Сергей Воронин - На своей земле

• Название: На своей земле
• Автор: Сергей Воронин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1949

Роман С. Воронина «На своей земле» посвящен колхозникам, строящим и укрепляющим колхозы на освобожденной земле Карельского перешейка, самоотверженно борющимся за высокие урожаи, за зажиточную, культурную жизнь. Это — роман о новых людях колхозной деревни, горячих советских патриотах, упорно преодолевающих трудности, смело идущих вперед к поставленной цели; о сочетании личных интересов с общественными в колхозе, об организующей и направляющей роли большевистской партии в жизни колхозной деревни.

Второе, исправленное издание.

---

И вот она приехала на коляске в палату.

Верно, это была настоящая красавица. Никандр видал таких только на картинках. Вокруг головы у нее лежали черные косы. Брови — тонкие, черные — стояли полукружьем над большими глазами, словно она удивлялась чему-то. У нее были сверкающие белые зубы, и от них, когда она говорила или смеялась, лицо казалось еще смуглее. Девушка остановила свое кресло у кровати Никандра. У нее, наверно, были ранены ноги. Она прикрывала их до полу одеялом.

Никандр, как увидел ее, так и замер от восхищения. Она улыбнулась ему. Но поговорить не удалось. Ее окликнул пожилой азербайджанец-солдат. Она обрадовалась, что повстречала земляка, и проехала к нему. Ночью Никандр долго не мог уснуть. Ему виделся свой колхоз, и он, Никандр, ходит в яблоневом саду с этой девушкой. Ее звали Сурья.

А на другой день он узнал, что девушка без ног.

И когда она опять приехала к ним в палату, он чуть не заплакал от жалости к ней. Уж очень она была красивая…

Конечно, Настя с ее соломенными волосами и светлыми бровями никак не походила на Сурью.

Он равнодушно посмотрел на Настю и подумал: «Плохо, что у нас мало парней. Девчатам скучно. Хоть бы Кузьма Иваныч женился, что ли… И верно, чего ему не жениться? Настя девушка хорошая, серьезная, работу любит… И если посмотреть объективно — красивая… нос, там, губы и прочее…»

А Настя, тоже подумав о чем-то своем, мечтательно сказала:

— Скажи, Никандр, как ты смотришь на любовь? — и полузакрыла глаза.

— Чего? — насторожился Никандр.

— На любовь как ты смотришь?

— Пока никак, — и опять полез в карман за кисетом, но, вспомнив, что у него в руке цыгарка, раздраженно выкрикнул. — Да что это за дьявольщина, нигде не проясняет! Еще жду десять минут, и чорт с ним, с дождем, надо канаву копать. Приедет Кузьма Иваныч, он задаст нам чёсу.

— А я часто думаю о любви, — сказала Настя и провела пальцем по земле. — Ты когда-нибудь любил?

Никандр вздохнул и чуть отстранился. Уж больно близко она сидела. Но с ветки закапало сильнее, и Настя придвинулась к Никандру так близко, что он почувствовал ее дыхание у себя на виске.

— А чего тебе до моей любви? — сердито спросил Никандр.

Над головой опять загрохотало, словно по небу проехала телега с пустыми железными бочками.

— Ну, как чего… надо. Разве нельзя спросить?

— Нельзя, — сказал Никандр, хотя ему льстило, что он нравится девушке.

— Странно. Кого же мне и спрашивать, как не секретаря комсомольской организации? — И, сжав Никандру руку, она засмеялась. — Ох, влюбилась я, Никандр, ужас!

«Надо уходить, — склеивая папироску губами, торопливо подумал Никандр. — И чорт меня угораздил сесть с ней в один шалаш!»

— Это меня не интересует, — сухо ответил он и отвернулся.

— Почему не интересует, что ты, каменный? Вот я хочу тебя спросить…

— Нет, видно, не переждать. Пошли на работу! — Он хотел было вскочить, но Настя придержала его.

— Подожди, я всерьез хочу с тобой поговорить… — Он видел, что она волновалась.

— Ну? — Никандр посмотрел на нее. Нет, конечно, он не мог ее полюбить.

— Скажи, если я уйду из колхоза, как это будет?

— Куда уйдешь? — стремительно спросил Никандр и удивился, до чего же хитры бывают девчата.

— Ну, уйду… Вот, если я полюбила человека и он полюбил меня, могу я к нему уйти?

«Ох, и хитры же!»

— А кого же ты полюбила?

Настя застенчиво поглядела на Никандра и еще быстрее стала водить пальцем по земле. И вдруг Никандру показалось, что все это Настя говорит нарочно, чтоб проверить его — любит он ее или не любит.

— Кого же ты полюбила? — снова спросил он и приготовился, в случае чего, защищаться. Он не позволит себе навязывать любовь, на этот счет у него свои соображения.

— Николая Астахова, — чуть слышно произнесла Настя и зарделась.

— Кого? — Никандр ушам своим не верил. Что это такое? Астахов! Почему Астахов? И ему стало досадно: как это она могла влюбиться в Астахова, если тут, рядом, есть он, Никандр? Что он, хуже Николая? Если он не влюбился в Настю, так это совсем другой разговор. У него на этот счет есть свои соображения. Он взглянул на нее пристальней и впервые заметил, что у Насти очень пухлые губы и в глазах, в голубом ободке, черненькие крапинки и на щеках ямочки… Странно, когда же они появились у нее, эти ямочки?

— Ты забыла, что ты звеньевая? — сухо спросил он.

— Нет… — теребя оборку ситцевого платья, ответила она.

— Ну, тогда о чем говорить. Вопрос ясен. Если хочет, пускай приходит в наш колхоз, а не хочет, давай ему отбой.

— Я так не могу, — тихо ответила Настя, — я его люблю…

Никандр почесал затылок.

— И как это тебя угораздило влюбиться в парня из другого колхоза, — осуждающе вздохнул Никандр. — Как будто… — Он замолчал и насупился. — Я тебе сейчас ничего не могу присоветовать, я должен подумать, — и, совсем расстроившись, выглянул из шалаша.

Дождь лил. У шалаша образовалась большая лужа, по краям ее желтела грязная пена. За лужей лежали унылые поля, а над ними нависло суровое низкое небо. Лес потемнел. Отяжелевший от воды вымпел повис на высоком шесте.

— Долго будем пережидать? — вдруг напустился Никандр на Настю. — Или ты хочешь, чтобы мы потом по шею в воде работали? Пошли!

Он вобрал голову в плечи и выскочил под дождь. Он бежал и думал о Насте, и было у него такое чувство, как будто он навсегда потерял кого-то очень дорогого. Да так оно и было. Он и не заметил, как Настя стала ему близка за эти месяцы, прожитые на новом месте.

Когда он прибежал на капустное поле, там уже во всю шла работа. В самой низинной части набралось столько воды, что не видно было ни борозд, ни рассады.

12

Кузьма беспокойно смотрел на окна. Дождь лил, не переставая, вот уже пятый час. И Кузьма видел, как он заливает поля, как погружается в воду опытный участок, как тонут яровые на сидоровском клину. А люди, наверное, спят… Утром проснутся, и на вот тебе — море! Кузьма нагнулся к сидевшему с ним рядом председателю соседнего колхоза Чистякову, Герою Советского Союза.

— У вас как насчет водоотводных канав?

Но Чистяков не ответил. Он слушал доклад Емельянова. Да, секретарь райкома прав. Если не будет борьбы за передового человека, значит, не будет борьбы за передовой колхоз. Все это очень просто и понятно. И странно, как это раньше ему, Чистякову, не пришла такая мысль?

Кузьма поминутно поглядывал на часы. Если совещание протянется до девяти, то он в лучшем случае успеет домой к двенадцати. Пока соберет людей — будет час… Чорт бы побрал эти раскиданные по хуторам дома! В два только приступят к работе. Надо всех людей бросить на рытье канав. В две смены. Неужели Мария не догадается поставить народ на работу? Неужели ждет, пока кончится дождь? А дождь не перестает. Старик синоптик ясно сказал — дождь будет лить двое суток.

Кузьма посмотрел со сцены в зал. В рядах сидели с записными книжками в руках председатели колхозов и парторги. Молодые и старые, бородатые и безусые, в военных гимнастерках и в пиджаках.

— До чего же здорово! — хлопнул себя по колену Чистяков.

— … Передовым колхозом будет тот, где повседневно проводится воспитательная работа, где с каждым днем повышается культура колхозника, — говорил Емельянов.

Кузьма несколько минут внимательно слушал его. Но опять вспомнил о дожде, и на душе стало еще тревожнее. Он еле дождался перерыва и сразу же подошел к Емельянову с просьбой, чтобы тот отпустил его. Но секретарь райкома и слушать об этом не хотел.

— Ни в коем случае. Готовься к выступлению. Расскажи подробно о Щекотове, о том, как сейчас воспитываешь людей, расскажи о Марфе Клиновой. К слову сказать, Щекотов-то у Чистякова в «Красном пахаре».

Чистяков, услыхав свою фамилию, подошел к ним.

— Я его звеньевым назначил, — сказал он.

— В звеньевые-то, пожалуй, рановато, — после некоторого раздумья сказал Кузьма, нисколько не удивляясь, что Степан Парамонович не уехал на родину. — Помните, как на нашем собрании ругали его, товарищ Емельянов?

— Я это знаю, — чуть покачиваясь на носках, сказал Чистяков, — но дело в том, что он сразу заявил мне, как явился: «буду работать честно и безотказно». И верно, ничего не скажешь, работает хорошо.

— А Елизавета? — спросил Кузьма, радуясь, что у Щекотова по-настоящему налаживается жизнь.

— И про нее ничего плохого не могу сказать.

— Все же, видно, подействовал на него твой разговор, — сказал Емельянов Кузьме. — Когда я его направлял к Чистякову, он и мне сказал, что будет хорошо работать. Как ни говори, а свою вину он чувствует. Я ему показал протокол твоих комсомольцев, так он только вздыхал.

— Но почему же он все-таки уехал? — спросил Кузьма.