Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

8/ VI, 1920, Симферополь

«Не верю я красивым снам…»

Не верю я красивым снам,
Лукавым, ласковым виденьям.
Не верю радужным мечтам,
Души восторгам и стремленьям.

Не верю, что награда есть
За все мученья и страданья.
Кто ж принесёт благую весть
На все мольбы и ожиданья?

Не верю в чистую любовь,
В её порыв в молчанье сонном,
Не верю, что воскреснет вновь
Надежда в сердце утомлённом

11/ VI, 1920, Симферополь

«Скажи мне утешенье снова…»

Скажи мне утешенье снова,
Чтоб стало на душе легко,
Чтобы твоё живое слово
Запало в сердце глубоко.

Скажи мне, что пройдут волненья
И голос грусти замолчит,
И вновь, как радость сновиденья,
Надежды призрак прилетит.

Кругом сомненья и раздоры.
Дай мне надежду и покой,
Утешь меня холодным взором,
Без слов волненье успокой!

13/ XI, 1920, Симферополь

Меланхолия («Запад гаснул. Кровавое солнце пылало…»)

Запад гаснул. Кровавое солнце пылало.
Чуть качались берёзы, вершины склоня.
Где-то скрипка вдали так тоскливо рыдала
В тишине догоревшего дня.

На окне, в тесной вазе цветы увядали,
Отряхнув лепестки, наклонившись к стеблям.
Они к солнцу стремились, к прощальным лучам,
Жить им хочется, жить, а они умирали.

Всё так мрачно кругом, так пустынно, уныло,
Нет простора, весь мир, как глухая тюрьма.
Ещё сердце усталое солнца просило,
А уж тьма, беспросветная тьма…

2/ VII, 1920, Симферополь

«Мне жаль надежды луч холодный…»

Мне жаль надежды луч холодный,
Что угасал в душе моей,
Мне жаль мечты моей свободной,
Былых восторгов и страстей.

Мне жаль минувших дней отрады,
Младого счастья прежних лет,
И нету к прошлому возврата,
И веры в будущее нет.

8/ VII, 1920, Симферополь

«Мне жаль надежды луч холодный…»

Моё сердце уснуло, как дитя в колыбели,
И во сне, как дитя, улыбнулось так сладко.
Убаюкано трелью отдалённой свирели,
Оно спит так спокойно и бьётся украдкой.

Моё сердце в неволе, в жизни так утомилось,
Дикой страстью не бьётся, не верит, не слышит.
Как невинный младенец в колыбели забылось,
Оно спит непробудно, не просит, не ищет.

8/ VII, 1920, Симферополь

Север (отрывок)

Мне вспомнился вечер. В багряной заре
Кровавое солнце пылало.
Деревья склонялись ветвями к земле
И шумная жизнь затихала.

Всё было спокойно. Младая весна
Не сеяла горькой печали…
Я молча стояла в тени, у окна,
Смотрела в туманные дали.

Зачем вспоминать? Не вернётся весна,
И прежняя жизнь не вернётся.
И в дальнем краю, где дышала она,
Печаль черноокая вьётся.

Там кровь и вино, точно реки, текут,
Смешались и смех и рыданья,
Там песнь погребальную ветры поют
В холодном тумане страданья.

Там слёзы и стоны, там ужас и страх,
Зловещее слышно проклятье,
Там горе проснулось в счастливых местах,
И смерти раскрыты объятья.

А сердце трепещет и рвётся вперёд,
Где север, забрызганный кровью.
Скорее туда, где страданье живёт,
Залить его светлой любовью!

Скорее туда, где страдают и ждут,
Где льются унылые слёзы,
Туда меня тяжкие думы зовут
И ясные, лёгкие грёзы.

А ночь? Как мечта, неземная свирель,
Чарующей полная силы,
Как сломанной лиры звенящая трель,
Как мрак безответной могилы.

15/ VIII, 1920, Симферополь

Песня узника («Завтра — казнь. Так просто и бесстрастно…»)

Завтра — казнь. Так просто и бесстрастно
В мир иной душа перелетит
Та же жизнь немая безучастно
На земле по-прежнему шумит.

То же встанет солнце золотое
И осветит мой родимый край.
О, прощай всё милое, родное,
Жизнь моя разгульная, прощай!

И не верится, что на заре унылой
Страшный миг несмело подойдёт…
О, скорей бы смерть! Ждать нету силы.
Жить нельзя, так что же смерть нейдёт?

1/ IX, 1920, Симферополь пер. На диване. Вечер. Никого нет.

Горе («Как просто звучало признанье…»)

Как просто звучало признанье
Безмолвною ночью, в глуши,
И сколько таилось страданья
В словах наболевшей души.

И сколько безмолвной печали
Скрывалось на сердце младом!
Слова же так просто звучали
В холодном тумане ночном.

И капали робкие слёзы —
Их не было сил удержать,
И сонно шептались берёзы,
И звёзды устали мерцать.

А горе так долго томило
И сердце устало страдать,
Печаль свою звездам открыло,
Хоть звёзды не могут понять, —

И горе цветам рассказало,
Хоть гордо молчали цветы,
Кой-где лишь слезинка дрожала,
Едва серебрила листы.

И ночь пролетала в молчанье,
И слёзы таились в глуши,
И сколько звучало страданья
В словах наболевшей души.

30/ IX, 1920, Симферополь. Училищная ул. Во время бессонницы. На дырявой койке.

Время(«Быстро день за днём проходит…»)

Быстро день за днём проходит,
Скучно час за часом бьёт,
И мрачней тоска находит,
Как за годом мчится год.

Время быстро, время строго,
Наши дни несёт оно,
А ведь этих дней немного
В жизни нашей сочтено.

Только к нам весна слетела,
Свой раскинула шатёр,
Всё вокруг зазеленело,
Всё кругом пленило взор.

Только сердце, ожидая
Лучших дней, оно молчит…
Глядь, и осень золотая
Первый лист озолотит.

Так, в тоске о невозвратном,
Сердце будущим живёт,
А на милом и отрадном
Время быстрое идёт.

День пройдёт, тоска глухая
Исчезает без следа.
Так и юность удалая
Не вернётся никогда.

Надо смело жить желаньем,
Жить, не ждать в тоске глухой.
Будет мне напоминаньем
Первый листик золотой.

Я его беру украдкой
И в страницы дневника,
Там, где мрачная загадка,
Там, где хмурая тоска,

Я кладу его с тоскою…
Он живёт, он не увял —
И бегут года чредою,
Как за валом мчится вал.

30/ IX, 1920, Симферополь.

«Здесь всё мертво: и гор вершины…»

Здесь всё мертво: и гор вершины,
И солнцем выжженная степь,
И сон увянувшей долины,
И дней невидимая цепь.
Всё чуждо здесь: и волны моря,
И полукруг туманных гор…
Ничто, ничто не тешит взор,
Ничто уж не развеет горя…
Я знаю, в блеске красоты,
В тени унылого изгнанья
Переживут меня мечты
Давно разбитого желанья.
И эта степь в тоске унылой
Мне будет мрачною могилой…
25/ Х, 1920, (14 лет), Севастополь

Ирина Кнорринг с детьми дяди, Б.Н.Кнорринга. Елшанка

Ирина Кнорринг с матерью

КНИГА ВТОРАЯ. Константинополь-Бизерта (Сфаят) (1920–1923)

«Всё кончено. Разрушены желанья…»

Всё кончено. Разрушены желанья,
Поруганы заветные мечты.
Опять, опять забытого страданья
Я узнаю знакомые черты.

Я узнаю — в холодном сердце снова
Безмолвная тоска по-прежнему лежит,
Гнетут судьбы жестокие оковы,
Дыханье смерти душу леденит.

Нет воли у меня. Желанья безобразны.
Душа моя мне кажется смешна,
Мечты так грубы, пошлы и бесстрастны.
…И жизнь, как туча грозная, мрачна.

7/ XI, 1920. Константинополь. Дредноут «Генерал Алексеев».