Лариса Чернова - Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

• Название: Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.
• Автор: Лариса Чернова
• Издательство: Центр гуманитарных инициатив
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98712-655-4

С позиций современного исторического знания в монографии комплексно исследуется деловой мир Лондона XIV — XVI вв. На основе широкого круга оригинальных источников воссоздается картина жизни торгово-предпринимательских слоев и властной элиты города на начальном этапе трансформации общества от традиционного к новационному. В работе прослеживается динамика развития городской правящей элиты, отражается специфика формирования, функционирования и удержания власти олдерменами, выявляются устойчивые общности, деловые и социальные связи в их среде, характеризуются экономическая деятельность (торговля, кредит, субсидирование короны, инвестиции в недвижимость) и деловая этика, социальные устремления, ценностные ориентиры и частная жизнь лондонцев, занятых активной коммерческой деятельностью и вовлеченных во властные отношения.

Для историков — научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов, и всех интересующихся социально-политической и культурной историей Англии в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени.

---

Авторы обращаются к разработке исследовательских парадигм целостной, «глобальной» истории и к микроанализу как конкретному историческому методу системного изучения локальных социальных идентичностей, производства и репроизводства социального. Главным достижением нового подхода к изучению средневековой городской истории на Западе стало «принципиальное расширение горизонта наших представлений о городе как историческом феномене и одной из форм общественного существования»{24} в средневековой Европе.

Важнейшие методологические новации в зарубежных исторических исследованиях не прошли мимо отечественной исторической науки и, в частности, урбанистики. С последней четверти XX в. меняется ракурс рассмотрения традиционных проблем, наблюдается смещение интересов историков в сторону новых тем{25}. Среди таковых — социальная идентичность{26}, различные аспекты проблемы социальной памяти и коллективных представлений{27}, тендерная история общества{28}, историческая биография{29}, политическая история и политическая культура{30}.

Город, как своеобразный микро- и макромир одновременно, основывающийся на сложной системе специфических взаимосвязей, на диалектическом взаимодействии между индивидами и общностями, материальными условиями и культурными силами, между нормами и реальной практикой{31}; город как целое, как «общественный концентрат» с особой топографией, со значительным гетерогенным (этнически, социально и профессионально) населением, со средоточением товарообмена и товарного производства, институтов власти, культуры, со специфическим образом жизни{32}, представляет собой идеальный объект для системного исследования и «впервые превратился из сценической площадки, места социально-исторического действия в специальный предмет изучения…»{33}. В рамках контекстуального подхода город предстает «как комплексный объект в единстве своих многообразных (хозяйственных, организационных, административно-политических, военно-стратегических и др.) функций и одновременно — как элемент включающей его целостности, как пространственное воплощение ее социальных связей и культурной специфики»{34}.

Вместе с тем, как заметила А.Л. Ястребицкая, «новые подходы и направления изучения истории европейского города, накопленный материал <…> не стали еще предметом специального критического осмысления и обобщения ни в зарубежной, ни в отечественной науке»{35}. Поэтому актуальной представляется задача разработки сравнительной истории европейского города, исходящей из этого целостного представления и одновременно раскрывающей широкие взаимосвязи разнообразных факторов, определяющих многообразие локальных форм и конкретно-историческое своеобразие «городских индивидуальностей»{36}.

Исследование о Лондоне XIV–XVI вв., его деловых людях может стать определенным вкладом в решение этой непростой, но столь востребованной задачи.

Изучение деловых людей Лондона, в разных аспектах, под различными углами зрения, имеет определенную историографическую традицию. Прежде всего, большое внимание исследователи уделяют социально-политической и институциональной характеристике данной общности в контексте проблемы городского патрициата/городской элиты. Известно, что для английских городов в научных штудиях конца XIX–60-х гг. XX в. либо ставилось под сомнение наличие городского патрициата в таком виде, как в городах континентальной Европы, либо утверждалось, что он не играл значительной роли в жизни торгово-ремесленных центров Англии{37}.

Многие британские исследователи в работах 70–90-х гг. XX в., признавая дискуссионный характер проблемы городского патрициата в Англии, связывали ее разрешение с дальнейшим изучением городской социальной структуры, как на локальном уровне, так и в русле компаративной истории{38}.

Целый ряд исследований посвящен проблеме лондонского управления и характеристике правящей верхушки английской столицы XIII–XVI вв.{39}

В целом можем отметить, что современная англо-американская историография признает наличие «богатейшей правящей группы» в английском средневековом городе, в том числе в Лондоне XIII–XVI вв. Обращает на себя внимание постепенный отказ от применения термина «патрициат» для обозначения данной общности в пользу другого — «элита» — при фактической идентичности их содержания. X. Суонсон, в частности, прямо пишет о том, что «правящая элита и есть патрициат английских городов»{40}. Признается, что за терминами «патрициат» и «элита» скрывается, по сути, одинаковый набор характеристик: участие в торговых и финансовых операциях, приносивших весьма значительные доходы и богатства; вложение инвестиций в земельные владения; монополизация и зачастую наследственная передача высших должностей в муниципальном управлении; теснейшие внутриклановые связи — деловые, родственные и дружеские, способствующие укреплению и возвышению данного слоя; элементы аноблирования: стремление породниться с дворянством, иметь гербы и семейные часовни наподобие дворянских, желание подражать дворянам в поведении и частной жизни.

Уточнению социального облика купеческой и правящей элиты города во многом способствовали работы, написанные в русле «новой социальной истории» и посвященные проблеме миграций, социальной мобильности и обновления состава городского населения{41}. В англо-американской историографии утвердилось мнение о значительной социальной динамике, характерной для Англии позднего Средневековья и раннего Нового времени. Это был феномен общеевропейского значения. Более того, выяснилось, что европейское общество было подвержено этим процессам в большей степени, чем обычно считали, и в силу причин, о которых вообще не подозревали. Они были обусловлены в целом более низкой рождаемостью и продолжительностью жизни в городах, а также эпидемиями{42}. Городские семьи, особенно по мужской линии, в массе исчезали быстро, причем вымирание (часто на протяжении двух — трех поколений) городских линьяжей хорошо прослеживается не только в крупных центрах, но и в провинциальных городках{43}. Тем не менее, необходимо признать, что представление о высокой степени социальной мобильности, характерной для английского и, в частности, лондонского общества XIV–XVI столетий, необходимо подкрепить конкретно-историческими исследованиями, представить реальную, возможно, детализированную картину взаимоотношений различных социальных групп и общностей.

В отечественной историографии изучение английского города и проблемы городского патрициата имеет устойчивую традицию еще с середины прошлого века. Ряд авторов{44} признает олигархический характер городского самоуправления Лондона и других английских городов (Ковентри, Линкольне, Линне, Честере и пр.) уже с XIII в., поскольку выборы мэра проводились узким кругом наиболее зажиточных и почтенных бюргеров, выделявшихся богатством, связанных с ведущими отраслями торговли или производства, владевших домами и лавками, получавших дворянское звание, роднившихся с семьями английских дворян. В исследованиях отмечается, что высокий имущественный ценз и определенные социальные ограничения при избрании на высшие административные должности способствовали превращению городской верхушки в относительно замкнутую группу.

Иное мнение высказала Л.П. Репина, поставившая под сомнение правомерность применения самого термина «патрициат» в приложении к реалиям английских городов{45} и полагавшая, что выделившаяся внутри городского сословия высшая группа, состоявшая из представителей крупнейшего купечества, заняла прочные позиции в городском управлении и парламентском представительстве, имела значительные земельные владения, родственные связи с дворянством. Данной купеческой верхушке был присущ ряд признаков, характерных для патрициата континентальных городов. Однако, считает автор, некоторые специфические особенности данного слоя горожан в Англии (мобильность высшей группы горожан и их стремление, накопив в городе богатства, вернуться в сельскую округу уже в качестве представителей титулованного дворянства; отсутствие фиксации права наследственной передачи статуса; наличие в составе potentiores и meliores в начале XIV в. ремесленников и мелких розничных торговцев) не укладываются в устоявшийся в исторической литературе смысл термина «патрициат»{46}.

Не вдаваясь глубоко в подробности дискуссии, которая, как представляется, сегодня уже не столь актуальна, обратим внимание лишь на некоторые моменты. Представляется вполне естественным, что некоторые состоятельные и влиятельные лондонские купцы, входившие в состав городских официалов, в условиях широкого развития товарного производства и обращения, рыночной конкуренции теряли часть своих средств, опускались вниз по социальной лестнице и отстранялись от власти. В то же время другие купеческие фамилии, используя благоприятную для них рыночную конъюнктуру и собственные предпринимательские навыки, быстро богатели, добивались власти и пополняли состав правящей элиты. Следует принять во внимание и замечание К. Платта о том, что распространенной практикой для старшей линии процветающих лондонских фамилий была миграция в графства, но в столице оставалась младшая ветвь — сыновья занимали место отцов{47}.