Ольга Чигиринская - По ту сторону рассвета

• Название: По ту сторону рассвета
• Автор: Ольга Чигиринская
• Издательство: Мой Друг Фантастика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

И оказалось — был прав, хотя эльфы и скрывали это. Хурину было немного обидно, но сердца он не держал. Знал, что слишком прост для той игры, которую они вели за спиной Саурона. Никогда не умел по-настоящему прикидываться, скрывать те чувства, которые есть, и изображать те, которых нет. Что ж, есть люди хитрые и люди простые, хитрые нужны на одно, простые — на другое…

Снаружи палатки послышался какой-то шум. Хурин раздернул полог, выглянул — люди бежали в сторону нижнего лагеря. Не роняя своего достоинства, правитель Дор-Ломина сел на пень у входа. Чем бы ни оказалась вызвана эта суматоха — сейчас к нему подойдут и доложат.

Действительно, так оно и вышло. К Хурину подвели худого, заросшего до самых глаз бородой, оборванного и невыносимо воняющего человека с рабским клеймом на щеке. Тот дико озирался, а при виде Хурина повалился на колени.

— Господин! Господин, скажите им, пусть меня не убивают!

— Говори, кто ты и как оказался здесь.

— Послал… Повелитель Ортхэннэр меня послал, сказал, иди и передай… — человек запнулся.

— Что?

— Дайте слово, что не убьете.

Хурин смерил жалкую фигуру взглядом.

— За кого ты меня принимаешь? За такого же кровососа, как твой прежний господин? Отвечай, что он велел передать.

— Берен и Финрод, так он сказал… Если вы начнете штурмовать крепость — они умрут.

— А если мы отменим штурм? — горько усмехнулся Хурин. — Саурон отпустит их и всех пленников? Передай ему: мы не будем штурмовать Тол-и-Нгаурхот, если он сдаст его добровольно, освободит всех пленников и рабов, а сам выйдет ко мне с веревкой на шее. Вот наши условия.

— Нет! — посланец затряс головой. — Я не вернусь, нет! Он сказал — как только я выполню поручение, я свободен, могу идти куда хочу. С рассветом на мосту его посланец будет ждать ответа — он так сказал. Все. Я сделал дело. Не убивайте меня, господин. Отпустите. Я хочу уйти…

— Прости, парень, но пока — нет. Ты тут слишком много видел, придется тебе погостить в лагере денек-другой. Арвег, — обратился Хурин к своему сенешалу. — Пусть кто-нибудь накормит этого человека, даст ему мыло и приличную одежду… Как тебя зовут-то, горе-герольд?

Человек открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг дернулся, страшно закричал и повалился на землю, раздирая ногтями одежду и грудь. Дружинники Хурина, сгрудившиеся вокруг, и простые воины, толпившиеся за их спинами, шарахнулись в стороны. Посланец Саурона через короткое время затих, истошные крики умолкли, а руки упали. Кожа лопнула, как шкурка на жареной колбасе, и оттуда вышел голубой огонь. Пламя сожрало грудь и живот, проклюнулось в глазах и во рту, а потом погасло. Пополз удушливый смрад, Хурин почувствовал, как волосы на голове и борода с усами встают дыбом, к горлу подкатывает тошнота, а между ногами все холодеет и сжимается. Кого-то из зрителей тошнило, кто-то тихонько выл, кто-то поминал Варду Элберет и всех Валар самым непочтительным образом.

Хурин сумел овладеть собой быстрее всех.

— Сауроново колдовство, — сплюнул он сквозь зубы. — Оно мне не в диковинку, и сауроновы зверства тоже. Похороните этого несчастного.

Двое попрошаек из тех, что вечно таскаются за армиями, понукаемые каким-то десятником, завернули тело в старую попону и унесли. Хурин вскочил на пень.

— Ты пугаешь нас, Гортхаур, потому что сам боишься нас до свинячьего визга! — крикнул он, повернувшись в сторону Острова Оборотней. — Ты пугаешь, да мне-то не страшно! Потому что десять лет назад я видел огонь посильнее и побольше этого — и все же не повернулся к нему спиной! Завтра, ты слышишь, завтра мы спросим с тебя за все, и за этого беднягу — тоже! И за Берена, и за Государя Финрода, и за эльфов из Нарготронда! Лучше бы тебе их не трогать — потому что в ином разе я твою шкуру натяну на бубен!

Лагерь взорвался громовым «Ала!» и «Айе!», люди били в щиты мечами и обухами топоров. Хурин поднял кверху свой топор, поймал лезвием лунный блик:

— Клянусь топором Хадора Златовласого, что завтра он попробует на прочность не меньше полусотни шлемов Черных! Вспомните песню Берена: «Надежды нет, но осталась месть!» Отомстим так, чтобы враги закаялись появляться в Белерианде!

— Алаааа!!!

— А теперь! — Хурин спрятал топор и поднял руку. — Всем расходиться и отдыхать. Спать, я говорю! Пускай эти там ворочаются, а мы тут будем спокойно спать, потому что завтра нас ждет работа не из простых.

Толпа рассосалась. Хурин вернулся в шатер.

Он знал, что ему заснуть, скорее всего, не удастся…

* * *

— Повелитель!

— Да, Айвэн…

— Эльфы пересекли Ангродовы Гати. Сейчас они двигаются восточным берегом Сириона. У них есть осадное орудие. Прикажешь вылазку?

— Нет. Позови ко мне Сэльо.

Стук удаляющихся шагов. Гортхауэр снова сосредоточился на Серебряной Седловине.

Как и следовало ожидать, Хурин отверг посланника. Что ж, этому негодному рабу теперь было незачем жить; кроме того, надлежало преподать Хурину урок. Гортхауэр взял со стола восковую фигурку с замешанными в воск частичками волос и кровью раба, и бросил ее в огонь очага.

Не меньше четырех тысяч перевалило сегодня через Эред Ветрин и встало лагерем на склоне. Подумать только, если бы все пошло по первоначальному плану, именно эти четыре тысячи были бы сметены первым ударом. Берен ЗНАЛ, вот в чем все дело. Он откуда-то знал о сроках весеннего наступления и разнес эту весть по всем прежде чем он, Гортхауэр, спохватился… Ну, можно ли было так ошибаться, можно ли было поверить, что Берен потерял это время в объятиях эльфийской девки? Можно было, и очень легко — настолько ярки и сладки были его видения… Настолько глубока тоска…

Гортхауэр прислушался к замку, к самому темному, затхлому его уголку. Итак, Хурин не готов отменить или хотя бы отложить штурм. Гортхауэр вызвал старшину орков и приказал замуровать эльфов и Берена в подземелье.

— Я здесь, господин… — Сэльо, разминувшись со старшиной, вошел и согнулся — хотя и без того был согбен от рождения. Гортхауэр гордился им, своим воспитанником. Это он приметил в одной из деревень хилого мальчика-горбуна, обладавшего удивительным даром слышать животных и говорить с ними. Для Мелькора ребенок не годился, рыцарь Аст-Ахэ должен быть прекрасен душой, разумом и телом, но Гортхауэр взял мальчика к себе, воспитал и выучил. Сэльо был волчьим мастером.

— Садись, — велел Гортхауэр. Другого он заставил бы стоять, но Сэльо не нуждался в уроках покорности, кроме того, у него были слабые ноги.

— На другом берегу реки — осадная машина, которую катят сюда эльфы, — Гортхауэр сразу заговорил о главном. — Они отстали от своего войска, но ни человек, ни орк не сумеют миновать это войско незаметно…

— Я понял, господин…

— Нужно уничтожить всех, кто при орудии. Всех, кто может его наладить и стрелять из него.

— Да, господин.

— Иначе погибнем мы все. И ты, и твои волчата, и беременные суки… Поэтому подумай как следует, кого из малышей лучше послать.

Малышами они называли юных волков, достигших полного роста, но еще ни разу не спаривавшихся.

— Я думаю, Акхара, — улыбнулся Сэльо. — Он хороший боец.

— Приведи его ко мне.

Сэльо поковылял к двери, но задержался.

— Повелитель?

— Да…

— Эти убитые эльфы… и люди… они ведь… низачем тебе не нужны, верно?

— Нужны, Сэльо, — спокойно ответил Гортхауэр. — Иди.

— Но ведь… — Волчий Мастер мялся в дверях. — Ведь что-то останется… что не годится оркам…

— Орки не имеют к делу отношения. Волков нельзя кормить, Сэльо, потому что впереди у нас битва, а не по какой-то иной причине. И нам может понадобиться вся их ярость.

— Но… щенки, Повелитель! И две кормящие суки… Ах, если бы ты видел, какими глазами они смотрят, когда я прихожу, и как жалобно скулят! У меня прямо сердце разрывается.

— Сэльо, — Гортхауэр повернулся к нему, раздраженный тем, что пришлось сделать лишнее движение. — Если ты сейчас же не покинешь меня, твое сердце пойдет в пищу тем, кого ты так трогательно жалеешь. Иди и приведи мне Акхара…

Прежде чем Сэльо вернулся, Гортхауэр изменил свое решение: волкам нужно будет бросить один труп, чтобы они перед битвой попробовали крови и раззадорились, но не отяжелели. Однако Сэльо он ничего не сказал. Никто из подданных не должен думать, будто по его слову господин переменит свою волю. Пусть Сэльо, когда в волчьи загоны принесут труп, увидит в этом милость Владыки, а не свое настояние.

Волчий мастер подвел огромного волка к креслу Гортхауэра и тот положил ладонь на широкий покатый лоб зверя. Темные, голодные мыслишки метались под этим черепом, между желтых глаз, умных и злых. Гортхауэр улыбнулся этим мыслям и направил в волка свою волю.

Они с Сэльо пытались вывести зверей, достаточно разумных для того, чтобы можно было отдавать им сложные приказы голосом — но ничего не получалось. Волки понимали только самые простые команды, и наилучшим образом действовали тогда, когда привыкали к повадке своего проводника-орка или человека, становились с ним единой волей. Но это делало невозможным использование одного только волка, без проводника. Поэтому Сэльо держал несколько необученных «малышей», проводником которых была воля Гортхауэра.