Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

• Название: Курчатов ЖЗЛ
• Автор: Раиса Кузнецова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03749-6

Академик Игорь Васильевич Курчатов (1903–1960) принадлежит к числу тех ученых, чьи труды и практические усилия определили будущее человечества. Благодаря ему Советский Союз сумел в сжатые сроки создать атомную, а затем и водородную бомбу, разрушив ядерную монополию США, начал создавать атомный подводный флот. Курчатов не только заложил основы мирного применения атомной энергии, но и открыл путь исследованиям по управляемым термоядерным реакциям. Несмотря на всемирное признание заслуг Курчатова и большое количество посвященных ему публикаций, многие стороны его жизни остаются неизученными и малоизвестными. Книга сотрудника Дома-музея И. В. Курчатова, доктора исторических наук Раисы Кузнецовой, основанная на архивных документах и воспоминаниях, позволяет по-новому взглянуть на биографию научного руководителя советского атомного проекта.

знак информационной продукции 16+

---

Анна Васильевна Поройкова донесла до потомков портрет юного Курчатова в своем дневнике:

«Смущенный юноша, высокий, раскрасневшийся, с непокорным вихром черных волос, впервые явился к нам, уже женатым людям, на Казанскую улицу (где мы жили в комнате по ордеру), чтобы взять мои записи по лекциям. Так состоялось наше знакомство в 1920 г.

Профессора, оценив по достоинству разумных, пылких юношей, для которых наука, знания являлись неугасимым факелом, всемерно шли навстречу, допуская сдачи зачетов в любое время, а студенты устанавливали свои темпы в работе, отчего и университетский курс был закончен всей компанией друзей в поразительно короткий срок.

Запомнился… момент подготовки к экзамену профессора Кошлякова по интегрированию дифференциальных уравнений в частных производных. Игорь Курчатов, Борис Ляхницкий и Иван Поройков собрались в физической аудитории Университета на Госпитальной улице, чтобы разобраться в материале лекций. Руководств на русском языке в то время почти не существовало. У доски, с книгой Гурса на французском языке, стоял Игорь. Он выводил на доске формулу за формулой, переводя сразу французский текст. Иногда возникала заминка, неясность, тормозящая усвоение. „Что? Непонятно, откуда этот вывод? Да, в самом деле… Придется разобраться поточнее в тексте“, — говорил Игорь, еще и еще раз перечитывая и вникая в текст иностранной книги. Товарищи-друзья уже полулежали на лекционном столе от усталости и напряжения, а Игорь все продолжал свой перевод (перемежая его с закруткой табачку). Его настойчивость, азарт, энтузиазм действовали заражающе.

В летние каникулы Игорь, Ива, Вовочка работали сторожами во фруктовых садах (Пастака и на Каче), а я жила там же, в саду. Совхозный сад, бывший сад Пастака, находился от города верстах в пяти, и мы поселились там на все лето. Вовочка с мамой, Ива — со мной. Мы выстроили два шалаша из веток под деревьями, неподалеку один от другого, и прожили там три месяца, благо, за все лето не было ни одного дождя. Фрукты и овощи с опытного поля ели без ограничения. Паек (½ стакана молока, 200 г мяса и 300 г хлеба в день) выдавали нашим мужчинам. Мы соорудили небольшие печечки из кирпичей, варили обед, пекли в золе груши и картофель. Недоставало хлеба и круп, но воздух заменял все. У меня признавали туберкулез до этого, но он заглох после этого курорта. Позже летом (к осени) я устроилась работать на плодосушилку, но это было в другом конце города (километров 7) и ежедневная ходьба сильно утомляла. Работали неделю с 3 утра до 4 ч. дня; неделю — с 4 дня до 12 ч. ночи; неделю — с 12 ночи до 8 ч. утра. Единственная прелесть этой работы заключалась в прекрасном обществе — все работники бывшие гимназисты и гимназистки, а мастером был учитель гимназии; его помощник — кинотехник. Атмосфера была дружественная, отношения корректные. <…>

В одну из наших встреч последних лет Игорь, как всегда с улыбкой (унаследованной им от матери), вспоминал: „Ведь это Азочка когда-то устроила меня на работу в кино ‘Лотос’“. — „Да, я помню! Я там работала билетершей. Ты, бедный, спал по ночам на прилавке буфета, и тебя там чуть крысы не съели!“ Так вынужден был зарабатывать студент Курчатов в то время, в качестве ночного сторожа в кино Бильяни.

По окончании Университета мы потянулись в столицы. Сохранились фотографии трех друзей студентов с личными, сердечными надписями. Игорь и Борис прибыли в Ленинград и поступили в Политехнический институт на кораблестроительный факультет, но в 1924 г., вынужденные зарабатывать на жизнь, во время „чистки“ оба были отчислены „за неуспеваемость“!

Однажды Ива застал Игоря работающим в г. Павловске у профессора Калитина… Бедняга спал под черным дубленым полушубком, в котором проводил зиму. Борис Петрович в это время работал в Научном институте мелиорации и единственный из нас одевался по-человечески.

Интересуясь научной работой, Игорь Васильевич, по совету друзей, обратился к акад[емику] Байкову (лекциями которого студенты восхищались еще в Крымском университете) помочь устроить его на работу и получил от него классический ответ: „Ну, если Вы родились под счастливой звездой, Вы и без меня устроитесь!“ На чем и закончилась „помощь“»[36].

В сохранившейся автобиографии, написанной Курчатовым в 1929 году, он так писал о себе:

«Родился в 1903 г. в Симском Заводе б. Уфимской губернии. Отец, по образованию землемер, в то время был помощником лесничего и служил на Симском Заводе. Примерно в 1908 г. вместе со всей семьей переехал в город Симбирск; переезд был связан с необходимостью учить сестру. В Симбирске отец работал землемером. В связи с болезнью сестры (туберкулез) вся семья в 1912 г. переехала в Симферополь в Крым, где отец работал по своей специальности, а я начал учиться в гимназии, которую окончил в 1920 г. Жил на средства отца. В 1920 г. поступил в Крымский университет, который окончил в 1923 г. по специальности „физика“.

Помимо учебы в университете, работал в деревообделочной мастерской, был воспитателем в детском доме, а последний год учебы одновременно работал препаратором в физлаборатории при университете.

В 1923 г. осенью переехал в Ленинград (Петроград), где поступил на кораблестроительный факультет Политехнического института и, кроме того, работал в Слуцкой магнито-метеорологической обсерватории. В это время окончательно оформилось мое желание работать в области научного исследования. Проработав год в Слуцке, я выполнил первое мое научное исследование о радиоактивности снега и напечатал его в метеорологическом журнале. В 1924 г. летом в связи с семейными обстоятельствами уехал из Ленинграда и вернулся в Крым, где поступил на работу в Феодосии в Гидрометеобюро Черного и Азовского морей.

Переезд был связан с тяжелым материальным положением семьи, т. к. к тому времени я не получал уже помощи от отца.

В Феодосии я выполнил несколько научных исследований, напечатанных в разных журналах за 1924 г. Из них наиболее существенной была работа над сейшами в Черном и Азовском морях.

Работа в Феодосии, однако, меня не удовлетворяла, так как здесь я не мог получить никакого научного руководства в области физики. В силу этого в ноябре 1924 г., получив приглашение от профессора С. Н. Усатого, знавшего меня по университету, я переехал в Баку и был ассистентом при кафедре физики в Азербайд[жанском] политехн[ическом] институте. С ноября 1924-го по июль 1925 г. я провел в Баку два исследования, касавшихся вопросов прохождения электрического тока через твердые диэлектрики. Эта работа близко примыкала по тематике к проблемам, разрабатываемым академиком Иоффе в Физико-техническом институте в Ленинграде»[37].

Глава пятая ОРИОН И КАПЕЛЛА

Осень 1923 года Игорь Курчатов встретил в Петрограде. Вряд ли мы можем точно узнать сегодня причины поступления юноши в Политехнический институт не на физико-механический, а на кораблестроительный факультет. Мог ли его первый учитель С. Н. Усатый посоветовать ему это? Маловероятно, поскольку он был близким другом и даже родственником А. Ф. Иоффе, а тот руководил в Политехническом институте физико-механическим факультетом, который сам создал в 1920 году. Логично было бы рекомендовать своего лучшего студента именно на этот факультет.

В какой-то степени на этот вопрос отвечают недавно найденные и частично опубликованные письма Курчатову его университетских друзей — супругов А. В. и И. В. Поройковых, братьев В. И. и М. И. Луценко и особенно письма юной петербуржанки, его подруги тех лет Веры Тагеевой. «Капелла» — таким звездным именем называл он ее. С ней он беседовал на самые сокровенные темы, впуская в «святая святых» своей души[38]. Они познакомились в 1921 году, когда восемнадцатилетняя Вера, оказавшаяся в Феодосии вместе с семьей, посещала занятия в Крымском университете. Удивительно светлые послания, отправленные «Капеллой» в 1921–1925 годах из Петрограда «Блистательному Ориону», как она называла своего друга, дают сегодня возможность увидеть юного Курчатова таким, каким он тогда был. Безусловно, их дружеские нежные чувства повлияли на формирование личностей обоих. И, вероятно, выбор дальнейшего жизненного пути был сделан Игорем под влиянием этой таинственной для биографов ученого Незнакомки.

В письмах Веры Тагеевой проявились неожиданные, не увиденные никем ранее черты характера Курчатова, которые объясняют его поступки и линию поведения всей последующей жизни. Так, в июле 1921 года, заканчивая первый год учебы в университете, он уже раздумывает, по какой дороге идти, склоняется даже в сторону метафизики и теологии[39]. Он объявил себя последователем Шопенгауэра. В его характере ярко просматривается поэтическая струнка[40]. От него исходят бодрость, вера в лучшую жизнь и в себя, любовь к Родине, к русским людям. «Игорь, Вы единственный среди тысяч, — пишет девушка, — я смеялась от радости, что не все люди обратились в вялое желе или разочарованные тряпки»[41].