Эрнест Хорнунг - Умышленное убийство (сборник)

• Название: Умышленное убийство (сборник)
• Автор: Эрнест Хорнунг
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Литература 19 века
• Год: 2011

Эрнест Уильям Хорнунг – английский писатель, создатель серии детективных романов о Раффлзе, обаятельном взломщике, промышлявшем во времена викторианской эпохи. Эта серия принесла автору общенациональную, а впоследствии и мировую известность. Хорнунг был женат на Констанции Дойль, сестре Артура Конан-Дойля.

Главный герой книги «Умышленное убийство», ни о чем не подозревая, становится соучастником преступления. Все начинается с судьбоносной встречи в гостинице «Олбани», где он поверяет свои горести старому знакомому Раффлзу и обращается к нему за помощью. Но элегантный лондонский денди давно уже вынашивает хитроумный план…

---

– Да ты же пьян как свинья! – выкрикнул Первис, вставая между нами. – Я видел, как ты только что вылакал полный стакан рома, ты же на ногах еле держишься. Возьми себя в руки, старик. Не делай того, о чем потом горько пожалеешь.

– Ладно, в него стрелять не буду. А обстреляю-ка я этому гаденышу нимб вокруг башки. Ты прав, старина. Убивать не стану. Ну ошибся, всяко бывает. Кружок сделаю. Этак вот!

Он вскинул руку с револьвером, бриллиант у него на мизинце сверкнул яркими брызгами, из дула вырвался язычок пламени, и грянул выстрел, сопровождаемый женским визгом. Я почувствовал, как сверху на меня посыпались щепки.

В следующую секунду боксер выбил у него из руки оружие, и мне уже казалось, что я невредимым вышел из огня, как тут же угодил в полымя. Среди нас вдруг оказался полисмен. Он влез внутрь через окно гостиной и начал действовать смело и решительно. Я и ахнуть не успел, как он без единого слова защелкнул наручники у меня на запястьях. Первис тут же кинулся давать объяснения, в то время как его хозяин осыпал бранью всех и вся. Дескать, мы за ними следили, но они пробрались в дом и натворили тут черт знает что, чуть всех не вырезали сонными, один сбежал, второго схватили, а вы всегда появляетесь после драки, когда уже кулаками не машут. Уводя меня, полисмен смерил его высокомерно-презрительным взглядом.

– О вас, сэр, нам известно все, – с отвращением процедил он, отводя руку Первиса, протянувшего ему соверен. – Мы с вами еще увидимся, сэр, в комиссариате полиции на Мэрилбоун-стрит.

– Мне поехать с вами?

– Как вам угодно, сэр. Однако я полагаю, что в данный момент вы гораздо нужнее этому господину, нежели мне. Не думаю, что сей молодой человек окажет какое-либо сопротивление.

– Нет-нет, – промямлил я. – Я пойду тихо-тихо, – и последовал за полисменом.

В полном молчании мы прошагали примерно сто метров. Вокруг не было ни души, где-то вдалеке часы пробили полночь. Наконец я прошептал:

– Как, черт подери, тебе это удалось?

– Да просто повезло, – ответил Раффлз. – По счастью, я изучил каждый камешек стены вокруг особняка, так что ускользнуть оттуда для меня не составило особого труда. К тому же среди реквизита в моей берлоге в Челси оказалась полицейская униформа, которую я давным-давно купил для костюмированного бала. Думал, может, когда-нибудь и пригодится. А каску я в свое время прихватил в Оксфорде. Так, давай-ка забросим ее подальше, а китель и ремень понесем в руках – не дай бог, напоремся на настоящего полисмена. Самое главное было любой ценой избавиться от кеба, в котором я вернулся. Я отослал его в Скотленд-Ярд, вручив кучеру десять шиллингов и срочное послание для старика Маккензи. Через полчаса у Розенталя соберется весь департамент сыскной полиции. В своих действиях я уповал главным образом на патологическую ненависть миллионера к полиции. Если бы тебе удалось смыться – было бы отлично, если же нет – я рассчитывал, что он подольше поиграет с тобой, как кошка с пойманной мышью. Ты уж извини, Зайчонок, что костюмированное представление несколько затянулось и в результате мы остались с носом. Однако, черт возьми, мы все-таки выбрались из этой передряги целыми и невредимыми! С другой стороны, друг мой, это даже к лучшему, что нам не удалось завладеть этими алмазами. Ведь если присмотреться, то они в конечном счете приносят всем своим обладателям несчастья, одно другого хуже!

«Джентльмены» и «Игроки»

Не знаю, являлся ли Раффлз закоренелым преступником, но крикетистом он был, по-моему, совершенно замечательным. Он мог прекрасно играть в защите, выступать в качестве полевого игрока, а уж подающим он считался едва ли не самым лучшим. Однако, несмотря на все свои спортивные таланты, крикетом как таковым он интересовался на удивление мало. Он никогда не ездил на стадион имени Томаса Лорда, чтобы погонять мяч ради собственного удовольствия, и его нисколько не волновали результаты матчей, за исключением тех, где он лично участвовал. Это отнюдь не являлось проявлением его непомерного самолюбия. Он как-то признался мне, что охладел к этой игре, но продолжал участвовать в состязаниях только из корыстных побуждений.

– Крикет, – говаривал Раффлз, – как и все остальные виды спорта, захватывает человека лишь до тех пор, пока тот не откроет для себя нечто более увлекательное. Что толку в том, что ты обыграл бьющего и свалил калитку, если куда интересней стащить у него золотишко и столовое серебро? С другой стороны, если ты сможешь выдать хитрую крученую подачу, то таким образом ты тренируешь не только свои глазомер и руку, но и постоянно учишься отыскивать у противника слабые места. Да, возможно, между крикетом и воровским ремеслом есть что-то общее. Но я бы завтра же бросил крикет, Зайчонок, если бы он не представлял собой великолепное прикрытие, своего рода ширму для человека с антиобщественными наклонностями вроде меня.

– Это как? – удивился я – Мне казалось, что все как раз наоборот. Для тебя столь открыто появляться на публике весьма опрометчиво и даже небезопасно.

– Вот в этом, дорогой мой Зайчонок, и состоит твоя ошибка. Чтобы успешно подвизаться на преступном поприще, просто необходимо жить, так сказать, параллельной жизнью. Это же очевидно. Кровавый убийца Пис слыл добродетельнейшим христианином. Никому бы и в голову не пришло его заподозрить, поскольку он пиликал на скрипке на благотворительных вечерах и открыл приют для бездомных животных. Более того, я совершенно убежден, что Джек Потрошитель являлся одним из выдающихся общественных деятелей, и его пламенные речи по популярности и славе по праву могли соперничать с его злодеяниями. Надо снискать себе известность в какой-нибудь сфере, и тогда никто не догадается, что ты живешь второй, тайной жизнью. Вот почему я постоянно подвигаю тебя на то, чтобы ты всерьез занялся журналистикой и писал как можно больше. Именно по этой причине я не сжигаю свои биты в камине.

Тут он явно скромничал, поскольку если уж Раффлз выходил на поле, то всегда играл с полной отдачей. А уж как он болел за свою команду! Я помню первый матч сезона, когда ему не удалось попасть в полевой состав. Он набил карман соверенами и спустился вниз, к самой сетке, где ставил на колышки в отличие от остальных, ставивших на перекладины. Надо было видеть, как профессионалы-подающие из кожи вон лезли, чтобы заработать звонкую монету, поскольку каждому попавшему в колышек причитался соверен. Одному подающему удалось взять сразу три фунта, поскольку он одним ударом сбил «калитку», а это два колышка и перекладина. Это «боление» стоило Раффлзу восьми или девяти монет, но в тот раз его команда победила с абсолютным превосходством, набрав пятьдесят семь очков.

Я с удовольствием ходил на все матчи, в которых он участвовал, чтобы посмотреть, как он подавал, отбивал или ловил мячи, а потом поболтать с ним в раздевалке. Но в тот раз почти весь матч команды «Джентльменов» мы с ним просидели на скамейке запасных, потому что Раффлз не прошел квалификацию. Он пребывал в чрезвычайном раздражении, что было странно, если учесть его всегдашнее прохладное отношение к крикету. Удостоив меня лишь нескольких слов, он откровенно грубил остальным членам команды, которые осмелились спросить, как же так получилось, или просто посочувствовать ему. Они сидел с сигаретой в зубах, надвинув на глаза соломенную шляпу, и реагировал на происходящее на поле лишь недовольным ворчанием. Я был несказанно удивлен, когда вдруг невесть откуда взявшийся изысканно одетый молодой человек устроился между нами и вопреки всем моим ожиданиям удостоился со стороны Раффлза самого радушного приема. В лицо я этого юношу не знал, а Раффлз не удосужился нас представить, однако из их разговора следовало, что они давно и весьма близко знакомы. Я был окончательно заинтригован, когда молодой человек сказал, что Раффлза очень хочет видеть его отец, и мой приятель тотчас же принял это показавшееся мне странным приглашение.

– Он на трибуне пэров. Идемте?

– С удовольствием, – ответил Раффлз. – Зайчонок, придержи мне место.

И они удалились.

– Это юный Кроули, – донеслось откуда-то сзади. – В прошлом году выступал за сборную школы Харроу.

– Помню такого. Играл из рук вон плохо.

– Тем не менее заядлый крикетист. Играл аж до двадцати лет, почти до самого выпуска. Потом папаша велел ему бросить крикет. Тот еще старикан, уж верьте слову!

Я начал скучать. Ведь на стадион я пришел только для того, чтобы увидеть игру Раффлза, поэтому я все чаще принимался смотреть по сторонам, высматривая его. Наконец я заметил, как он машет мне рукой из-за ограждения.

– Хочу представить тебя Амерстету-старшему, – прошептал он, наклоняясь ко мне. – В честь празднования совершеннолетия Кроули он устраивает у себя в поместье крикетную неделю, так что нам обоим надо туда поехать и сыграть.