Генри Джеймс - Бостонцы

• Название: Бостонцы
• Автор: Генри Джеймс
• Жанр: Литература 19 века

---

– Не только это, – резко сказала Олив, глядя на неё. – Откуда ты узнала его адрес?

– Его адрес?

– Мистера Рэнсома – чтобы миссис Бюррадж могла пригласить его?

Мгновение они простояли глядя друг на друга.

– Он был в его письме.

После этих слов лицо Олив приобрело такое выражение, что её подруга тут же кинулась к ней и взяла за руку. Но тон оказался вовсе не таким, как ожидала Верена, когда Олив ответила с холодным удивлением:

– О, так вы переписываетесь! – сказала она с огромным усилием воли.

– Он написал мне один раз – я не говорила тебе, – ответила Верена с улыбкой. Она чувствовала, как странно тревожные глаза её подруги пытаются заглянуть глубоко в её душу. Ещё немного, и они достигнут самого дна. Что ж, пусть, она уже не так сильно переживает за свой секрет. Но Верена так и не узнала, что поняла Олив, так как она только сказала, что им пора идти вниз. Когда они спускались по лестнице, она взяла мисс Ченселлор за руку и почувствовала, что та дрожит.

Безусловно, в Нью-Йорке было много людей, заинтересованных в их движении, и Олив заранее запланировала визиты, которые заняли весь день. Все хотели встретиться с ними и дать возможность другим встретиться с ними. Главным местом, которое им нужно было посетить сегодня, оказался дом миссис Кроучер с Пятьдесят Шестой улицы, где было организовано неофициальное собрание группы сочувствующих, которые не могли простить ей, что она выступала вчера перед кругом, в который им не было доступа. Разумеется, эти люди сильно отличались от тех, к кому она обращалась у миссис Бюррадж, и Верена тяжело вздохнула про себя, подумав беспомощно, что в этом большом и сложном мире так много всего. От неё требовалось повторить речь, на этот раз для единомышленников. На что она ответила, что Олив сама занималась организацией, и что та речь должна была привлечь внимание людей, а друзья миссис Кроучер, как она надеялась, находятся на более высокой ступени. Она была очень осторожна, так как видела, что Олив сейчас стремится, как можно скорее покинуть город, и не хотела сказать ничего, что заставило бы их задержаться. Когда она почувствовала её дрожь, пока они спускались к ланчу, то с болью поняла, как подруга привязана к ней, и как сильно она будет страдать от малейших изменений. Первое, что Верена сказала, когда они отправились в экипаже наносить визиты, было то, что её переписка с мистером Рэнсомом, как назвала это подруга, состояла всего лишь из одного его письма. К тому же, очень короткого. Оно пришло ей чуть больше месяца назад. Олив знает, что она получает письма от джентльменов, и она не понимает, почему должна придавать такое большое значение этому посланию. Мисс Ченселлор сидела, откинувшись на подушки, неподвижная и очень мрачная, и следила за девушкой одними глазами.

– Ты сама придаёшь ему большое значение. Иначе ты сказала бы мне.

– Я знала, что тебе это не понравится – потому что тебе не нравится он.

– Я не думаю о нём, – сказала Олив. – Он ничего для меня не значит, – затем она неожиданно добавила: – Ты считаешь, что я избегаю того, что мне не нравится?

Верена не могла сказать, что так оно и есть, хотя не похоже, что со стороны Олив было правильно говорить, что она ничего не принимает близко к сердцу: то, как она лежала рядом с ней, бледная и слабая, как раненое животное, определённо доказывало обратное.

– Ты просто пугаешь меня, когда страдаешь так сильно, – ответила она немного погодя.

Мисс Ченселлор поначалу ничего не ответила на это, но вскоре сказала, с той же интонацией:

– Да, ты можешь заставить меня.

Верена взяла её за руку:

– Я никогда не сделаю этого, пока не пройду через это сама.

– Ты не создана для страданий – ты создана для удовольствия, – сказала Олив почти тем же тоном, каким когда-то говорила ей, что её проблема в том, что она не ненавидит мужчин как класс – тоном, говорившим, что противоположное поведение было намного более естественным и возможно более достойным. Возможно, так оно и есть, но Верена не могла найти себе оправдания. Она чувствовала это, глядя в окно экипажа на яркий, прекрасный город, где всё казалось таким огромным, где всё находилось в движении, магазины сияли роскошью, женщины одевались так необычно, и знала, что все эти вещи будоражат её любопытство и всё её существо.

– Что ж, думаю, мне нечего возразить, – заметила она, глядя на Олив с нежностью и невыразимой жалостью.

Та поднесла её руку к своим губам и задержала на мгновение. Этим движением она как бы говорила: «Как я могу не бояться потерять тебя, когда ты так мила и послушна?». Эти слова, однако, так и не были произнесены вслух. Олив сказала нечто другое:

– Верена, я не понимаю, почему он написал тебе.

– Он написал мне, потому что я ему нравлюсь. Возможно, ты скажешь, что не понимаешь, почему я ему нравлюсь, – продолжила девушка со смехом. – Я понравилась ему с первого раза, когда он меня увидел.

– О, ещё тогда! – пробормотала Олив.

– И ещё больше со второго.

– Он сказал тебе это в письме? – спросила мисс Ченселлор.

– Да, моя дорогая, он сказал это. Разве что, выразился намного изящнее, – Верена была очень рада, что сказала об этом, ведь письмо Бэзила Рэнсома действительно оправдывало её.

– Я это предвидела – это я и предсказывала! – воскликнула Олив, закрывая глаза.

– Ты ведь, кажется, сказала, что не ненавидишь его.

– Это не ненависть – только ужас. Это всё, что есть между вами?

– Как, Олив Ченселлор, что ты такое думаешь? – спросила Верена, чувствуя себя страшной трусихой. Через пять минут она сказала Олив, что если ей это доставит удовольствие, они могут покинуть Нью-Йорк завтра утром, не дожидаясь четвёртого дня. И, сделав это, она почувствовала себя намного лучше, особенно когда увидела, с какой благодарностью Олив посмотрела на неё, с какой готовностью ответила на это предложение, сказав:

– Конечно, если ты действительно понимаешь, что это всё не для нас – что это не наша настоящая жизнь! – и с этими словами и с невероятно слабым неопределённым поцелуем, как будто боясь, что она будет ему противиться, она приняла эту жертву. В конце концов, один день ничего не значит. Так было решено, что они уезжают. Верена не могла закрыть глаза на то, что целый месяц была с подругой не до конца откровенной, и потому, даже если она будет жалеть о том, что их поездка в Нью-Йорк оказалась ещё короче, чем предполагалось, даже если из-за этого она не сможет встретиться с Бэзилом Рэнсомом, это всё равно будет лучше, чем рассказать Олив, что письмо – это не всё, что было между ними. Что был ещё его визит и их долгий разговор, и ещё прогулка, которые она скрывала так долго. И что такого она упустит, не встретившись с Рэнсомом? Неужели так приятно общаться с джентльменом, который только и хочет, что дать тебе знать, – а почему он этого хочет так сильно, Верена не могла понять, – что считает тебя глупышкой? Олив возила её с места на место и, в конце концов, она забыла обо всём, кроме настоящего времени, громадности и разнообразия Нью-Йорка, и удовольствия от езды в карете с шёлковыми подушками, и новых лиц, и выражений любопытства и симпатии, уверений, что ею интересуются и следуют за ней. К этому примешивалось сладкое предвкушение ужина у Дельмонико и немецкой оперы. В Верене было достаточно эпикурейства, чтобы при таких обстоятельствах жить настоящим.

Глава 31

Вернувшись со своей спутницей в апартаменты на Десятой улице, она увидела на столике в передней две записки. Одна из них, как она поняла, была адресована мисс Ченселлор, а другая –ей. Они были написаны разным почерком, но оба почерка она узнала. Олив стояла позади неё на ступенях, и просила кучера прислать за ними экипаж через полчаса – они оставили себе время только на то, чтобы переодеться. Так что она просто взяла свою записку и поднялась к себе в комнату. Делая это, она подумала, что всё время знала, что эта записка будет там, и потому чувствовала себя немного предательницей. Если она могла весь день колесить по Нью-Йорку и забыть о том, что впереди её ждут трудности, это не меняло того, что трудности действительно возникнут, и в любой момент могут заявить о себе – и решить их, просто уехав обратно в Бостон, невозможно. Через полчаса, когда она ехала по чересчур людной в этот день Пятой авеню вместе с Олив, разглаживая свои светлые перчатки, мечтая о том, чтобы её веер был немного изящнее, и любуясь ярко освещёнными улицами, никто не смог бы доказать, что своим талантом и неординарностью она обязана тому, что в её венах течёт кровь Таррантов. Когда дамы подъехали к одному из известных ресторанов, у дверей которого их обещал встретить мистер Бюррадж, Верена весёлым и естественным тоном сообщила Олив, что мистер Рэнсом заходил к ней, пока их не было дома, и оставил записку, в которой было множество комплиментов для мисс Ченселлор.

– Это исключительно ваше личное дело, моя дорогая, – ответила Олив, с меланхоличным вздохом, оглядывая Четырнадцатую улицу, которую они в этот момент проезжали.