Наталья Никитина - Полтора килограмма

• Название: Полтора килограмма
• Автор: Наталья Никитина
• Издательство: ЛитагентSelfpub.ru (искл)b0d2ae6e-b0bc-11e6-9c73-0cc47a1952f2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

Старый смертельно больной миллиардер Дэн Харт инвестирует свое состояние в исследования в области трансплантации человеческого мозга в тело донора. Он решает стать первым на ком будет проведена эта операция. Донором становится молодой русский байкер. Понимая, что данное открытие бесценно и старик может стать самым богатым человеком в мире. К Харту в компаньоны напрашивается криминально известный богач Ричард Броуди, чьи деловые партнеры не раз погибали при загадочных обстоятельствах. Харт отказывается от сотрудничества с Броуди. В ответ тот угрожает похитить внучку старика… На какую же авантюру решится главный герой ради спасения близких ему людей?

---

– Ну, как знаешь. Пацаны не поймут: был здесь и не зашел. Хочешь, я с тобой схожу?

– А куда нужно идти?

– Они собираются возле «Космоса». Это на набережной, здесь недалеко.

Я не спешил с ответом. С одной стороны, какой спрос с человека, потерявшего память? Мне даже

ничего играть не придется. Просто посидим, послушаю их разговоры. Наверное, они будут даже рады

встрече. В любом случае разоблачить меня практически невозможно, зато уж точно интересно проведу

время.– Давай завтра сходим, если ты сможешь.

– Смогу. Позвоню Антохе, возьму отгул.

Андрей затушил окурок:

– Ладно, я спать.

Я еще час просидел на балконе, просматривая почту и новости. Наконец, веки отяжелели, и я,

крадучись передвигаясь по комнате, направился к своему скрипучему дивану.

Утром я проснулся еще до возвращения Кати из школы.

На кухонной плите меня ждала овсяная каша. Я невольно улыбнулся. Овсянка нашла меня и здесь! Я

открыл холодильник, отрезал кусок купленной вчера копченой грудинки, порезал кубиками и перемешал с

кашей. Вкус получился превосходный! Употребив блюдо по назначению, приготовил кофе и отправился на

балкон.

Там я опять погрузился в раздумья о приобретении жилья для брата. Если сейчас куплю квартиру, то

доказать, что деньги заработаны честным способом, будет невозможно. Допустим, мать я смогу убедить,

напустив тумана. Но братец не так прост, он сразу заподозрит меня в каком-нибудь криминале. Ладно,

всему свое время. Буду частями переводить деньги на счет, который даст мама. А там пусть сами решают,

куда их тратить. Убедив себя, что это наиболее правильное решение, я затушил окурок и понес пустую

кружку на кухню.

Дверь в комнату мамы и Кати была приоткрыта, и я заглянул внутрь. Это оказалось небольшое

помещение метра три в ширину и четыре в длину. В углу – старый письменный стол, за которым наверняка

еще мой донор делал уроки. Платяной шкаф с потрескавшейся лакированной поверхностью. На стене – три

книжные полки. В конце комнаты стояли две односпальные кровати. Между ними был полуметровый

проход. Над одной из кроватей на стене висел синтетический, порядком выцветший ковер в бордовых

цветах. А на второй – три постера с одним и тем же мрачным пареньком, с темными волосами и очень

бледной кожей. Внешность его была субтильной и нездоровой. Я подошел ближе. «Роберт Паттинсон», —

гласила надпись на одном из них. Придирчиво оглядев его прическу, я невольно потянулся пригладить свои

волосы, усмехнулся и вышел из комнаты.

Я накинул куртку, захлопнул за собой дверь и спустился вниз.

На лавочке у подъезда в этот раз никто не сидел, и я, сунув руки в карманы куртки, решил идти куда

глаза глядят, заранее приняв решение возвращаться домой на такси. В тени забора, куда попадали лишь

скудные лучи солнца, еще лежал грязный снег. Оказавшись за пределами двора, я огляделся. Вчера мы с

Катей пошли направо, а это значит, что сегодня я отправлюсь в противоположную сторону. Зачем смотреть

то, что уже видел?

Оголтело чирикали воробьи. Солнце нещадно слепило глаза, справедливо упрекая меня в

рассеянности. Свои солнцезащитные очки я забыл в прихожей.

Тут и там на тротуаре попадались грязные лужи, бликующие золотом солнца. Пешеходы аккуратно

обходили их, но та, что разлилась впереди, создавала самую настоящую преграду. Кем-то заботливо

брошенная старая доска служила переправой для желающих миновать это небольшое озеро. Я занял

очередь и вскоре перебрался на другой «берег». Я шел и пытался понять, почему коммунальные службы не

моют улицы города, не борются с сухим слоем пыли, который на протяжении всего дня машины усердно

поднимают в воздух, своим постоянным движением не давая ей осесть. Ответ на вопрос лежал на

поверхности в буквальном смысле этого слова. Бордюры, отделяющие газоны от тротуаров, были слишком

низкие. Припаркованные плотно машины стояли колесами на так называемых газонах, на которых трава уже

давно не росла. Таким образом, после дождя потоки воды смывали землю с газонов прямо на тротуары и

проезжую часть.

Разобравшись с этим вопросом, я принялся рассматривать машины. Процентов восемьдесят из них

были не российского производства, половина относилась к моделям десятилетней давности. Грязные,

тусклые, они словно впитали в себя вечную пыль городских дорог.

Примерно час я слонялся по центральным улицам. И тут сквозь ряд стоящих справа от меня зданий

94

прорвался пронзительный блеск чего-то большого и золотого. Я обошел дом, и взору предстал во всем

своем великолепии огромный белый храм с сияющими на солнце куполами! До него было чуть больше

километра. Я без промедления направился к нему, на ходу вынимая айфон из кармана куртки, чтобы

запечатлеть эту рукотворную красоту.

Я определил его архитектурный стиль как русско-византийский. Занятия на факультативе по

архитектуре в университете не прошли даром. Этот стиль был любим в России, особенно во времена

правления династии Романовых. Первым утвердил проект подобной церкви Николай I.

Минут через пятнадцать я уже стоял рядом и фотографировал сияющий фасад. В центре над храмом

возвышался большой купол, чуть ниже, с каждой из сторон, еще четыре купола меньшего размера. Бежевая

штукатурка мягко светилась под теплыми солнечными лучами. Коричневый гранит цоколя и лестничных

перил благородно обрамлял периметр собора. Большое количество скульптурного декора каждого из

фасадов, полуциркулярные арочные проемы дверей и окон, массивные колонны и пилястры. Надпись над

входом – «Храм на крови».

Я обошел вокруг. У лестницы стоял пожилой мужчина, одетый в серый джемпер и джинсы. У него не

было правой ноги. Брючина подогнута до основания, словно ее и нет вовсе. Камни были еще по-весеннему

холодные, и он устало опирался на два стареньких костыля. Он не был похож на алкоголика, напротив,

чистая одежда и потухшие глаза выдавали в нем человека, павшего духом, которому важно прожить хотя бы

сегодняшний день. Я протянул ему купюру. В ответ послышались слова молитвы.

Женщины, подходя, вынимали из сумок платки и поспешно повязывали их на голову. Мужчины

заходили чинно, без суеты, слегка нахмурившись. Каждый осенял себя крестом. К храму с четырех сторон

вели лестницы, щедро обрамленные фонарями, выполненными в старинном стиле, подобно тем, которые

фонарщики, приставив деревянную лестницу, зажигали от горящего фитиля по вечерам. Как должно быть

красиво здесь в темное время суток!

Поднявшись вверх по лестнице, я задрал голову вверх, чтобы насладиться величием сооружения.

Слева от входа стоял памятник в виде медного креста и стоящими с двух сторон от него людей. С одной

стороны от креста – император, прямой, как струна, с гордо поднятой головой и расправленными плечами.

На руках он держит мальчика лет двенадцати, обнимающего его за шею. Голова царевича покоится на груди

отца, он спит. По правую руку от мужа – императрица. Лицо ее встревожено, она понимает, что детей

сейчас убьют, и лишь одно желание осталось: чтобы младшенький умер во сне, чтобы громкие голоса не

разбудили сынишку. Слева от отца – одна из дочерей. Она уже взрослая, всё понимает и смотрит на солдат,

упрямо сдвинув брови, прижимая ладонь к нательному крестику на груди. С другой стороны креста лицом к

храму стоят три девушки разного возраста. Две из них, сложив три пальца вместе, крестятся. В их глазах

смирение. Губы шепчут молитву. Третья держит за руку ту, что постарше. Вся семья запечатлена в момент

спуска по винтовой лестнице в подвал. Через несколько минут их расстреляют. Мальчика и младшую из

сестер будут хладнокровно добивать штыками. Вероятно, руки палачей дрогнули при наведении стволов

винтовок на самых слабых из своих жертв.

Ноги словно вросли в каменные плиты. Я рассматривал памятник и зябко ежился от мороза по коже.

Великая нация обрела кровавое пятно на своей истории благодаря горстке тиранов, принявших решение о

расстреле детей! И памятники этим убийцам заполонили всю страну! Их именами и по сей день называют

улицы.

Храм перестал сиять. Его красота вдруг потускнела. Желание входить внутрь улетучилось бесследно.

В растерзанных чувствах, не замечая дороги, я добрел до какого-то кафе. Часы показывали

четырнадцать двадцать. Самое время для обеда. Я заказал пельмени в горшочке. Майкл рассказывал, что

это самое любимое блюдо всех русских. Также официант порекомендовал попробовать холодец и салат со

странным названием «Сельдь под шубой». И, конечно же, двести грамм холодной русской водки!

Всё оказалось действительно вкусным! Организм узнал родные продукты и сладостно разомлел.

Слегка захмелев, я удовлетворенно откинулся на спинку мягкого кресла и закурил. За окном воробьи нашли