Сергей Воронин - На своей земле

• Название: На своей земле
• Автор: Сергей Воронин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1949

Роман С. Воронина «На своей земле» посвящен колхозникам, строящим и укрепляющим колхозы на освобожденной земле Карельского перешейка, самоотверженно борющимся за высокие урожаи, за зажиточную, культурную жизнь. Это — роман о новых людях колхозной деревни, горячих советских патриотах, упорно преодолевающих трудности, смело идущих вперед к поставленной цели; о сочетании личных интересов с общественными в колхозе, об организующей и направляющей роли большевистской партии в жизни колхозной деревни.

Второе, исправленное издание.

---

Степан Парамонович внимательно взглянул на него и промолчал, а Клинов раздул ноздри и злорадно подумал: «Ага, съел?»

Все небо обложили тучи. Дождь пошел сильнее. Первой не выдержала Мария, Она сняла ботинки и, прижимая их к груди, побежала домой. За ней бросилась Дуняша Сидорова, потом Лапушкина, потом жена Егорова, да и сам Алексей Егоров кинулся им вслед. Хотел было побежать и Павел Клинов, но посчитал для себя неудобным и по-прежнему, словно никакого дождя не было, степенно шагал по дороге.

6

Это было самое необычное собрание в их жизни. Не было ни председателя, ни секретаря. Все сидели на крыльце.

Никандр устроился на верхней ступеньке; он был в солдатской гимнастерке, с орденом на груди. На лоб ему свисал большой лохматый чуб. Никандр, ожидая Николая Субботкина, нервничал, барабаня ногой о приступку. День был хмурый, как взгляд Кости Клинова. Его все-таки разбудила Полинка. Она еще раз забежала к нему домой и, дернув Костю за ногу, стащила его с сундука. Марфа закричала, что мальчонке не дают покоя, но Полинка так вытаращила на нее глаза, так захохотала, что Марфа только развела руками: «Ну и девка!»

Костя лежал на траве вниз животом. Ему хотелось спать. Сестры Хромовы — Настя, Груня и Полинка — деловито щелкали семечки, словно старались обогнать одна другую. Васятка Егоров, озабоченно посапывая носом, строгал чижа. Чиж уже был готов, оставалось только взять палку и ударить ею, чтобы чиж взвился в небо.

— Долго будем сидеть? — сказала, наконец, Полинка и сбросила с подола шелуху.

— Терпенье, — ответил Никандр и еще быстрее забарабанил ногой о приступку.

— Вот чего ненавижу, так это сидеть без толку. Знала бы, что так будет, ушла бы с мамой по ягоды.

— Еще насобираешь, — заметила Груня, внимательно разглядывая на груди Никандра потускневший орден. У нее были настолько голубые глаза, что даже не верилось, что такие бывают.

Через двор темной полосой прошла тень. Настя подняла голову. Из-за большого холма надвигались облака, постепенно затягивая все небо.

— Дождь, наверно, будет, — сказала Настя и мягко улыбнулась. — А что я скажу, девушки. Вот все мы из разных мест, только я с Костей из одного колхоза. И не знаю, сколько бы нам надо времени, чтобы обзнакомиться, а тут мы все собрались и сидим, как старые дружки.

— Ну и что? — не поворачивая головы, спросил Васятка.

— А так… хорошо.

— И мне здесь нравится. Красивая местность, — неожиданно сказала Полина.

Воздух стал синий. Темная туча повисла над двором. Куры торопливо побежали под навес.

Наконец появился Николай Субботкин. Звеня медалями, он сел на деревянные перила, обхватил рукой столбик и улыбнулся Груне.

— Приношу объяснение своей задержки: на конюшню прибыли из райцентра три лошади.

— Порядок! — воскликнул Никандр.

Груня повела круглым плечом и насмешливо покачала головой.

— Первого комсомольца вижу, который с усами.

Полинка фыркнула. Николай густо покраснел.

Упали капли дождя, серые, тяжелые. Никандр откашлялся и быстро, как из пулемета, стал сыпать слова:

— Я хочу сказать, что вот мы должны решить, кто у нас будет председателем колхоза, и когда будет собрание, то отстаивать своего кандидата. Сами понимаете, дело важное. Надо не промахнуться. К тому же я хочу сказать…

— Куда гонишься? — одернула его Груня и сбросила с ладони шелуху подсолнуха.

— Не сбивайте с мысли, — строго взглянув на нее, сказал Никандр. — Дисциплинки не вижу. — И продолжал все так же скоропалительно: — К тому же я хочу сказать, насколько мне известно, у нас нет ни одного коммуниста в колхозе, так что нам положено, комсомольцам, быть впереди всех. К тому же я хочу сказать…

Полинка не удержалась и захохотала.

Никандр замолчал. Николай Субботкин перегнулся с перил, заглядывая в Полинкино лицо. У нее так сверкали при смехе зубы, что их казалось в десять раз больше.

— Откуда такая недисциплинированность? — наконец произнес Никандр, когда Полинка немного успокоилась.

— Подумаешь, какой строгий, нельзя чуточку посмеяться, — обиделась Полинка.

— Да над чем смеяться-то? — выпалил Никандр.

— Уж больно быстро говоришь.

— Если такое поведение у вас было на каждом комсомольском собрании, наверняка можно сказать, ваш секретарь никогда не был на фронте, — сказал Субботкин и закачал ногами.

— Ну и что? — резко вмешалась Груня.

— А то, что я сообщаю свой вывод как факт!

— Ну и наплевать на твой факт! А секретарь была нормальная, три почетных грамоты от обкома имела.

— Тише, товарищи! — стараясь говорить раздельное, сказал Никандр и усмехнулся, взглянув на Груню. — Спорить не о чем. Дисциплина, конечно, крепче в армии, чем в тылу. Ясно? Давайте заниматься делом.

Дождь пошел сильнее. Пыль на песчаной дорожке свертывалась в серые шарики.

Никандр оглядел всех.

— Итак, кто хочет говорить? — спросил он. Губы у него были разбиты осколком гранаты и в разговоре немного кривились.

Открылось окно. В раме, словно портрет, появился Поликарп Евстигнеевич.

— Чего под дождем мокнете?

— И верно, чего мокнуть, пошли, — Груня встала со ступенек и потянулась, выставив грудь вперед, но, заметив на себе взгляд Субботкина, спохватилась и бросилась в сени.

— Только о скобку ноги вычистите! — тонко крикнул Поликарп Евстигнёевич. — Опять начинается хождение. Я не погляжу, что вы все девки на выданьи, что любая из вас королева!..

Кухня была просторная. Ребята расселись вдоль длинного стола.

— А где же Костька? — завертелась на месте Полянка и, взглянув в окно, захохотала.

— Опять, — недовольно поморщился Никандр. — И что это как ты любишь смеяться, просто удивительно.

Полинка ткнула пальцем в окно. Костя спал на траве.

— Силён, — заметил Николай и, раскрыв створки окна, гаркнул:

— Клинов!

Костя оторопело вскочил, оглянулся и почесал щеку.

— Что ж не разбудили? — хмуро сказал он, появляясь на кухне. — Вся спина смокла.

Николай усмехнулся и спросил Груню:

— Это ваш воспитанник?

— Хотя бы, — покраснела она.

— Ясно! — улыбнулся Никандр. — Чего ж ты Сразу не сказала, что была секретарем?

Груня повела плечами и оглянулась на дверь. В избу вошла Пелагея Семеновна.

— Гостей-то, гостей, — заахала она, — уж верно сказано, со всех волостей. Ой, да и Костенька здеся. Не забыл однодеревенку свою. Вот уважил-то, вот уважил. — Она поставила на лавку ведро с брусникой. — На-ко тебе, милый, ягодок. Да бери, бери. Батька-то твой целую кепку взял, да еще две пригоршни. А мне не жалко. Своим-то людям да жалеть, — она насыпала ковш брусники и подала его Косте. — Груня, поди-ка со мной, доченька.

— Некогда мне! — Груне было досадно на Костьку. В самом деле, до чего же ленив, спит под дождем, и хоть бы тебе что! — А Костя, завладев ковшиком, ел ягоды, не понимая, почему так раздобрилась Хромиха.

— Иди, если говорю!

Груня порывисто встала и, звонко шлепая босыми ногами по крашеному полу, вышла. Субботкин посмотрел на нее. «И верно, королева», — подумал он и в замешательстве подцепил такую пригоршню ягод, что ковшик сразу опустел.

В горнице Пелагея Семеновна взволнованно шептала:

— Слышь-ко, председателем-то будет Пашка Клинов.

— А ну тебя! — отмахнулась Груня.

— С места не сойти. Сам сказывал. У него уж и человек был. Этот, как его… ну, который сидит у нас… с усищами-то…

— Субботкин?

— Он самый. Я уж и словечко замолвила Пашке. Быть тебе дояркой.

— Глупости, какой он председатель! — крикнул Поликарп Евстигнеевич.

Груня, сдвинув брови, вышла на кухню.

— Интересно мне знать, кого вы прочите в председатели? — она посмотрела в упор на Субботкина.

Николай торопливо проглотил ягоды и, морщась, ответил:

— У меня есть один человек на примете, но я пока не скажу, потому как еще не уверен.

— Вы не крутите, комсомолец с усами, и знайте одно, что от председателя колхоза зависит наша жизнь.

— Я не кручу и… при чем здесь усы? — вспыхнул Николай.

— В чем дело? — Никандр постучал чижом. Он отобрал его у Васятки. Тот чуть не вышиб стекло.

— А то, что есть такие комсомольцы, которые еще и людей не знают, а имеют в голове Павла Клинова.

— Я про то не говорил, — встрепенулся Костя. Он опять было задремал, но услыхав имя отца, вмешался в разговор. — Я знаю, мой батька не гож.

— Не про тебя разговор, — осадила его Груня.

В сенях что-то стукнуло. Распахнулась дверь, в избу вбежала Мария. Ноги ее были забрызганы землей, потемневшее платье прилипло к плечам.

— Ну и дождь! — воскликнула она и, оставляя на полу мокрые следы, прошла в свою комнату.