Наталья Никитина - Полтора килограмма

• Название: Полтора килограмма
• Автор: Наталья Никитина
• Издательство: ЛитагентSelfpub.ru (искл)b0d2ae6e-b0bc-11e6-9c73-0cc47a1952f2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

Старый смертельно больной миллиардер Дэн Харт инвестирует свое состояние в исследования в области трансплантации человеческого мозга в тело донора. Он решает стать первым на ком будет проведена эта операция. Донором становится молодой русский байкер. Понимая, что данное открытие бесценно и старик может стать самым богатым человеком в мире. К Харту в компаньоны напрашивается криминально известный богач Ричард Броуди, чьи деловые партнеры не раз погибали при загадочных обстоятельствах. Харт отказывается от сотрудничества с Броуди. В ответ тот угрожает похитить внучку старика… На какую же авантюру решится главный герой ради спасения близких ему людей?

---

– А как ваши близкие отнеслись к такому непростому решению?

– Сын будет здесь с минуты на минуту, и, возможно, сам ответит на этот вопрос. Мы очень близки с

Джимом, я бы даже сказал, что ближе его у меня никого нет. Он с самого начала знал всё о проводимых

исследованиях, понял и полностью поддержал мое стремление создать лабораторию, хотя и отговаривает

от операции. Сын считает, что на данном этапе риск слишком высок и нужно продолжать эксперимент. А

дочь сейчас переживает новую влюбленность где-то на Сейшелах. Для меня она по-прежнему остается

маленькой девочкой, поэтому я пока не стал ее волновать и посвящать в свои планы.

Дочь – точная копия своей матери. Красивая, ветреная и, как ни прискорбно это осознавать, глупая и

легкомысленная. Она словно кошка, может быть ласковой, если хочет что-то получить от хозяина, но без

раздумий выпускает когти, если не в духе. Джес обладает лихорадочно-экзальтированным характером,

требующим постоянных наслаждений. Ее интересуют только модные вещи, драгоценности, мужчины и

различного рода реалити-шоу, которые она обсуждает с подругами по телефону по несколько часов подряд.

Она постоянно в кого-то влюблена, но даже я, имея феноменальную память, не успеваю запомнить имя ее

бойфренда на текущий отрезок времени.

Джесика родилась, когда мне было уже сорок восемь лет, и я наслаждался столь поздним отцовством

как подарком судьбы. Сразу после окончания школы дочь перебралась жить на Манхэттен. Звонила очень

редко. Каждый ее телефонный звонок начинался с непрерывного щебетания о том, как она меня любит и

скучает, а заканчивался просьбой внепланово пополнить баланс ее кредитной карты. Она никогда не

интересовалась моим здоровьем. В Нью-Йорке Джесика чудом закончила Джульярдскую школу актерского

мастерства, но как актриса оказалась невостребована, и тогда дочь решила стать звездой светской хроники,

с чем и по сей день великолепно справляется. Я пытался привлечь ее к делам корпорации, но все попытки

поговорить об этом заканчивались слезами и упреками в том, что я хочу заставить ее работать, поскольку

мне в тягость ее содержание. С юных лет последней точкой во всех наших спорах был ее шантаж, что в

противном случае она переедет жить к матери. Поэтому, опасаясь дурного влияния бывшей жены, я был

вынужден уступать наследнице во всем. Я поздно понял, что безделье входит в нее постепенно, как

болезнь, и избавиться от него спустя годы будет уже просто невозможно. Сам того не желая, я вырастил из

нее потребителя, и винить в этом мог лишь самого себя.

– Вы допускаете, что после операции можете стать неполноценным человеком в плане здоровья? —

осторожно поинтересовалась журналистка уже более мягким тоном.

– Да. Вы, Кэрол, сейчас озвучили мой кошмарный сон. Я стараюсь гнать от себя прочь подобные

мысли. Уж лучше умереть, чем жить как овощ. Если такое все же произойдет, я попросил Джима не мучить

меня. Думаю, он сможет справиться со своими чувствами и отпустить меня, ведь перед ним будет тело уже

не отца, а постороннего для него человека.

Говорить о возможной ущербности не было желания, и, поерзав в кресле, я пробурчал:

– Какой там у вас следующий вопрос?

Кэрол понимающе кивнула:

– А следующий вопрос о ваших родителях. Какими они были?

Я закрыл глаза, возвращая свою память в тридцатые годы прошлого века. Мой голос наполнился

теплом от нахлынувших воспоминаний. И я, не спеша, с расстановкой, начал восстанавливать хронологию

событий, послуживших причиной моего появления на свет:

– Отца звали Джон. Невысокий коренастый весельчак с ежиком густых черных волос, покрытых

равномерными вкраплениями седины. От близоруко прищуренных глаз лучиками отходило множество

мелких морщинок. Голос был густой, басовитый. Занимаясь ремонтом машин, отец обычно напевал что-

нибудь себе под нос. Помню его хорошо, хоть мне и было всего четыре года, когда он погиб. Знаете, Кэрол, я

всех людей по внешности и повадкам ассоциирую с представителями животного мира. Так вот, мой отец

был типичный енот-полоскун. Только не смейтесь! Разрез глаз и форма бровей придавали ему внешнее

сходство с этим зверем. Суетливый и жизнестойкий. Его руки были постоянно заняты каким-то делом, будь

то деревянный свисток для меня, который он мастерски вырезал ножом, или же ремонт обуви любого из

членов семьи.

6

Журналистка улыбалась. Нам вроде удалось восстановить статус-кво. Враждебность исчезла с ее

милого личика, и она слушала меня, накручивая на палец прядь длинных волос. Оператор почти всё время

снимал крупным планом мое лицо и практически не поворачивался к Кэрол, что давало ей возможность

держаться расслабленно, чего уж точно нельзя было сказать обо мне.

– А с каким животным вы бы сравнили меня? – в ожидании комплимента лукаво улыбнулась

девушка, снова продемонстрировав двух чертиков в голубых глазах.

– Еще не определился. Если брать в расчет только внешние данные, то вы напоминаете мне

быстроногую лань. Об этом говорит миндалевидный разрез глаз, длинные ноги, грациозный изгиб тела. Но

за полчаса невозможно понять характер и внутренний мир человека, а без этого нельзя делать выводы.

Уверен, это животное из дикой среды, так как, я думаю, вряд ли вам характерна кротость и стремление к

тихой семейной жизни.

– Интересное сравнение, – лицо Кэрол осветила задумчивая улыбка. Вероятно, она нашла в моих

словах лестные для себя эпитеты. – Давайте всё же вернемся к вашему отцу. Кто он был по профессии?

– Автомехаником от Бога, и неиссякаемая очередь к нему была лишним тому подтверждением.

Помню его пропахший насквозь бензином пиджак, с отяжелевшими карманами, в которых он постоянно

таскал какие-то болтики и гайки. Долгие годы запах бензина ассоциировался у меня с отцом. У него были

крупные жилистые руки, которыми он зарабатывал на жизнь для нас с мамой, а также для своих родителей

и двух братьев, оставшихся на ферме в Миннесоте. Как и любой мальчишка, он с детства грезил морем,

которое видел только на картинках. И в поисках приключений на борту рыболовецкого судна по исполнении

совершеннолетия приехал в Глостер. Но тут бриг его грез разбился о подводный риф действительности в

самом непредсказуемом месте. Оказалось, что он страдает морской болезнью, которая делала

невозможным его пребывание на корабле длительное время. Однако о возвращении на ферму не могло

быть и речи. Поэтому, потерпев неудачу на одном поприще, отец без особых раздумий отправился в гараж

при таксомоторном парке, где в полной мере и раскрылся его талант. Там он работал, пока не началась

война. Отец выполнил долг перед Родиной и вновь вернулся в Глостер в тот же таксомоторный парк. А в

начале двадцатых годов, когда сухой закон вступил в силу, он, поддавшись на уговоры друга, стал

бутлегером. Дело это было рискованное, но, безусловно, прибыльное. Глостер оказался друзьям тесен для

такого рода занятий, и они перебрались в Бостон. С появлением легких денег как-то незаметно

обнаружилось и много приятелей с общими интересами, которые включали в себя посещение ресторанов,

ипподромов при неизменном эскорте красивых девушек. Надо отдать ему должное: во всей этой круговерти

веселья он не забывал о стариках и регулярно отправлял им добрую часть заработанных денег. Жизнь

казалась прекрасной, но тут на Америку обрушился небывалый по своим масштабам экономический кризис.

Сухой закон отменили, и вскоре, промотав остатки былых накоплений, отец был вынужден вернуться к

ремонту машин.

Он по-прежнему был холост. Мысли о женитьбе не посещали его до тех пор, пока он не встретил мою

мать, которая сумела изменить его приоритеты в сторону семейных ценностей. На момент их знакомства

отцу было уже сорок три года. Он влюбился в нее, как мальчишка! Должен заметить, что отец обладал

невероятной харизмой. Являясь прекрасным рассказчиком баек, которых он знал великое множество,

зачастую не совсем приличного содержания, сразу становился душой любой компании. За годы,

проведенные в Бостоне, он так и не обзавелся собственным жильем, поэтому, скитаясь с квартиры на

квартиру, однажды поселился на Вашингтон-стрит, по соседству с домом, в котором жила моя мать со

своими родителями. Ее звали Розмари. Она выглядела гораздо младше своих двадцати четырех лет. Спешу

заметить, что особой красотой мама не отличалась. Миниатюрная худощавая шатенка, с мелкими чертами

лица, плоской грудью и тонкой талией. Со стороны ее легко можно было принять за девочку пубертатного

возраста. Отец ласково звал ее Канарейкой, прежде всего, за ее любовь к желтому цвету. Подвижная,

любознательная, она действительно напоминала маленькую птичку с круглыми карими глазками. Уж чем