Индира Макдауэлл - Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

• Название: Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви
• Автор: Индира Макдауэлл
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-83553-9

В центре знаменитого мавзолея ТАДЖ-МАХАЛ найдено тело продюсера одноименного фильма, который должен стать первым совместным блокбастером Болливуда и Голливуда. Газеты трубят, что это не просто убийство, а ритуальное жертвоприношение – у покойного вырезано сердце. За день до этого в Лондоне совершено нападение на Букингемский дворец, откуда похищен уникальный бриллиант «Тадж-Махал» в форме сердца стоимостью 200 миллионов фунтов. Все следы ведут в Индию, и бывший спецагент британской полиции Джейн Макгрегори отправляется «под прикрытием» в Агру, чтобы найти убийц и разгадать древнюю тайну. Она еще не знает, насколько рискованным будет это дело, и какие опасности подстерегают ее за кулисами Болливуда, в страшных трущобах Мумбаи и «городе мертвых» Варанаси. Она пока не догадывается, что за зловещие силы включились в охоту за бесценным алмазом, и какой приговор вынесен прославленному Тадж-Махалу, который величают «восьмым чудом света» и «памятником бессмертной любви». Ей предстоит на собственном горьком опыте удостовериться, насколько темной и разрушительной бывает страсть и что кровавые ритуалы жестоких богов – вовсе не сказка.

Однажды любовь уже разбила Джейн сердце – в буквальном смысле слова! – но она вновь готова рисковать жизнью, чтобы Свет вечной любви, Свет Тадж-Махала одолел любовное наваждение беспощадной богини Кали!

---

Хочется спросить, почему Престоны не остались жить в Индии, как сделали многие после объявления независимости. Разве железные дороги встали, фабрики закрылись или торговля замерла? Но я вспоминаю, что он знает страну куда лучше меня, а потому спорить глупо.

Да и Престон тоже не склонен продолжать беседу. Он допивает свой кофе и желает мне хороших снов.

Я отвечаю тем же.

Чем можно утешить человека, чувствующего, что дело его предков пропало?

Заснуть быстро мне не удается – за время пребывания в больнице и на вынужденном отдыхе я выспалась на всю жизнь.

Лететь девять часов, а из-за разницы в часовых поясах мы прибудем в Мумбаи к полудню по местному времени.

Две недели – столько еще продлятся съемки. Наверняка дольше, студийные планы редко выполняются, однако мой контракт заключен именно на такой срок. По истечении двух недель я могу без потери лица и заработка его расторгнуть в одностороннем порядке. Надеюсь, мне этого хватит. Даже если разберусь раньше, найду чем заняться, в Мумбаи в клинике лежит Энн, нужно придумать, как ее навестить.

Плохо, что у меня нет нормальной связи с Эдвардом, я даже не знаю, что можно, а чего нельзя говорить этому Калебу Ароре, мы не обсудили с Ричардсоном. Я могу надеяться только на себя, но это-то то как раз меня не беспокоит. Я справлюсь.

Справлюсь, потому что и не с таким справлялась…

Я буду улыбаться и делать вид, что восхищалась Индией, которая мне в действительности совершенно безразлична. Буду интересоваться кинематографом, которым никогда не бредила, и выражать восторг от продукции Болливуда, которую откровенно презираю.

Мне нужно доказать Элизабет Форсайт, Эдварду, всему миру и самой себе, что камень в груди моей работе не помеха, напротив, может стать плюсом. И я это докажу! Мне просто не осталось ничего другого.

Мысли невольно возвращаются к событиям прошлого года.

Из меня не готовили суперубийцу, как Никиту, но 99 из 100 я выбивала всегда. 95 – при смене руки. Умение одним движением свернуть шею, сломать ребра, вывихнуть руку, метнуть нож точно в сердце и прочее – элементы подготовки не для убийства, наоборот, я должна теракты предотвращать. Загодя.

И это получалось до тех пор, пока я не встретила Джона.

Чтобы любые террористы могли делать свое черное дело, им нужно оружие. Используют и самодельные взрывные устройства, собранные в гаражах или подвалах, и купленные в оружейных магазинах пистолеты, и краденые тоже. Но в основном в арсенале современных террористов армейское оружие, часто новейшее.

Этот простой и всем известный факт означает, что кто-то закупает и поставляет то, из чего потом убивают ни в чем неповинных людей. Обычно в терактах гибнут те, кто сам пистолет или бомбу в руках не держал.

Несколько лет моей главной задачей было проникать в организации-поставщики оружия, раскрывать их и по возможности уничтожать главарей (Ричардсон предпочитал уничтожение аресту, считая наше правосудие слишком мягким, а вышедших из тюрьмы террористов особенно опасными).

И все получалось до последней операции.

К Джону не могли подобраться долго, понимали, что он преступает закон, но схватить за руку не получалось. Он был умен и ловок, предусмотрителен и осторожен, нюхом чувствовал опасность и умел пожертвовать меньшим, чтобы сберечь большее.

Джон поставлял оружие террористическим группам Северной Ирландии, но ни доказать это, ни остановить его никто не мог. Он был боевиком до мозга костей, до последнего вздоха. И ирландец до последнего вздоха, можно было не сомневаться, что Джон из тех людей, кто скорее умрет под пытками, чем предаст кого-либо из единомышленников.

Увидев его впервые, я не поверила полученной информации. Джон Линч выглядел этаким бесшабашным малым – озорной взгляд, конопушки на носу, щербина между зубами. Он таковым и был, веселым, остроумным, обаятельным, его отличительная особенность – обаятельная наглость. В таких без памяти с первого взгляда влюбляются девушки.

Я тоже влюбилась. С первого взгляда и до последнего. Он ответил взаимностью.

Догадывался ли Джон, кто я такая в действительности? Не знаю, сейчас иногда мне кажется, что догадывался. Я надеялась перетащить его на свою сторону, возможно, он надеялся перетащить на свою меня.

Второй отличительной особенностью Джона было умение влиять на людей, убеждая их в чем-либо. Он был вполне способен уговорить человека расстаться с большими деньгами или рискнуть ради непонятной идеи, причем жертва уговоров даже не осознавала, что «гениальная» идея родилась не в ее голове. Джона не могли взять не потому, что предыдущие агенты были слабы или бездеятельны, просто Линч их «перевоспитывал», перетягивал на свою сторону.

Как Эдварду пришло в голову отправить к Джону меня, не знаю.

Мы были вместе три месяца. Всего три месяца. Целых три месяца. Три самых счастливых и необычных месяца в моей жизни. Я никогда не смогу их забыть, даже если вдруг окажется, что Джон причастен ко всему преступному в этом мире. Любовь не спрашивает, кто перед тобой. Любят часто не за что-то, а вопреки. Я любила Джона вопреки всем доводам разума, вопреки пониманию, что это добром не кончится.

Оно и не кончилось.

Я могла простить ему многое, как Ричардсон прощал мне мою любовь к Джону, прекрасно понимая, что я нарушаю уже не правила, а сам принцип нашей работы. Кто еще и когда мог закрыть глаза на любовь агента к тому, кого этот агент обязан уничтожить? Мы с Эдвардом никогда не говорили о Джоне, ни до, ни после. Особенно после.

Но наша с Джоном жизнь однажды закончилась. Не совместная, а самая настоящая.

Девочке, наверное, не было и пяти. На видео она прижимала к себе котенка, держа его за передние лапки. Попросить бы взять иначе, ведь котенку неудобно, но…

Я узнала ее после взрыва по ручкам, которые по-прежнему прижимали к уже мертвому тельцу мертвого котенка.

– Джон, она погибла от оружия, которое поставил террористам ты.

Он не спросил, откуда я знаю про оружие и террористов, откуда я вообще взялась в его ангаре, спокойно поправил:

– Боевикам.

– Мне плевать, как ты их называешь! Они террористы, потому что из-за их действий гибнут вот такие дети!

Я кричала, хотя понимала, что, если услышат его сообщники, это будут мои последние слова. Мне все равно, я не могла допустить, чтобы мой любимый был причастен к взрывам и смерти ни в чем неповинных людей. Мне нужно было остановить его любой ценой, даже ценой собственной жизни.

– Ты больше не привезешь ни единого взрывного устройства, ни одной гранаты или патрона!

Он опомнился, широко раскрыл глаза:

– И кто же меня остановит?

– Я.

– Ты? – Теперь Джон смотрел на мой пистолет, я действительно направила «Зиг Зауэр» на него, то есть сделала то, чего не могла представить в самом кошмарном сне.

– Ты сможешь меня застрелить, Джейн? – кажется, он тоже не мог поверить.

– Смогу, если не остановишься. Ты не поедешь на встречу с террористами и больше не будешь поставлять им орудия убийства! – повторила я.

– Дай мне твой пистолет, Джейн, иначе мне придется применить силу.

Применить силу? Кажется, он не догадывался, что я сама способна применить ее против кого угодно. Но способна ли сделать это против Джона? В голове билась мысль: я должна его остановить, если он уедет и снова привезет взрывчатку, я даже не сумею отследить, куда она денется. Я должна остановить Джона!

Но он останавливаться не собирался. Теперь и в руке Джона появился пистолет.

– Джейн, опусти оружие, и я опущу свое. Я уйду, а ты просто исчезнешь из моей жизни. Я не могу ни убить тебя, ни сдать, как не можешь и ты. Давай просто разойдемся в разные стороны и будем продолжать делать каждый свое дело.

– Нет, ты не пойдешь на встречу с поставщиками оружия, чтобы из него убивали детей.

– Что ты заладила… Хорошо, я даже отбирать у тебя «Зауэр» не буду, просто уйди с дороги.

– Стой там, где стоишь, и положи пистолет.

Он изумленно уставился на меня и шагнул вперед, выставив свое оружие. У меня потемнело в глазах. Не знаю, выстрелил бы он или нет, но я выстрелила…

Я всегда выбивала 99 из 100 в большом тире, а здесь цель совсем рядом, пара десятков ярдов не расстояние, «Зиг Зауэр» бьет и дальше. Звук выстрела был последним, что я услышала, потом мир перевернулся, и стало темно.

Троих сообщников Джона в это время уже взяли снаружи ангара. Его я застрелила, попав точно в сердце, а мое собственное не выдержало и откликнулось тяжелейшим инфарктом.

А потом были дни интенсивной терапии, на третий день разрыв сердца и пересадка донорского. У меня нет родственников в Лондоне, у которых могли бы спросить согласие на операцию. Присутствовавший там Ричардсон такое дал.

Говорят, тот, кто переживает клиническую смерть, видит свет в конце туннеля или собственное тело на операционном столе или кровати. Я ничего не видела. Просто темнота, и все.