Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Романы и повести

• Название: Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Романы и повести
• Автор: Фридрих Дюрренматт
• Издательство: Фолио, АО Издательская группа «Прогресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 966-03-0106-5 (т. 3), ISBN 966-03-0103-0, ISBN 5-01-004568-0 (т. 3), ISBN 5-01-004571-0

В третий том собрания сочинений Фридриха Дюрренматта вошли романы и повести «Зимняя война в Тибете», «Лунное затмение», «Бунтовщик», «Правосудие», «Поручение, или О наблюдении наблюдателя за наблюдателями», «Ущелье Вверхтормашки».

---

С самого утра Большой Джимми искал Джо-Марихуану по всему пансионату. После операции он его еще не видел. Да и никто не видел, кроме доктора, которому он то и дело попадался на глаза и который заверил Джимми, что Джо только что рыскал по коридорам — очевидно, он искал Джимми, так же как Джимми искал Джо. После этого Джимми возобновил поиски, осмотрел весь пансионат, а также флигель и кладовую, обследовал даже прачечную, где Аляска-Пьянь лежал под общим наркозом. Вновь выйдя в холл, он увидел идущего навстречу доктора, который крикнул ему:

— Джо, Большой Джимми ищет тебя.

— Так кто же кого ищет? — озадаченно спросил Джимми, и, услышав в ответ, что доктор полчаса назад встретил Джимми на верхнем этаже и тот спросил у него, где же Джо, Джимми возмущенно воскликнул:

— Так ведь я и есть Большой Джимми!

— Черт меня побери, — пробормотал доктор, уставясь на Джимми. — Я тебя перепутал.

— С кем?

— С Джо.

— Но ведь он совсем на меня не похож, — возразил Джимми.

— Теперь уже похож, — парировал доктор, — мне удалось нечто из ряда вон выходящее, ведь я сделал Джо операцию. И теперь он похож на Джимми как две капли воды.

— Он похож на меня как две капли воды, — выдавил Джимми. — Зачем ты это сделал, Док?

Тот ответил, что оба они — лучшие киллеры синдиката, и если один из них ликвидирует кого-то в Сан-Диего, а второй находится в Бостоне, то у того, кто в Сан-Диего, будет неопровержимое алиби.

— Вот оно что! — недоверчиво протянул Большой Джимми. — Но тогда я никак не возьму в толк, где же он прячется?

Вместо ответа доктор молча уставился на входную дверь холла. Все повернулись туда же. В широко распахнутую дверь вошел Моисей Мелькер и встал на пороге, как всегда, в строгом черном костюме, — толстый белый негр с чемоданчиком в руке, одетый словно для конфирмации.

Моисей Мелькер растерялся. Он-то думал, что пансионат пуст, и открыл парадную дверь своим ключом. Он только что пережил страшные дни. Врач из Бубендорфа в сомнении качал головой, заполняя свидетельство о смерти. В его практике еще не было случая, чтобы кто-то умер, забив себе рот трюфелями, сказал он и спросил, ела ли покойница при жизни что-нибудь еще, кроме конфет. Не думаю, грустно проронил Мелькер. Цецилию похоронили рядом с Эмилией на Гринвильском кладбище, тело Оттилии так и осталось в Ниле. Цецилия была последней в роду Ройхлин. Так что вилла, равно как и все состояние, которое бедняк Моисей записал на ее имя, дабы остаться нищим, опять вернулась к вдовцу, как кольцо Поликрата вернулось к Поликрату. Теперь Моисей стал мультимиллионером и имел полное право поселиться в «Приюте нищеты», а потому и решил хотя бы в рождественские дни еще раз насладиться в пансионате благодатью нищеты, которой теперь лишился. Однако он счел неуместным просить Августа отвезти его туда на «роллс-ройсе». Он хотел явиться в пансионат нищим. Поэтому доехал до Берна на пассажирском поезде, потом до Цюриха — в вагоне второго класса скорого поезда и, восстав против навязанной самому себе скромности, прибыл в столицу кантона первым классом, а там взял такси. Им владело одно желание — побыть в одиночестве, отсидеться в укромном уголке, все забыть, тихо отпраздновать Рождество, думая о Великом Старце. Но, оказавшись в холле пансионата, куда с чердака флигеля вновь втащили диваны и кресла, на которых теперь лениво развалились какие-то типы с прямо-таки бандитскими рожами, он не смел ни охнуть, ни вздохнуть. Однако растерялся не только Моисей Мелькер, все в холле замерли в полной растерянности. Этого толстяка надо бы сразу шлепнуть на месте, подумало большинство, но их револьверы и автоматы все еще были упрятаны на чердаке флигеля. Наконец Бэби-Взломщик тяжело поднялся с кресла, не спеша подошел к Мелькеру, остановился и, положив руки тому на плечи поближе к шее, чтобы удобнее было сдавить, спросил, знает ли кто-нибудь, что он здесь — кто бы он сам ни был. Моисей Мелькер ответил, запинаясь на каждом слове, что он учит ценить нищету и милостью Великого Старца этот дом на все лето был предоставлен ему для проповедей, подразумевая под Великим Старцем Господа Бога. Бэби-Взломщик, естественно, решил, что тот имеет в виду легендарного босса всех боссов. Тут Моисея осенило. Он догадался, что «Приют нищеты» служил «Обществу морали» не только для утешения несчастных богачей, а и для чего-то совсем другого. Значит, его обвели вокруг пальца, руки, лежавшие у его горла, в любой момент могли его стиснуть. В то же время он ощутил странную близость с окружающими — мрачными, решительными, на все способными мужиками. «Все же лучше его придушить», — подумал Бэби и хотел было сжать пальцы, как из лифта вдруг вышел фон Кюксен в сопровождении Оскара и Эдгара. Ванценрид, заметивший прибытие Мелькера, не решился что-либо предпринять, зато сообщил о случившемся фон Кюксену, обитавшему в Западной башне.

— Добро пожаловать, господин Мелькер, — сказал лихтенштейнец и представился; — Я Кюксен, барон фон Кюксен.

Он выронил монокль, подхватил его левой рукой, подышал на стекло и протер его платочком, вынутым из нагрудного кармана смокинга, прикидывая, как бы попристойнее выкрутиться из неприятной ситуации. Прикончить Мелькера было бы излишне рискованно, Бог знает, кому он сообщил, куда направился, с другой стороны, адвокатской конторе трех Рафаэлей, может быть, как раз хотелось бы, чтобы Мелькер исчез. Но эти субъекты, может, хотели бы и его, фон Кюксена, отправить к… Черт возьми, положение было хуже некуда. Времени позвонить не было, Ванценрид прохлопал — ему следовало бы как-нибудь задержать Мелькера, но теперь делать нечего — он уже тут. Фон Кюксен процедил, что на зиму он арендовал пансионат, и при этом водворил монокль на место — никто не понял зачем. Ну вот, теперь Мелькер ненароком разгадал его тайну. Он арендовал пансионат для того, чтобы провести рождественские праздники с друзьями. И они сочтут большой честью для себя, если Моисей Мелькер согласится прочесть им Рождественскую проповедь. Его друзья — люди искусства и его ценители. «Пропади ты пропадом», — подумал Бэби-Взломщик, но все же смекнул, что это было единственным выходом. Моисей, шатаясь, пересек холл, перешагивая через вытянутые ноги, и шмякнулся в кресло. Он ощутил себя среди своих.

Рождественским вечером Джимми все же явился. За полчаса до заката Эльзи спустилась к целебному источнику на дне ущелья. Из леса за пансионатом до нее донесся голос учителя Фронтена, декламировавшего:

Как в день, тебя вручивший мирозданью,
Восстало солнце на привет планетам.
Так началось твое преуспеянье
По предначертанным тебе заветам[61].

Когда она нагнулась к окутанной паром воде источника, вытекавшей из скалы и заключенной в трубу, она почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной, и, оглянувшись, оказалась лицом к лицу с Джо.

— Джимми, — сказала Эльзи.

Джо молча и неподвижно стоял перед ней.

— Значит, ты все же опять пришел, — сказала Эльзи.

Джо продолжал молча смотреть на нее. Глаза его были холодны и внимательны. Она вгляделась в него. То был, конечно же, Джимми, хотя ей почему-то казалось, что перед ней кто-то другой.

— Обними-ка меня, — предложила она.

Он обнял.

— А теперь поцелуй, — сказала Эльзи.

Он поцеловал. Эльзи оттолкнула его и ударила по лицу.

— Ты — не Джимми.

Джо рассмеялся:

— Что ты, я и есть Джимми.

Она заколебалась.

— Это правда? — спросила она.

— Правда, — заверил ее Джо.

— Ну, не знаю, — протянула Эльзи, он по-другому целовал ее и в молочной луже, и в постели.

Если бы он лежал с ней в молочной луже или в ее постели, он бы опять целовал, как тогда, возразил Джо. Эльзи присела на каменную ограду, разглядывая его в раздумье. Джимми-то он Джимми, но когда он был у нее в комнате, то больше молчал, сказал только, как его зовут. Да и о чем было тогда говорить! Но теперь она никак не возьмет в толк, кто же он.

— Я — гангстер, — улыбнувшись, сказал он, но глаза его все еще были холодны и внимательны. Все же она уверилась, что он и есть Джимми.

— А кто тот, второй, в чей зад вцепился Мани? — спросила она.

— То был Джо по прозвищу Марихуана, — ответил Джо.

— Тоже гангстер? — спросила она.

— Еще какой, — заметил он.

— Класс! — сказала Эльзи и спросила, много ли гангстеров в пансионате.

— Много, — ответил он, и Эльзи полюбопытствовала, все ли они из Америки.

Он кивнул.

— Не слабо, — протянула Эльзи.

Они помолчали. Галка, кружа над ними, подлетела поближе и вновь скрылась. Эльзи спросила, много ли людей он прикончил, и, когда он вновь кивнул, сказала:

— Круто. Солнце село.

— Как сухо, — сказал он, — здесь в ущелье очень сухо.

— Поэтому нельзя зажигать костры, — заметила она.