Владимир Ерохин - Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке

• Название: Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке
• Автор: Владимир Ерохин
• Издательство: Центр гуманитарных инициатив
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98712-643-1

В монографии представлено современное понимание истории Реформации и религиозно-политической борьбы в Англии XVI — первые десятилетия XVII века. Данный период в британской истории был временем разрыва церковно-административных связей с римско-католической церковью, началом формирования национальной церкви и пуританизма, комплекс этих факторов оказал большое влияние на развитие духовной культуры во всем англоязычном мире. Под непосредственным воздействием Реформации приобрела свою идентичность британская политическая система, государственность во главе с монархом, сосредоточившим светские и церковные властные функции, а также активизировался Парламент как законодательное учреждение. В Англии сохранилось католическое сообщество, ограниченное в правах, но не потерявшее свою вероисповедную идентичность, что стало одной из основ толерантности и культурного разнообразия. Период XVI — первой половины XVII в. во многих отношениях ознаменовал начало становления политической системы и складывания социо-культурной самобытности современной Великобритании.

Книга будет интересна всем тем, кого занимают вопросы религиозно-политической истории Англии XVI — первой половины XVII в., а также становления британской конфессиональной и культурной идентичности в целом.

---

А. Симпсон попытался оценить вклад пуританизма в английскую политическую традицию. По его словам, пуритане испытывали недоверие к любой неограниченной власти, считая, что человек слишком грешное существо, чтобы ему доверять. Современники периода активности пуританского движения и позднее историки обратили внимание, что события середины XVII в., годы революции, вообще период Реформации привели к тому, что люди стали более рассудительными, и властям, священникам стало трудно навязать народу необоснованные мнения. Пуританизм развил в народе навыки самоуправления, внёс большой вклад в образование — для чтения Библии нужна была грамотность, и таким путем можно было попытаться узнать, принадлежишь ли ты к числу избранных. В пуританской морали, считает Симпсон, были и отталкивающие черты, но в целом неплохо иметь прививаемые пуританами привычки к честности, рассудительности, ответственности, трудолюбию. Вероятно, приобретательская энергия в период бурного развития капитализма в XIX в. произвела бы больше хаоса, если бы не было ограничивающего влияния пуританской морали. Пуритане усилили также моральный элемент в политике{1658}.

У Халлер отмечал, что «деятельность пуританских проповедников многое меняла в жизни простых людей, которые под их влиянием собирались вместе, учились читать, обмениваться идеями и опытом, участвовать в дискуссии, самовыражаться. В центре внимания были проблемы личности, человек получал облегчение от коллективного их обсуждения, поскольку выяснялось, что эти проблемы являются общими»{1659}.

У. Хант попытался решить вопрос о социальной базе пуританизма, исследуя содержание проповедей пуританских священников. По его словам, «проповедники обращаются к респектабельным домовладельцам… Они ожидали, что большинство «святых» будут среднего достатка … Метафоры и примеры привлекаются главным образом из мира торговли, бросается в глаза отсутствие образов из сельского и городского процессов труда. Но пуритане не принадлежали по преимуществу к какому-либо общественному классу, их можно был обнаружить в любом социальном слое»{1660}.

По мнению Ханта, высказывания подавляющей части пуритан не напоминают ничего подобного «духу капитализма». Более того, многие из них делали всё, чтобы бороться с ним. В Англии начала XVII в., утверждает У. Хант, «этика разнузданного приобретательства принесла бы только разорение тому, кто был настолько глуп, чтобы следовать ей». Некоторые идеи в доктрине пуритан были, всё же, считает Хант, привлекательны более зажиточным людям. Пуритане осуждали неразборчивую благотворительность. Пуританские проповедники считали, что материальной помощи заслуживают только смиренные бедняки, составляющие меньшинство. У. Перкинс, известнейший пуританский проповедник, считал законодательство о бедных при Елизавете «в сущности, законодательством самого Бога». Исследователи отмечают, что требовательность пуританских проповедей раскалывала приходы. Пуритане порицали священников, если они панибратски обращались со своими прихожанами и не содействовали их религиозному наставлению. Социальным идеалом пуританских проповедников был не капитализм, считает Хант, а общество мелких независимых производителей{1661}.

Историками отмечены также и другие характерные черты проповедей пуританских священников в отличие от англикан, что может дополнительно характеризовать социальные корни пуританизма. Историки обращали внимание, что пуританские проповедники стремились к простому и ясному стилю в £воих публичных выступлениях, что отражало реакцию против того стиля в проповедях, который становился всё более характерным для ортодоксальных англикан — усложнённого и витиеватого{1662}. Как показали историки, акцентирование значения проповеди пуританами способствовало распространению влияния пуританизма: по мнению М. Риза, «пуритане смогли изменить жизнь в Англии потому, что, несмотря на свою неудачу в изменении строя официальной англиканской церкви, им удалось захватить кафедру. В полуграмотный век это было эквивалентно тому, что даёт в современных условиях контроль за средствами массовой информации»{1663}.

Во второй половине XVII в. современники, пытавшиеся анализировать происходившие события, полагали, что своими проповедями пуританские священники породили раскол в обществе и вызвали гражданскую войну — одно из проявившихся следствий обострения политической ситуации в данном случае принималось за причину. Гоббс, ссылаясь на цифру в 100 тысяч убитых в гражданской войне (такой представлялось в его время примерное число жертв), задавался вопросом: «Не было ли бы гораздо лучшим убить этих мятежных священников ещё до того, как они начали проповедовать? Признаю, что это была бы огромная бойня, но все равно меньшая, чем убийство 100 тысяч человек»{1664}.

Свои нюансы в характеристику социальной базы пуританизма вносит также Р. Гривз. На его взгляд, «пуританизм имел семейную ориентацию» и был привлекательным для тех социальных групп и тех районов Англии, где семьи были крепкими, а поэтому пуритане имели поддержку в среде джентри, йоменов, средних слоев города и связанных с этими семьями слуг. Географически же позиции пуританизма были прочнее в районах пастбищного скотоводства, где жизненным центром была ферма. В тех районах, где центром жизни был манор, ещё были сильны традиции деревенского общинного уклада. Гривз считает, что пуританизм привлекал мелкое дворянство и средние слои своим пиетизмом, пропагандой грамотности, семейной ориентацией, а не как идеология, отражающая экономическое положение{1665}.

Как считает П. Коллинсон, существует связь между так называемыми открытыми приходами — сельскими поселениями, расположенными в лесных, пастбищных районах, где в экономической жизни стало проявляться влияние развивающегося ремесла, и склонностью таких районов к восприятию пуританизма, поскольку здесь формировались, говоря языком М. Вебера, «сообщества по выбору». Наоборот, в манориальных поселениях, где основной отраслью занятий было зерновое хозяйство, среда располагала к тому, чтобы здесь преобладало влияние англиканской церкви. Этот подход разделяет Д. Андердаун. Но, наряду с такой тенденцией и предрасположенностью, как отмечает П. Коллинсон, существовала масса исключений. Внимание к деталям, усложняющим общее представление об анализируемом явлении, в целом весьма характерно для британских историков. По словам исследователя религиозной истории Англии XVI–XVII вв. Дж. Горинга, он убеждён, что «настоящая история состоит из деталей»{1666}.

Р. Гривз охарактеризовал отношение пуритан к ростовщичеству. Даже в авторитетной для них женевской Библии комментарии угрожали ростовщикам Божьим наказанием. Лишь преемник Кальвина в Женеве Теодор Беза стал занимать более терпимую позицию в вопросе о ростовщичестве, считая, что можно давать ссуду ради блага других, если это не разорительно для должника. В повседневной экономической жизни в Англии ростовщичество допускалось — парламентский статут 1571 г. фактически допускал ростовщичество до 10%, реально в 1570–80-е гг. ростовщики обычно требовали 20%, обходя закон. Самым существенным пуританским трактатом на эту тему было сочинение Майлса Мосса «Обвинение и осуждение ростовщичества». Позиция автора видна уже из заглавия, но при этом он допускал взимание процентов лишь в том случае, если кредитор готов разделять «и прибыли, и потери должника». По данным Гривза, пуританский священник Уильям Фулк в своих высказываниях конца 1580-х гг., вероятно, был первым пуританином, не возражавшим против умеренных процентов в займах, хотя и с оговоркой, что займы нуждающимся должны быть беспроцентными{1667}.

Связь пуританизма с явлениями социальной действительности в трудах британских историков выглядит скорее как взаимовлияние, а не односторонняя детерминация религии и идеологии какими-либо материальными факторами. Исследователи видят сложности в интерпретации влияния истории общества на историю идей. Социологические исследования на такие темы необходимы, но часто, но мнению Т. Рэбба, тем историкам, которые проводят анализ связи изменений в экономике с развитием науки и культуры, удается описать лишь социально-экономическую трансформацию общества, а генезис развивавшихся в это же время духовных феноменов на самом деле остается нераскрытым{1668}.

Исследователи истории пуританизма предпринимали попытки понять взаимосвязь истории религии с изменениями в экономической жизни общества. Например, Д. Зарет выделяет социально-структурные, технические и культурные источники, способствовавшие появлению религиозного нонконформизма. Социально-структурные предпосылки заключаются в появлении и численном росте социальных групп, восприимчивых к критическим идеям в религиозной сфере. Коммерциализация аграрных сообществ создала в сельской местности такие же условия, в каких давно жили ремесленники и торговцы. Для них была характерна высокая степень экономической самостоятельности и практический склад мышления. Распространение новых экономических условий из городов в сельскую местность содействовало и Реформации, и росту пуританизма. Важнейшей технической предпосылкой было изобретение книгопечатания, а культурной — распространение критических и скептических идей. Для Зарета принципы пуританской теологии были «приобретательским индивидуализмом». Не трудно увидеть, что выявление этих предпосылок в определённой мере способно объяснить происхождение скорее Реформации в целом, чем прояснить причины появления именно пуританского движения{1669}.