Ольга Чигиринская - По ту сторону рассвета

• Название: По ту сторону рассвета
• Автор: Ольга Чигиринская
• Издательство: Мой Друг Фантастика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

Услышав речь этого несчастного — твердые "х" и мягкие "р" — Берен внутренне дрогнул: раб-нестар был горцем. Удружил землячок… Где и когда его взяли? Мог он узнать своего князя или нет? А если узнал — выдаст или промолчит?

Орки взялись за дело — и Берену пришлось худо. Его ни о чем не спрашивали — просто проверяли на прочность. Хорошо, если человек заговорит сам и сразу же — но если нет, не страшно: впереди еще много дней и ночей. Когда вздергивают — приятного мало, правда? А если к ногам подвесят груз? Тогда его рукам не поможет ни этот недоумок в углу, ни даже сам Повелитель Ортхэннер. И до конца своей жизни — а этот конец близок — он не сможет даже сходить по нужде без посторонней помощи, и пожрать тоже сам не сможет. А если ему на это начхать — пусть подумает о других развлечениях, которых здесь хватает. О раскаленном железе, тисках и клиньях, о бичах и кипящем масле… Эти стены видели много таких, кто считал себя крепче кремня — и все они или сдохли, или превратились в такое вот, как этот трясущийся костоправ.

Берен не отвечал и даже не ругался — прикусил прядь волос и молчал. Он не собирался состязаться в остроумии с этими выродками: ему нужен был Саурон… В конце концов он лишился чувств. Не в первый раз за этот день; но прежде орки быстро возвращали его из забытья при помощи холодной воды и оплеух. На сей раз он пришел в себя на лавке — нестар вправлял ему плечо. Орки шумно переговаривались в углу и не обращали на них внимания.

— Эльфы, — прошептал Берен. — Ты… видел?

— Да, — быстро сказал костоправ. — Трое были здесь. Один — золотоволосый, другой — черные волосы, очень светлая кожа, третий — совсем юный. Они молчат.

Больше говорить было невозможно, орки снова обратили на них внимание.

— Ну, скоро ты там? Бабу отыметь — и то нужно меньше времени.

Нестар отошел в сторону — дело было сделано, сустав — вправлен. Орки стащили Берена со скамьи, снова связали руки, перекинули веревку через блок. Вздергивать его не спешили, но веревка все же была затянута и закреплена так, чтобы не дать ему упасть, если от слабости подкосятся ноги. Дверь открылась — вошел тот, кого Берен ждал.

На этот раз Повелитель Воинов был в серой рубахе, кожаном полукафтане без рукавов и кожаных же штанах. Сквозь запахи застенка пробился острый лошадиный дух — Саурон куда-то ездил или просто катался.

Здесь, в подвале он уже не глядел таким душой-парнем, как там, наверху. Серые глаза сверкали холодно и ровно. Легкая улыбка вызывала страх. Берен вдруг понял, что если Гортхаур подойдет, если коснется… это будет хуже всего, что могут придумать орки. Ключ, ключ! — нашептывала трусость. Но эльфы страдали так же, как он, а то и сильнее — и у них не было спасительного заветного слова… Воспользоваться подарком Финрода сейчас было бы бесчестно.

В руке Гортхаура была кружка с пивом. Бочонок стоял в углу, и палачи прикладывались время от времени — работенка не из легких. Видимо, хорошее пиво, раз не брезговал сам Саурон.

— Он что-нибудь уже сказал? — спросил Повелитель, усаживаясь в деревянное кресло с ремнями на спинке и ножках.

— Никак нет, — отозвался палач. — Разреши, господин, попробовать что-нибудь другое или хотя бы груз подвесить? Это ему за игрушки, он даже не стонет.

— Молчание порой говорит о многом. Простой воин уже начал бы говорить.

— Простой воин тебе сказал бы, кем была твоя матушка и чем занималась в хлеву с рабом-полуорком, — прохрипел Берен. — А я знаю, кто ты есть. И знаю, что даже такой матери у тебя не было, упырь.

Саурон улыбнулся — брань не виснет на вороту, особенно если ты можешь как следует отплатить за каждое слово. Гортхаур сделал палачу еле заметный знак бровями — Берена вздернули.

…Отпустили, дали продышаться…

— У тебя в котомке нашли точильный брусок, завернутый в обрывок горского плаща. Родовые цвета Беорингов. Ты служил им?

Берен промолчал. Веревка слегка натянулась. Он изготовился к новой муке…

— Тебе лучше отвечать, — спокойно сказал Саурон. — Молчать бессмысленно.

Он встал и приблизился, взял Берена за подбородок и поднял его голову так, чтобы смотреть глаза в глаза, не отрываясь.

Холодный пот между лопаток. С каждым шагом Саурона сердце человека обрывалось, а с прикосновением Гортхаура он словно одеревенел до нутра. Чувствовал, как стынет позвоночник, как желудок завязывается узлом, как мужское отличие словно бы сжимается в кулак, чтобы утянуться в тело, спрятаться, как улитка в панцире…

— Я могу читать каждую твою мысль, человек. Я могу проникнуть в твой разум так глубоко, как ты сам не проникал.

«Врешь, гадюка. Аванир тебе не пробить».

— Итак, кто ты?

…Словно холодный ветер срывал кожу и мясо с костей — это была смерть при жизни. Он сейчас не мог ответить, даже если бы и захотел — не повиновался голос, не слушался ни один мускул, казалось, остановилось сердце. Он на какое-то время даже перестал ощущать боль, из всех чувств сохранилось одно: бесконечное смятение, переходящее в ужас — до безумия, до полной потери власти над собой…

…Закоченевшие пальцы скользили, разжимались и он падал, падал среди ледяного крошева, ударяясь о стылые, иссиня-зеленые стены ледовой трещины, у которой не было дна… Единственной опорой был взгляд, единственной надеждой и спасением — сказать правду, даже не сказать — открыться, впустить эти глаза в себя, позволить им найти то, что они хотят…

Но где-то глубоко внутри оставался еще островок тепла, и он обратился к нему напоследок, в надежде обрести — нет, не спасение, но мужество и достоинство перед лицом неизбежного…

Тинувиэль.

Ее взгляд, ее смех, ее голос… Прости, vanimelde, я не сумел — но я, по крайней мере, пытался… Выходит, все, что осталось — это память… А ее у меня не отнять, даже Саурону…

— Зря, — спокойно сказал Саурон. Его пальцы разжались, миг — и Берен понял, что свободен… — Будет хуже, человек.

Горец сипло засмеялся. Хуже всего — пройдя через боль, умереть несчастным обманутым предателем. Как Горлим или этот бедняга-лекарь.

— От тебя не требуется говорить. Никто не скажет, что ты предал Финарато. Ведь над мыслями своими человек не властен, особенно в миг страданий. Просто — открой свой разум. Впусти меня.

— Моя голова, кого хочу, того и пускаю. Попрошайничай у Моргота.

Саурон подал знак — палач крутанул ворот. В мире перестало существовать все, кроме холодных серых глаз врага и вывернутых рук, готовых выскочить из суставов в любой момент.

— Болтай, болтай. Рано или поздно скажешь то, что нужно. Итак, кто… эти… эльфы… Зачем… вы шли… на север…

Тинувиэль, — подумал Берен. Мысль о ней рождала искру тепла и света в остывшей груди. Лютиэн Тинувиэль… Такая мягкая трава…

— Вы… шли… на север?!

Хруст… Крик, раздавленный о стиснутые зубы. Холодный пот по всему телу.

«Тинувиэль!!!»

Солнечный зайчик… Лавина черных волос над ним — как шатер… Ее лицо смеется, глаза смеются… Солнце пробивается сквозь волосы как сквозь ветви, но лицо в тени… Смеясь, она отбрасывает волосы за спину и открывается солнцу вся…

Хруст! — слишком больно для таких воспоминаний; легче ненавидеть…

Прошло время. Только демоны боли, да еще Гортхаур знали — сколько… Берен очнулся на полу.

Саурон сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Каким нужно быть дураком, спросил себя Берен, чтобы и дальше раздражать его? Таким как я.

— Ну, что присел, ублюдок? — просипел он. — Замучился меня пытать?

Саурон какое-то время оставался все так же невозмутим, а потом встал и подошел к человеку, глядя сверху вниз, как на коровью лепешку.

— Смелости у тебя больше, чем ума — в этом ты истинный беоринг. Сейчас я тебя кое-кому покажу… Думаю, он по достоинству оценит твои шутки. Вы с ним на одном уровне.

Он отдал вполголоса распоряжение — стражник побежал куда-то. Потянулись минуты ожидания. Стражник вернулся, а следом за ним дверной проем загромоздила жуткая фигура: огромный орк с лапами едва ли не до земли, большими желтыми глазами и продавленным носом.

Увидев Саурона, орк отвесил почтительный поклон. Заметив Берена, растекся в широченной усмешке, словно увидел старого друга, которого давно считал погибшим.

— Ну, здравствуй, сукин сын! — почти что нежно воскликнул он. — Попался, сукин сын!

— Так ты знаешь его, Болдог?

— Я его знаю как гвоздь в сапоге, Повелитель, как занозу в заднице. Это Берен, мать его так, сын Барахира. Ты себе не представляешь, Беоринг, как я мечтал тебя увидеть. Именно здесь. И именно в такой позе.

— Только не обмочись на радостях, я тебя прошу.

— Ты за меня не волнуйся, я уже большой, — Болдог щелкнул пальцами, подручный палача подал ему кружку.

— Болдог, ты точно опознал его?

— Сомнений нет. Вот особые приметы. Смотри, айан-таэро, — он с размаху пнул Берена под вздох носком сапога и, когда тот сложился вдвое, пригнул его за волосы к самому полу. — Его спина. Работа тех придурков в Сарнадуине. А вот ожог на груди, в форме подковы. «Подкова на счастье», как эти недоумки сказали. Они все очень хорошо запомнили — такое вовек не забудешь. Только двоим удалось бежать от лесных духов, и один потом спятил. Этих доказательств хватит?