Мога ответил:

— Ты прекрасно знаешь — есть партийная дисциплина и долг коммуниста… А мы — ни я, ни ты — не вышли на пенсию, не так ли?

— К счастью, так!

Стэнкуца встретила их спокойно, словно за это время улеглись все волнения и теперь она могла отдыхать без тревог. Мога сидел на заднем сиденье рядом с Назаром и не видел ничего, кроме серой, ленты шоссе, убегающей в ночь. Давно, очень давно Мога не ездил по этой дороге простым пассажиром.

— Я совсем замерз, — сказал он Назару.

— Поехали ко мне, согреемся. У тебя дома, наверное, такой же холод, как и на дворе, — засмеялся Назар. — Холостяком приехал ты в Стэнкуцу, холостяком и уезжаешь, — добавил он грустно. — А мы даже не постарались подыскать тебе подходящую жену…

— Не надрывай себе сердце, Антип, — рассмеялся и Мога. — Красавицу Стэнкуцу увел гайдук Новак, а другую, какой бы она ни была, не хочу. Марку, — обратился он к шоферу, — завернем к дяде Василе и заберем его в погребок… Попробуем Лянкин «Норок».

— Ты стал искать счастье на дне стаканчика? — в шутку спросил Назар. — Смотри!

— Учтем, — ответил Максим.

Через несколько минут Марку притормозил у дома Бошты.

— Извините, Максим Дмитриевич, — сказал старик, словно стесняясь чего-то. — Прошу ко мне в хату… Такого винца, как у меня, вы нигде не найдете…

— Спасибо, дядя Василе, но мы с дороги, а Антип Леонтьевич спешит домой. Если зайдем к вам, то задержимся.

— Видите ли, Максим Дмитриевич, сегодня было… знаете… — стал путаться Бошта, но потом выложил все начистоту: — Михаил Яковлевич приказал мне запереть погребок и не прикасаться к бочкам… Прошу вас, зайдите в дом, — настаивал он.

— Ну, если таков приказ, мы подчиняемся.

Моге не столько хотелось выпить стаканчик вина, сколько было интересно узнать, почему Лянка дал такое распоряжение.

— На первый взгляд, ничего особенного не случилось… Пришел Кирика Цугуй… он же член ревизионной комиссии… Затем зашел Леонте Пуйка… — спокойно рассказывал Бошта, перечисляя факты, — спустился в погребок и Волчок, извините, Тоадер Негарэ… Затем появился Мирча… — Только Триколича Бошта не упомянул. Они когда-то работали вместе, в полном согласии, и Бошта до сего дня уважал его. Зачем его вмешивать?

— Зашевелился народ, — сказал Назару Мога, выйдя от Василе Бошта. — Даже мой крестник Мирча, и тот осмелел…

— Хуже, если бы все оставались равнодушными, — возразил ему Назар. — Кое-кто думает только о себе, а своем благе, но большинство печется о будущем колхоза, хочет знать, в чьих руках он будет.

— У меня создается впечатление, что в хороших, — улыбнулся Мога, вспомнив приказ Лянки. — В капле росы можно увидеть все небо.

В ту ночь Мога остался ночевать у Назара. Спать они легли после третьих петухов.

Впервые старый дом с боковой улочки напрасно ожидал своего хозяина, прислушиваясь к шороху снегопада, который снова начался около полуночи и до утра одел землю в новый белоснежный наряд, покрыл все дорожки, присел на завалинки, шарил по окнам в поисках щелей, через которые мог бы проникнуть в дома. Шел тихий белый снег и приглаживал жесткие углы того тревожного дня.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Ни шороха, ни звука, ни малейшего шума. Дремотная тишина опустилась на Павла. Со двора проникал слабый туманный свет. Стекла запотели, и сквозь них ничего не было видно.

Один лишь протяжный свист, как эхо задетой тонкой струны.

Песня совершенной тишины. Как в глубокой ночи, теплой и росистой, когда открываются почки и цветы распускают свои лепестки. Вот какие-то странные цветы тихо разворачивают лепестки, и невидимая рука укладывает их один к одному в чашу.

Но это лишь ледяные цветы.