Владимир Юрков - Командировки в Минск 1983-1985 гг.

• Название: Командировки в Минск 1983-1985 гг.
• Автор: Владимир Юрков
• Жанр: Биографии и Мемуары

В эту книгу, я включил воспоминания о моих командировках в Минск 1983-1985 годов. Забавные и грустные истории, реальная жизнь, реальных людей в, канувшем в Лету, СССР. Большинство тех, о ком я написал, уже, к сожалению, нет в живых, в том числе и одного из главных персонажей рассказов - моего друга и наставника Павлова Сергея Ивановича.

---

Чтобы немного развеяться я пошел в тамбур покурить. Сергей Иванович не курил, поэтому я отправился в одиночку. Вагонный опыт подсказывал, что поездах, как раз перед отправлением, в тамбуре собирается компания командировочных, которым совсем нечем заняться. Для них постоять, покурить, потравить байки – именно то, что нужно. За разговорами время летит быстро. Не заметишь – уже и спать пора. Поспал – а там утро – кому домой, кому – на службу.

В таких компаниях знакомились, чтобы расстаться навсегда через несколько часов, рассказывали друг другу то, что не рассказали бы и близкому другу, говорили, и правду, говорили и ложь. Но больше всего делились тем, кто где жил или откуда приехал, про то, где побывал и что повидал. Для молодого человека, коим я был тогда, такие беседы были очень и очень полезны и познавательны. Пусть во многих рассказах присутствовала доля вымысла, но все равно, они содержали то, что шло, как говорится «из первых уст», не приукрашеное или морализированое пером книжного борзописца.

Итак, я вошел в тамбур, где стояло и курило уже человек шесть. Все они были значительно старше меня. Младшему, на мой взгляд, было около сорока, а старшему вероятно за шестьдесят. Табачный дым стоял плотно, как говорится, топор можно было вешать. Но, несмотря на это, завязался какой-то увлекательный непринужденный разговор, то ли про вечно мокрую минскую погоду, то ли про жизнь командировочную.

Время понемногу шло, сигарета скуривалась… И вдруг в тамбур вошел мужчина очень неопределенного возраста. По одежде и движениям, он был похож на молодого, если только чуть-чуть постарше меня, но лицо его худощавое, желтое и, я бы сказал, изможденное, наводило на мысль о значительно старшем возрасте. В разговор он как-то не вклинился – сказал что-то пару раз очень кратко и отрывисто, а продолжить не сумел – разговор пошел мимо него. Видимо поэтому он стал привлекать к себе внимание не словами, а жестами и гримасами, как малолетний ребенок в компании взрослых, говорящих на свои «взрослые» темы. Но ему опять никто не уделил внимания, поскольку, то о чем он пытался сказать, никакого интереса ни для кого не представляло.

И вдруг он резко сел на пол. Все замолчали, глядя на него. А он сидел в середине круга, который образовали мы, стоя в тамбуре, сидел, молчал и улыбался какой-то загадочной улыбкой, которой улыбаются только малые дети, глубокие старики и безумцы. Стало ясно, что парень не в себе, но обижать его и прогонять никому не хотелось, поэтому разговор продолжился опять помимо него. Этого он не стерпел, вскочил и, прихлопнув по большому животу самого старшего из нас, сказал – «Толстый! Дай курнуть!». Тот стоял и как-то уничижающе смотрел на парня, видимо соображая, что делать. Выбросить его куда подальше или пожалеть идиота. Выбрав второе, он дал ему сигарету, но парень резво повернулся на одной ноге и, обратившись к высокому худому мужчине, сказал – «Дылда! Дай огоньку!»

Стало ясно, что добром от него избавиться не получится. А я, как самый молодой, и горячий, решил закрыть этот вопрос. Поэтому, правой рукою повернув его за плечо лицом к себе, сказал – «Негоже, так себя вести со старшими! Извинись!» Он молчал, глядя на меня каким-то безмозглым взглядом, словно не понимал, что происходит и чего от него требуют. Глаза у него были такие пустые, что казалось сквозь них можно было увидеть внутреннюю стенку его черепа. Какой-то гадливый холодок пробежал по мне от этого.

И тут случилось то, чего я меньше всего ожидал – он поднял свои руки и не спеша направил их к моей шее – я понял, что меня собираются задушить. К удару я был готов, но не к удушению. Резким ударом изнутри кольца его рук, я попытался раскидать их, но не тут то было – мои руки стукнулись об его, но не сдвинули их ни на сантиметр. Оставалось одно – попытаться удержать его руки до тех пор, пока остальные его не нейтрализуют.

Меня поразило то, что я совершенно не мог противостоять ему, казалось, что я изо всех сил борюсь не с человеческими руками, а с какими-то холодными железными трубами, которые медленно, но уверенно сжимают мое горло. Его руки были какими-то мокрохолодными, тем самым усиливая сходство с металлическими трубами и производили такое же неприятно-отвратительное чувство, как будто бы это была лягушка или жаба. Я понимал, что против такого мощного противника продержусь несколько секунд – не более.

В спасении я мог уповать только на тех, кто стоял со мною рядом. Сам себя я спасти уже не мог. Какое сопротивление, когда я еле-еле удерживал натиск его рук. Я не мог даже ударить ногой от страха пошатнуться и потерять контроль над его руками.

Секунды шли, тек пот по спине, я еще сопротивлялся, но чувствовал, что мои силы были уже на исходе… И тут – началось. Я только успевал считать удары. Первый удар в ухо провел тот самый толстяк, у которого парень просил закурить. Глухо – голова качнулась туда-сюда, но сразу же выпрямилась, ослабления его рук я не ощутил. При следующем ударе парень харкнул на меня кровью из разбитого рта, но рук не ослабил. Удар, еще удар! Ничего – хватка не ослабевает… При пятом ударе он опять оплевал меня кровью. Я смотрел на него – все лицо было залито кровью, и верхняя, и нижняя губы – начисто разбиты, из уха текла кровь, кровью был даже забрызган его лоб и все равно – железная хватка. И взгляд ничего не видящих глаз сквозь кровавые подтеки.

Шестой удар… – руки обмякли и он повалился на пол. Рядом с ним на пол сел и я – стоять просто не было сил.

Потом пришел вокзальный мент и, обнюхав парня, сказал, что он наркоман и что мне крупно повезло, что рядом было столько сильных мужиков. Наручников у мента не было и проводница дала ему веревку, которой связали руки и ноги парня. Потом подъехала санитарка и его забрали. Когда его выносили он уже очнулся, но видимо кураж из него вышел, потому что глаза его стали совсем другими.

Я посмотрел-посмотрел, пошел умыться, покурил еще, а тут и поезд тронулся, а я пошел спать – сил у меня больше не было.

Сергей Иванович удивился, где я так сильно охрип? Вроде бы не холодно! А я рассказал ему правду только через день, когда ужас от происшедшего выветрился из меня.

Сотрясение мозга

Во время одного из летних приездов в Минск, Сергей Иванович предложил мне съездить на денек-другой к его тетке, проживавшей почти на границе с Россией, под городом Оршей. Обремененый семьей, двумя малолетними детьми, он редко приезжал на свою историческую родину – в Белоруссию. Отчасти из-за того, что приезжать туда всем кагалом и стеснять семью сестры своего отца он не хотел, а одного его – жена не отпускала14.

Позвонив на кафедру, Сергей Иванович, по-наглому, сослался на неизвестно откуда взявшуюся, в такой, в общем-то теплый сезон, температуру – быть может от выпитой с устатку холодной воды и попросил продлить командировку на два – максимум три денька, дабы не ехать больным и разбитым в Москву. Обратных билетов у нас действительно не было и, уезжая, нам пришлось бы весь вечер носиться по перрону в надежде на подсадку или тащиться на «перекладных». Не знаю поверил ли Владилен Иванович тому, что мы ему наплели или нет, но остаться на три дня разрешил без вопросов. Хороший был начальник – понимал, что мы, в СССР, живем ниже некуда и поэтому казенных денег на своих сотрудников не жалел. Какая ему разница – сколько заплатит государство за нашу поездку: на двадцать рублей больше или на двадцать рублей меньше – не его же деньги. Зато подобные случаи значительно усиливали нашу любовь и уважение к заведующему кафедрой. К тому же мы все чувствовали себя как бы обязанными Владилену Ивановичу и отказаться, например, от какой-то его просьбы, пусть даже личной, уже не имели никакого морального права. Рука – руку моет.

Обрадовавшись выпавшей нам удаче, мы кинулись на автовокзал, чтобы купить билеты на автобус до Орши. Нам повезло – ждать отправления оставалось совсем недолго – чуть больше часа и мы скоротали это время, прогуливаясь вокруг автовокзала.

Мы решили садится в автобус последними, поскольку практически все пассажиры были мешочники с огромными тюками-баулами. Точно так же как российская деревенщина за всем чем можно ездила в Москву, белорусская деревенщина ездила в Минск. Не хотелось находиться в салоне, когда они таскают взад-вперед свои мешки и закидывают их на полки, можно сказать, тыча ими тебе в лицо. Когда до отправления оставалось несколько минут мы отправились искать свой автобус и достаточно быстро нашли его, но, к сожалению, посадка еще не закончилась.