Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”

• Название: Последний Поезд с Платформы “Погибель”
• Автор: Роберт МакКаммон
• Жанр: Ужасы и Мистика

Last Train From Perdition. Robert McCammon, 2016

Тревор Лоусон и Энн Кингсли, связанные общим горем и общей целью отомстить Ла-Руж и ее приспешникам, продолжают свои поиски и попутно работают над заданиями от различных клиентов, чьи проблемы необходимо разрешить. На этот раз к Тревору за помощью обратился богатый человек по имени Р. Робертсон Кавано, чей сын угодил в компанию разбойников, из которой его нужно срочно вызволить. Банда осела в небольшом городке — бывшем золотом прииске под названием Погибель. Задача кажется Тревору и Энн простой — им доводилось иметь дело с куда более сложными делами, поэтому они легко соглашаются на условия клиента. Однако они и представить себе не могут, с чем им придется столкнуться на этот раз…

Обложка Майкл Уэллан.

---

… это было нацарапано в акте животной жестокости — кровью, которая успела за это время превратиться в грязно-бурую корку, вокруг которой кружили возмущенные облака мух.

Энн проследила за светом и прочла надпись:

Месть — это блюдо, которое нужно подавать кровавым.

— Моего отца… — надтреснутым голосом, который на этот раз прозвучал испуганно и ошеломленно, заговорила девушка. — Здесь нет…

Они не могли уйти, не обыскав весь дом, поэтому им пришлось продолжить осматриваться, держа пистолеты наготове. В своем напряжении они могли отправить серебряного ангела в любой объект, который только посмеет шевельнуться. Но Энн была права в своем изначальном наблюдении: ее отца здесь не было…

Оказавшись на улице, Лоусон откупорил японскую бутылочку и сделал несколько глотков коровьей крови, которую для него доставал отец Джон Дейл, договариваясь с начальником скотобойни в Новом Орлеане. В это время Энн отошла подальше, скрывшись в темноте, и Лоусон не знал, что сказать ей и как утешить. Он подумал, что такому, как он сейчас лучше будет дать ей побыть одной.

У Энн Кингсли с Темным Обществом назрело уже множество неразрешенных вопросов. Лоусон вполне представлял себе вампиров, смертоносным вихрем проносящихся через особняк ее отца, влетающих в дом и, как лезвия, рубящих всех на своем пути. Он знал, как сильно их клыки и когти жаждут свежей крови. И он знал, что Энн понимает: если ее отец и сестра все еще живы, они оба обращены, и зов крови будет велеть им обратить свою родственницу, предварительно вкусив ее крови.

Что ж… этого уже нельзя было изменить. Такой Тревор и Энн выбрали путь, и теперь не могли остановиться, пока все в их мире путешествовало по ночам.

Музыка пианино и резкие голоса выливались из обложенного жестяными листами и обтянутого клеенкой дышащего на ладан “Хрустельного Дворца”. Хлопья снега закручивались маленькими вихрями в дымном воздухе. Лоусон и Энн ступили на зеленые доски тротуара, сойдя с замороженной грязи, что лежала на дороге, и направились в сторону этой убогой обители развлечений.

Но остановились.

Тревор посмотрел в сторону “Гибельного Отеля”, из которого они только что вышли. На первый взгляд ничего примечательного там не появилось.

— В чем дело? — спросила Энн, понимая, что Лоусон может чувствовать вещи, недоступные ей.

— За нами следят из отеля… второй этаж, третье окно справа. Мужчина только стоял там, но отошел, как только я замер.

— Один из них?

— Человек, — покачал головой Лоусон. Он поднял подбородок и принюхался к воздуху, как ищейка, что учуяла след, пытаясь уловить определенный аромат — то, что можно было назвать “нечестивым духом”. Возможно, дело было в мучившейся от боли плоти, в ихоре, что тек по его жилам, или в чем другом, но что-то заставляло видавшего виды убийцу вампиров насторожиться при виде этого человека. Что-то… одержимое чудилось ему в воздухе.

— Только человек? — уточнила Энн, чувствуя, как ее спутник напрягся.

— Я не чувствую, чтобы кто-то из них был поблизости.

— Стало быть, кому-то просто любопытно.

— Мужчине в поезде — было любопытно, — хмыкнул Лоусон, вспоминая, что видел пассажира из их вагона в отеле, когда они с Энн получали ключи от своих комнат. Во время поездки, когда этот человек снова посмотрел на Лоусона, тот направил на него свой Взор и проник в разум Илая Эстерли — именно это имя было написано в его памяти на форзаце зачитанной до дыр Библии. В течение нескольких секунд Лоусон бродил по особняку разума Эстерли и наблюдал сцены полной мучений жизни этого человека… все еще полной мучений — и не только его собственных.

— Мужчине в поезде? — переспросила Энн. — Кому-то из пассажиров?

— Неважно, — бросил Тревор и беглым взглядом изучил потемневшее небо. — Что ж, у нас есть работа.

Он открыл хлипкую дверь салуна, пропуская свою спутницу внутрь. Здесь было людно, шумно и душно, как в печке. Дым от сигар, трубок и сигарет кружил по залу, и фигуры блуждали в этой голубоватой дымке среди масляных ламп, висящих на крюках. С правой стороны от входа в заведение находилось зеркало в удивительно богатой серебряной раме. Несколько столов было установлено в зале хаотично, а в углу на пианино играл музыкант — лысый чернокожий мужчина с длинной серой бородой. С левой стороны “Дворца” стояли карточные столы, колесо рулетки, большой черный волчок для игры “Положи и Возьми[4]”, а также множество других приспособлений, предназначенных для того, чтобы люди расставались со своими деньгами. Беглым взглядом окинув пространство, Лоусон заметил различные атрибуты для игр в Фараона[5], Кено[6], Мексиканский монте[7], Чак-а-Лак[8], обыкновенные кости, Наполеона[9] и еще множества карточных игр. Победные кличи раздавались примерно каждые пять секунд, и тут же за ним звучали стоны или ругательства проигравших.

Энн и Тревор привлекли к себе внимание завсегдатаев лишь на мгновение, потому что колесо, карты и волчок интересовали их куда больше, чем два случайных незнакомца.

Лоусон направился к барной стойке, и Энн держалась позади него, не отставая. Он заказал виски у морщинистого бармена, который, вероятнее всего, хранил под стойкой обрез, судя по его суровому виду.

— Может, хочешь выпить? — спросил Лоусон свою спутницу, но она покачала головой.

Как и всегда, подумал Тревор, вздыхая. Впрочем, возможно, хорошо, что Энн старалась не увлекаться спиртным. Здесь это был лишь способ соблазниться возможностью сорвать большой куш.

Он потянулся и снял закрепленные на голове с помощью ремня темные очки. Они отправились в карман его пальто, снимать которое ему не требовалось — его тело в нынешнем своем состоянии давно потеряло способность потеть от жары, однако сейчас он все же решил снять верхнюю одежду, чтобы не привлекать лишнего внимания посетителей… и карманников, которые уже воззрились в его сторону, приготовившись спотыкаться и изображать пьяное дружелюбие в актах своего воровского мастерства.

В следующую секунду в поле зрения Лоусона попали две девушки, явно являющиеся специальным атрибутом заведения. Одеты они были несуразно и странно, словно только учились примерять платья. Они чем-то напоминали детей, которые только учатся рисовать, обмакивая пальцы в краску. Их вычурные наряды явно были новыми — вероятно, предоставленными руководством бара — один синий, как Средиземное море, а другой рыжий, как апельсиновая корка или даже переспелая тыква, которую напоминала и фигура этой девушки. На пути вперед Лоусон воспользовался возможностью изучить игроков за столами. Он видел, как другие работницы заведения движутся сквозь толпу, одетые в яркие откровенные платья, которые, должно быть, проделали сюда долгий путь из Сан-Франциско: розовое, как летний лимонад, зеленый, как луговая трава, фиолетовый, как страстный сон, красный, как вновь пролитая кровь…

Прежде чем Лоусон успел проанализировать толпу и поискать в ней Эрика Кавано, девушка в синем двинулась к нему. На лице ее застыла улыбка, от которой ей должно было болезненно сводить мышцы лица. Тягостная, тоскливая боль и впрямь мелькнула в ее глазах, а еще в них мелькнул хмельной блеск — похоже, сама юная особа была не менее “синей”, чем ее платье. Впрочем, изображать опьянение она, должно быть, тоже умела весьма неплохо. У нее были светлые волосы, вероятно, раньше уложенные в хорошую прическу, но сейчас — от влажности, холода и дыма — они заметно поникли. Макияж делал эту девушку почти такой же бледной, как Лоусон, на губах сверкал ярко-малиновый росчерк, а маленькие пятна румян чуть размазались по щекам. Под белилами на лице ниже левого глаза угадывались черты недавних побоев.

— Ку… ку… купишь мне выпить? — спросила она, схватившись за предплечье Лоусона, как будто оно было последним спасательным кругом. От звука собственного голоса она вздрогнула, словно слышать себя в последний раз ей приходилось уже довольно давно. То, как сильно она пыталась удержаться на ногах, цепляясь за Лоусона, заставило его подумать, что эта девушка, как никто другой, может помочь в их с Энн исканиях. Или она просто очень хорошая актриса…

Тревор бегло переглянулся с Энн и поспешил ответить:

— Конечно, — произнес он самым чарующим из своих тонов. Девушка потащила его к барной стойке и заказала — кто бы сомневался — шампанское. Ее выбор заставил Лоусона неконтролируемо хищно улыбнулся, и он на миг подумал, что его улыбка, похожая на оскал, отпугнет девушку, но она не отпугнула. Он отметил, что прошлой ночью эта девица к нему не подходила. Была другая — китаянка, которая, похоже, знала по-английски только одну фразу: “Купишь выпить? Купишь выпить?”, поэтому для поисков Эрика Кавано она была бесполезна.