Дмитрий Притула - 19 рассказов

• Название: 19 рассказов
• Автор: Дмитрий Притула
• Жанр: Короткие истории

Рассказы из журналов:

Звезда № 3 (2000), № 8 (2001), № 2 (2011), № 1 (2013)

Нева № 4 (1967), № 7 (2002), № 9 (2003), № 4 (2005), № 9 (2006), № 12 (2008)

---

Так и доехали. Ну, вот и мой дом. До свидания, Антонина Петровна. Спасибо, Виктор Максимович. В дом не звала. И это даже понравилось Виктору Максимовичу: только познакомились, и сразу в дом — это все же перебор.

Значит, в следующую субботу стойте на том же месте. Подвезу.

И подвез. И в этот раз Антонина Петровна пригласила его к себе — небось голодные, малость поужинаем. Это хорошо. А я даже бутылочку припас. Только вот машину куда-либо приткну.

Нет, хорошо так это посидели. Она пару рюмок приняла, и он несколько, и заклевали очень даже неплохо.

А вечер был ясный, солнце светило вовсю, небо было жаркое и выцветшее, и от этого вечера, от принятого и съеденного, а также от того, что против него сидит женщина, которая ему нравится, было у Виктора Максимовича какое-то даже переполнение счастьем. Нет, правда, даже и петь хотелось.

Ну, он так это и заметил: а не пора ли нам поближе познакомиться, исключительно для полноты счастья. Ну, если мужчина и женщина не противны друг другу, а они ведь не противны.

И тут Антонина Петровна удивила Виктора Максимовича, даже и сразила: а знаешь, мне это неинтересно, мне это не нужно. Нет, ты не обижайся, Максимыч, ты приятный мужчина, но мне это не нужно, нет, не сегодня, а я вообще без этого спокойно жила и живу.

Ну, Виктор Максимович засобирался — поздно уже. А знаешь, Антонина Петровна, давай я тебя в субботу с собой захвачу. Да и помогу маленько.

На такое предложение Антонина Петровна согласилась, и в субботу Виктор Максимович работал на ее участке. На свой даже и не заглядывал — все же пятьдесят пять, не мальчик двойную работу делать.

И уже в этот раз они не только выпили и закусили, но Антонина Петровна разрешила ему остаться на ночь, ты же, Максимыч, устал, вот и отдохни. То есть Виктор Максимович понимал так: ей это не нужно, но если человек хороший и поработал на тебя, отчего же не уступить в такой малости. Ну, если для полноты его счастья.

Она ему как раз понравилась своим спокойствием: и то сказать, не молодые же люди, чтоб орать, как в американских фильмах, и кувыркаться, что акробаты. Спокойные немолодые люди.

Между тем Антонина Петровна нравилась ему все больше и больше, и он постоянно хотел, если сказать точно, услужить ей.

Да, а был Виктор Максимович человеком рукастым, ну, то есть, он абсолютно все умел делать. И вот он отладил ей водопроводную систему и все починил, что нужно было чинить, и какую-то полку на кухне повесил (а без этой полки, уверял, ну никак).

Словом, так. Месяца два Виктор Максимович целиком был при Антонине Петровне. На свою дачу даже не заглядывал. Как бы махнул рукой: один раз живем, нравится ему эта женщина, так и пусть простаивает дача без него. Живой человек дороже дачи, так ведь? Уже и на неделе забегал к ней — а просто посидеть, соскучился.

Как-то даже намекнул, а что я прыгаю туда-сюда, что блоха. Может, и не прыгать? То есть так ему эта женщина нравилась, что хотел бы он все вечера быть при ней, то есть телек вместе посмотреть, побалакать, да и баиньки.

Но Антонина Петровна так это уклонилась, мол, много лет жила без мужчины, и давай, Максимыч, не ускорять события, сам же говорил: жизнь умнее нас, так не будем ее подгонять.

Все это так! Но какое дело: Виктор Максимович начал понимать, что они не совсем одинаково расположены друг к другу. Он бы с ней не расставался вовсе, а она — только когда нужны были мужские руки.

На даче повкалывать — это да, ужин и оставайся у меня, или что отремонтировать (дом без мужчины был запущен) — это тоже да. А если на дачу ехать не надо (сильный дождь), то ты, Максимыч, сегодня не приходи, иду к подруге, она заболела.

То есть у него проклевывалось понимание, что Антонине Петровне трудно жить без мужских рук, вот держит она при себе Виктора Максимовича. Ну, может, это у него от излишней обидчивости: вот он все более и более к ней располагается, то есть ему бы подольше понежничать, а она терпеливо ждет, когда же мужчина справит нехитрое свое дело.

И однажды Виктор Максимович с горечью сказал своему другу: я для нее батрак. Может, ей проще было бы деньгами расплачиваться, но знает, что я не возьму. Да, я батрак. И хоть нравится она мне, такой красивой и душевной женщины у меня никогда не было, но придется, видать, расставаться.

Для души — это одно, а если просто найти женщину — это уже вопрос житейский. То есть мужчина вполне еще может рассчитывать на постоянное лицо противоположного пола. Есть жилье, здоровьишко покуда не подводит, роста среднего, да, лысоватый, но ведь и возраст уже, белесый, тугой, что хорошо накачанный мячик. Главное же, напомнить, есть жилье и здоровье.

Я всю жизнь отбатрачил в армии, и еще в пожилые годы батрачить — это все же перебор. Но главное — обидно.

Это очень короткая история. А потому, что лето кончилось, урожай с дач собран, пошли дожди, и так-то, если разобраться, особой нужды в Викторе Максимовиче больше и не было.

Да, обижался. Да кто ж не будет обижаться? Более в нем нужды нет, ну, так обойдется и без Виктора Максимовича. Разве не обидно? Хоть ты Виктор Максимович, хоть не Виктор Максимович, а все одно обидно. Обижаться-то обижался, но и понимал Антонину Петровну — вот как оно. Жила много лет одна, а проживет и далее. А, говорят, некоторым женщинам в одиночестве жить спокойнее. И она вовсе стала уклоняться от субботних встреч: то к сыну надо съездить, то у подруги день рождения, это все понятно, женщина ведь человек изобретательный, особенно если ей существо противоположного пола не так уж дорого и ненаглядно.

Терпел сколько-то времени, а однажды, уходя от Антонины Петровны, пропел песню своего раннего детства: “Прощай, Антонина Петровна”, ну да, то самое — неспетая песня моя.

Нет, не то чтобы он навсегда уходил, нет, пару недель подождем, а вот потом уже будем жить так, словно бы летне-осенних встреч и не было.

Но! Ты думаешь: я сделаю так-то и так-то, а потом будет то-то и то-то. А жизнь-то проще нас! Ну, не так она проста, типа пареной репы или вареного яйца, но что она попроще наших планов, а тем более ожиданий, тут и говорить нечего.

Короче. Выждал Виктор Максимович две недели и пошел к Антонине Петровне вовсе попрощаться (ну да, расставаться вы расстаетесь, но поговорить-то надо. Поговорить-то надо, а как же!).

Звонит в дверь — никто не открывает. Вдруг слышит слабый голос: входите, дверь открыта.

Антонина Петровна лежит в постели бледная и, главное, шелохнуться не может. Представляешь, Максимыч, вчера всю спину прострелило. Шелохнусь или кашляну — кол в поясницу вгоняют. Ну, это радикулит, уверенно сказал он, у меня такое бывало. И не раз. Тепло, мази, и пройдет.

Так-то оно так, пройдет еще когда, а шелохнуться она не может сейчас. И Виктор Максимович напрочь забыл, что пришел он прощаться. Ну да, хоть он и батрак, но человека в беде бросать не привык. Спросил про лекарства, да, доктор сегодня был, соседка сбегала в аптеку.

Короче, Антонина Петровна лежала неподвижно две недели. Ну, ее лечили, это все понятно. Днем Виктор Максимович ездил по своим рабочим делам, но все вечера неотлучно был при Антонине Петровне.

Ну, приходила подруга, это все понятно — днем выхаживала. А самую трудную работу, перестелить постель, к примеру, оставляли Виктору Михайловичу. А перестелить — это как? Это взять Антонину Петровну на руки и, осторожно прижимая к себе, перенести на диван, а потом уже и обратно.

Однажды заметил, что Антонина Петровна обняла его, и он отличил, что это она не боль облегчает, но благодарит его. Ничего друг другу не сказали, но непонятным образом Виктор Максимович понял: что-то стронулось в Антонине Петровне, и он уже не нужный человек, не батрак, а кое-кто поболее.

Да, вот еще что: Виктору Максимовичу нравилось держать ее на руках: она такая легкая и беззащитная, что сердце его, рассказывал, буквально поднывало от жалости.

Потом она месяц пролежала в больнице, и, когда выписывали, сказали: вам нельзя наклоняться и поднимать за один раз больше двух килограммов.

Ездил в больницу, это понятно, а когда выписали, приходил каждый вечер. Ну, поужинают, телевизор посмотрят, Виктор Максимович что-либо поделает по дому (покуда хозяйка не может наклоняться и поднимать тяжести), и как-то оно так складывалось, что ему покуда удобнее вовсе сюда переселиться. А хотя бы до полного выздоровления Антонины Петровны.

Но однажды Виктор Максимович не пришел. День, два — нет Виктора Максимовича. Может, заболел. Позвонила — нет никого. Тогда она пошла в “подвальчик”, магазин, где работает Виктор Максимович.

Нет больше нашего Виктора Максимовича. “КамАЗ” раздавил его машину, что букашку. Без вариантов и восстановления. А Максимыча как раз сейчас хоронят. Мы бы все пошли, хороший был человек, но надо же кому-то работать.

И это все! Взяла такси, успела бросить ком земли на могилку.

К ней подошел друг Виктора (однажды они что-то ремонтировали на ее кухне). Виктор очень хорошо к вам относился. Она горько заплакала, а потом внезапно оборвала рыдания и улыбнулась застенчивой, как у девочки, улыбкой. Да, вот именно застенчивой улыбкой предпенсионной девочки.