Павел Шмелев - Простые вещи, или Причинение справедливости

• Название: Простые вещи, или Причинение справедливости
• Автор: Павел Шмелев
• Жанр: Триллер
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4483-4280-6

Наталья, молодая и красивая женщина, упала на троллейбусной остановке. Дальнейшие события разворачиваются самым непредсказуемым образом.

Технотриллер с элементами политического детектива — так можно описать жанр романа. С первых страниц он захватывает читателя увлекательным повествованием о теневой жизни провинциального города, его простых обитателях и политической элите. Язык автора (безусловно, мастера современной прозы) делает повествование динамичным. Роман читается «на одном дыхании».

---

— Не волнуйтесь, это вредно, — в голосе адвоката послышался оттенок раздражения. По-прежнему глядя куда-то чуть мимо глаз Натальи, Фальц-Фейн поднялась, так и не показав бумаги. — Всего хорошего, выздоравливайте.

Вот ведь как все паршиво! Впрочем, такого развития событий следовало ожидать. Наталья никогда не питала надежд относительно желания государства защитить простого обывателя, и роль адвоката, хорошего или вот такого бездарного, ничего не меняет в сюжете этой пьесы. В сущности, огромная бюрократическая машина работает сама на себя, а не на граждан. Любые государственные бюрократические институты в этой стране, будь то полиция, прокуратура, разнообразные правительства, министерства, администрации, — суть самовоспроизводящиеся организмы, стремящиеся к максимальной независимости от общества и его отдельных представителей. Миллионы рядовых чиновников, вчерашних троечников, неудачников или просто заблудившихся людей, чье благополучное существование зависит от преданности начальнику и безоговорочной веры в инструкцию, — суть «разумные молекулы бюрократии», образующие питательный бульон для рождения и развития высших организмов. Таких, как Нестерюк, например.

«Умойся, Сапарова, не ты первая в этой стране, об кого вытерли ноги. Или чего похуже», — Наталья с удовлетворением осознала, что констатация этого унизительного факта пробудила здоровую злость, а не чувство безысходности.

Когда-то давно, еще в детстве, она занималась в школе пятиборья. Больших успехов не достигла, продвинувшись только до первого разряда. Классе в девятом это было. Конкур, бег и стрельба были интересны, но удовольствия не приносили, плавание оказалось просто приятным, а вот фехтование она полюбила безумно! Там, на боевой дорожке, с тяжелой шпагой в руке, облаченная в токопроводящий нагрудник и пристегнутая кабелем к электрофиксатору, она впервые почувствовала этот вид злости: адреналин столовыми ложками вбрасывался в кровь, радостный азарт удваивал силы, и не существовало никого на свете, кроме противника и его клинка. Сочные, терпкие, рубиновые воспоминания…

Правая рука рефлекторно дернулась, нанося воображаемый укол, инъекционная игла выскользнула из вены. Булькнула жидкость в резервуаре, капелька крови выступила на сгибе локтя. Наталья улыбнулась, переворачиваясь на бок, и отчетливо прошептала, закрывая глаза: «Я сама тебя накажу».

Глава 7

— Ксюша, душа моя, билеты на «Сапсан» закажите мне на вторую половину дня, а гостиницу — недалеко от университета, хорошо? Конечно на Васильевском… Нет, нет, только на сутки, а обратно самолетом. Спасибо, дорогая, — голос жизнерадостного высокого мужчины лет шестидесяти разносился по просторной рекреации университетского корпуса. Сейчас Максим Николаевич направлялся на одну из своих лекций в Академии экономики Излучинска, объясняя по телефону секретарю фирмы детали своей командировки. Командировка предполагалась коротенькая, но творческая — предстояло обсудить с руководством одного из ленинградских вузов (Максим Николаевич, чуточку фрондер, упорно называл город на Неве Ленинградом) стоимость и перспективы внедрения интеллектуальной системы управления образовательным процессом и учебным контентом.

Кандидат технических наук и обладатель степени PhD, полученной ненароком в девяностых в одном из американских университетов Максим Николаевич Лазарев единолично владел небольшой IT компанией, результативно эксплуатируя небольшую нишу специфического программного продукта. Дела были налажены так, что участие Лазарева в бизнесе ограничивалось редкими переговорами по вопросам сугубо стратегическим, но погружаться в детали разработок и вносить в них изюминку Лазареву нравилось. Вовсе не нужда в деньгах (которых хватало, и вполне), а постоянный информационный голод, потребность в чем-то новом побуждали Максима Николаевича развивать кипучую деятельность в том возрасте, когда, казалось бы, настает пора угомониться и заняться грядками на даче. Не являясь крупным ученым (да что там, не являясь ученым вообще), Максим Николаевич, тем не менее, обладал острым умом, развитой интуицией и талантом аналитика, и все эти качества нуждались в постоянной интеллектуальной подкормке. А еще Лазарев любил общаться, любил молодежь, поэтому и преподавал в трех университетах, что давало ему чувство причастности к воспитанию нового поколения — ведь своих детей у него не было, несмотря на уже третий брак. Увы, так уж сложилось.

Максим Николаевич давно подозревал, что с его первой женой, Натахой Сапаровой, супругой переставшей быть в незапамятные времена, но оставшейся близким человеком что-то не так. Она выглядела странно, говорила странно, она… потускнела. И вот не так давно (черт бы побрал ее деликатность) Наталья открылась, рассказала ему о своей болезни. Что с этим делать, Лазарев не знал, да и возможно ли? Сегодня он шел к ней в больничку: уж это происшествие с троллейбусом она скрывать почему-то не стала, позвонила ему одному из первых. В сущности, у нее и не было никого — родители умерли давно, остались только он, пара подружек да Анька. Хорошая девка, кстати, добрая, неглупая. Как славно, что удалось ее пристроить в Силезский университет в Опаве.

В размышлениях обо всем этом Лазарев припарковался на обширной площадке онкологического корпуса свой «Дискавери», нагрузился традиционным пакетом с фруктами и, зажав подмышкой букет колючих чайных роз (Наткины любимые), пружинистым шагом направился в один из трех корпусов. По дороге он попытался переключиться на оптимистический настрой, даже начал насвистывать что-то, но, наткнувшись на мрачный взгляд мужчины с противоестественно толстым перебинтованным горлом, с облегчением отбросил фальшивую веселость.

Через десять минут Лазарев и Наталья сидели в просторном холле. Кремовый керамогранит на полу, чуть зеленоватые оштукатуренные стены, скрытое освещение в потолочных нишах, мягкие кресла и двухместные диванчики, жардиньерки с ухоженными разлапистыми растениями (пожалуй, что и натуральными), большая жидкокристаллическая панель, беззвучно транслирующая новостной канал. Выглядело все спокойно и, тем не менее, вызывало ощущение обреченности.

— Мы будем бороться. Мы должны бороться, Натаха! Давай найдем хороших врачей — Израиль, Германия, Швейцария, ну… я не знаю, давай же делать что-нибудь! Ведь сидеть просто так — глупо и жестоко. Почему ты молчишь? — Лазарев, исчерпав свой небогатый запас аргументов, перешел к эмоциональному воздействию.

— Макс, послушай, — Наташа чуть запнулась, разглядывая трехцветную молодую кошечку, теревшуюся об уютно гудевший в углу кулер. Откуда здесь кошка? Не должно быть, но ведь успокаивает. Оперев подбородок на сжатые кулачки, Наташа продолжила: — обстоятельства несколько изменились. Я рада, поверь мне, очень рада твоему участию. Знаешь… Ведь у меня и нет никого, кроме тебя. В смысле — никого, кому я могла бы довериться.

Лазарев растеряно передернул плечом:

— О чем ты? Что изменилось и, главное, — что может быть важнее твоей жизни? Извини, но я так ставлю вопрос.

— Подожди, не перебивай! Мне тоже небезразлична жизнь. Видишь ли, если болезнь будет развиваться и дальше, то я обречена, причем в самые короткие сроки. Несколько месяцев, максимум год. И лечение бесполезно.

— Если? Рассказывай же!

— Так я и говорю. Это сложно объяснить, я и сама не понимаю, в чем тут дело. В общем, я поправляюсь. Так говорит Кельман, ну ты знаешь, о ком я, он мой доктор. Ничего еще точно неизвестно, но по всем признакам это не ремиссия, а выздоровление.

— Так это же здорово! — Максим Николаевич вскочил и, нервно потирая руки, совершил два рейда до дивана напротив и обратно. — Вот что! Тебе нужен покой. Да! Нет… Когда тебя выписывают? Подожди, это так неожиданно. Послушай, сколько тебе здесь еще оставаться? Давай на море? Ах да… Там солнце, инсоляция, это все вредно. Давай в санаторий? В хороший санаторий? Я все устрою, оплачу, отвезу. Гос-споди, Натаха, черт тебя дери, ты так меня напугала!

Наташа откинулась на спинку и с блуждающей улыбкой разглядывала размахивающего руками бывшего мужа. Ему шла аура чепрачного цвета, как у шерсти породистой немецкой овчарки. Насколько же он был несерьезным когда-то! Но всегда, всегда этот добрый клоун, заботливый кавалер, отличный собутыльник и душа компании, любитель выпить (нечасто, но со вкусом), балагур и немножко повеса Макс оставался надежный и преданным другом. А вот как муж — отстой… Да и не мог он быть хорошим мужем, ни для нее, ни для какой-то другой. Так он устроен. Что ж, наверное, в этой жизни я заслужила только друга, но не супруга… подпруга, натуга, севрюга, хапуга… стоп! Дурочка, у тебя что, в голове включилось Т-девять? Все, все, хватит.