Ольга Чигиринская - По ту сторону рассвета

• Название: По ту сторону рассвета
• Автор: Ольга Чигиринская
• Издательство: Мой Друг Фантастика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

— Ах, вот оно что… — пробормотал Гили.

— Эге ж, — согласился Хардинг. — Может, у эльфов и не заведено торговаться за заложника, но вот лорда Маэдроса будет трудненько убедить в том, что это самая правильная дорога. Ладно, рыжий, спи — завтра у тебя день будет длинный.

Назавтра и вправду был длинный день. Как понял Гили, эльфы уже успели расспросить Авана и сейчас со старыми вопросами перемежались новые. Гили снова и снова рассказывал о том, что он видел в замке Каргонд, и лишь для еды и для выхода по нужде прерывались расспросы. Руско устал, и когда все закончилось — не поверил своим ушам и глазам. Эльфы ушли, оставив его в комнате одного.

Ненадолго. Один из нолдор снова привел его в аулу — где уже ждал Аван, которого держали и допрашивали отдельно. Они обменялись приветствием — переплели руки. Потом по приказу Маэдроса их вывели на балкон.

— Посмотри мне в глаза, мальчик, — велел лорд Маэдрос. — И попробуй открыть мне свой разум.

— К… как? — не понял Гили.

— Отвечай мне мыслью, когда я буду говорить мыслью тебе.

Гили посмотрел в глаза лорда Маэдроса — серые, как дикий камень — и внезапно он почувствовал присутствие силы — огромной и страшной, чистой и беспощадной, как горы. «Мальчик!» — услышал он сквозь гул этого потока — и в страхе отступил. Он не мог отвечать лорду Маэдросу мыслью и не хотел слышать, когда тот спрашивает. Он понимал, как это важно, и всем сердцем хотел попробовать — но страх был сильней доброй воли. Чем сильнее он пытался прислушаться и ответить, тем больше нарастал гул Силы, тем страшнее ему становилось и верней было отторжение. За несколько мгновений этой борьбы с собой Гили вымотался больше, чем за весь день.

— Он неспособен к осанвэ, — с тяжелым вздохом Маэдрос выпрямился. — Мальчик, неужели я так страшен?

— Простите, — опустил голову Гили.

— Дело не в страхе, — сказал Карантир. — У него есть веские причины противиться осанвэ. Ведь есть, человечек?

— Нет, — Гили почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. — Но я не знаю, как сделать так, чтобы вы мне поверили…

Маэдрос шагнул к Гили, снова положил руки ему на плечи — и, подчиняясь его руке, Гили шагнул к самому краю балкона, к перилам.

— Когда-то, — сказал Маэдрос, — мы с твоим господином стояли на этом самом месте. Ты говоришь, что веришь ему, и мне остается только поверить. Но прежде я испытаю твою веру. Посмотри вниз.

Гили бросил взгляд в пропасть, начинавшуюся в полуфуте от его носков, и поневоле дернулся в сторону, но та рука Маэдроса, что была из плоти, не уступала крепостью железной.

— Как мне поступить, Гили без рода и племени, храбрый и верный оруженосец? Сбросить тебя и Авана вниз, но сделать по твоему слову, или отпустить вас обоих восвояси и ничего не делать для Берена сына Барахира? Выбирай сейчас. Как ты выберешь, так и будет.

У Гили упало сердце. Оно билось где-то в самом низу живота, и от этого очень хотелось по малому делу. Вниз… В туманную белую мглу… Разлететься на леднике — алым грязным пятнышком на белом снегу. О, нет… За что?… Он был готов умереть — в горах, в пропасти, даже в руках орков — но ведь не от руки эльфийского лорда! Отчаянно скосив глаза на Авана, он увидел, как тот коротко кивнул, не меняясь в лице. Он был готов к смерти. Но ведь Аван почти старик, ему целых двадцать пять лет… Валар, где ваша справедливость? Где ваша милость? Я же знал, что не гожусь в герои… Что я трус…

Готовый расплакаться или обмочиться, или и то и другое сразу, он несказанно удивился, обнаружив где-то глубоко внутри себя неожиданную твердость и ясность. Они в самом деле мог погибнуть двадцать раз, куда более нелепо. От дурной заразы или от голода, от меча и воды… И никто не предложил бы ему выбирать между жизнью и смертью. И никто не сказал бы, что от его смерти будет какой-то толк. Пусть так. Здесь высоко, первый же удар о скалу убьет его. Он не будет мучиться на дне пропасти часами.

— Если таковы твои условия, лорд Маэдрос, сын Феанора, — голос звучал не так твердо и звонко как хотелось бы, — то сбрось нас вниз, но прежде дай слово послать войска в Дортонион. Я знаю, что эльфы не отрекаются от своих слов.

— Я даю слово, что весной пошлю войска в Дортонион, — чеканно сказал Маэдрос.

Гили отвернулся от него и положил руки на перила. «Наверное, они хотят, чтобы я прыгнул сам». Сил оттолкнуться от пола не было, руки обмякли. Гили понял, что сейчас сомлеет и все-таки упадет — нужно только небольшое движение вперед, чтобы упасть куда нужно…

«Прощай, ярн» — шепнул он беззвучно. — «Прощай, государь Финрод…»

Со звонким щелчком железные пальцы сжались на его воротнике, рубаха врезалась в горло — и в одно мгновение Гили оказался в двух саженях от перил.

— Я дал слово и не требую жертвы, — сказал эльф. — Мне нужно было только испытать твое доверие к князю, о котором ты столько говорил. Оно испытано, маленький оруженосец. Счастлив князь, которому служат такие люди. Проклят он небом и землей, если предает их доверие и доверие тех, кто доверился им.

Обнимая Гили здоровой рукой за плечо, он вернулся в зал; за ним последовали все остальные.

— Пей, — Маэдрос пододвинул Руско полупустой стакан.

Гили не сумел донести его до рта: руки задрожали, темная жидкость перехлестнула через край, по залу поплыл пряный и резкий запах «зимнего вина». Резко, со стуком, обливая пальцы, мальчик поставил стакан на стол, упал в кресло и наконец-то заплакал. Слезы успокоили его — и через несколько минут он покинул зал, кутаясь в просторный диргол Хардинга.

Маэдрос сидел в другом кресле. Те, кто хорошо его знал, прочли на лице вождя желание поговорить с братьями наедине — и постепенно аула опустела. Остались только пятеро, связанные воедино родством и клятвой.

Братья молчали, лишь треск пламени в камине нарушал тишину зимнего покоя. Наконец, старший заговорил — но сказал совсем не то, чего от него ждали.

— …Он предложил мне проверить его слова под пыткой. Во что же я превратился, если мне предлагают такое… и я почти соглашаюсь.

— Маленький наглец, — фыркнул Карантир. — Он знал, что ты не согласишься, вот и все. Он ничем не рисковал.

— Неужто? — усмехнулся Маглор. — А мне показалось, он рисковал свернуть себе шею.

— Он знал, что Майтимо его остановит.

— Ты плохо знаешь смертных, брат, — возразил Амрос. — Они способны лгать языком, но не телом. Мальчик и в самом деле думал, что приговорен.

— Он честен, в этом никаких сомнений быть не может, — подвел итог Златокователь. — Но он может быть обманут, Майтимо. Эта опасность остается, и пренебрегать ею нельзя. А ты уже дал согласие. Дал слово.

— Вот именно! — подхватил Карантир. — Брат, что с тобой происходит? Сначала к тебе приходит этот безумный Беоринг — и ты, вместо того чтобы спустить его с лестницы, вступаешь с ним в союз. Потом оказывается, что он перекинулся к Морготу — что ж, туда и дорога. Договор можно считать расторгнутым, собственные люди Беоринга отреклись от него! Но нет, к тебе пришел оборванный рыжий щенок — и ты растаял как масло в кипятке. Что с тобой, брат?

— Вот это, — Маэдрос вскинул железную руку. — Она болит, Морьо. Ночами мне снится, что она у меня есть. По-прежнему сильна и послушна. Я рисую ею, брат. Я вывожу иглой по воску тончайший узор — а потом осторожно обливаю поверхность кислотой и смотрю, как пузырится серебро… А потом я граню камни и вставляю их в глаза зверей и в чашечки цветов, и они играют на солнце, как красное и белое вино, и заклятье по ободу кубка делает запах и вкус питья острее и глубже… Но сны уходят, наступает утро… Я открываю глаза и вижу на подставке у постели — вот это мертвое железо… Я устал ждать, брат.

— Но это не повод кидаться без оглядки в драку! А если посланное тобой войско пойдет прямо в западню?

— Тогда это будет моя последняя битва, — спокойно ответил Маэдрос. — Никого из вас я с собой не зову: слово давал я один.

— Ну уж нет, — Амрод и Амрос сказали это в один голос, как в детстве, и все пятеро, как бывало, не удержались от смеха.

— Вместе мы хоронили деда и клялись, — проговорил Маглор. — Вместе хоронили отца и повторяли клятву. Вместе замарали руки кровью родичей, а души — предательством. Если судьба решила посмеяться над нами, и предатели в свою очередь окажутся преданы — мы и это разделим на всех.

— Я против, — Карантир встал и зашагал по комнате. — Не говоря уже о том, что вы забыли спросить мнения средних. Или их мнение больше ничего не значит?

— Не то чтобы они часто беспокоили нас своими советами, — как бы в сторону проговорил Маглор. — Что ж, ты, Карантир, останешься, и еще двое — чтобы исполнить Клятву…

— Как кстати ты вспомнил о Клятве! — Карантир на миг застыл, издевательски-картинно воздев руки к небесам. — Может быть ты вспомнишь еще и о том, что смертному за верную службу обещан Сильмарилл? И он, как бы то ни было, намерен завладеть одним из Камней?