Ростислав Марченко - Гадюкинский мост

• Название: Гадюкинский мост
• Автор: Ростислав Марченко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-100731-7

Командир парашютно-десантного взвода лейтенант Александр Суровов, провалившийся вместе с подчиненными в 1941 год в результате неизвестного науке феномена, не склонен предаваться рефлексиям. Хотя Александр неглуп, самолюбив и жаждет отличиться, он не только не рвется во встречном бою наголову разгромить танковую группу генерал-полковника Эриха Гёпнера, но даже не готов замахнуться на любой из его танковых батальонов. Все, что ему нужно под гнетом сложившихся обстоятельств, – максимум сутки оборонять брод и железнодорожный мост через реку Чернянка в районе деревни Гадюкино, не допуская переправы там войск противника, и после выполнения данной задачи оторваться от них, очень желательно не оставив в трофеях врага никаких хайтеков из будущего.

Хотя на первый взгляд стоящая перед Александром задача и кажется довольно простой, враг имеет привычку создавать множество неожиданных проблем…

---

Машина ещё раз грохнула своей 100-миллиметровой 2А70, кинув 16-килограммовый осколочно-фугасный снаряд; плюнул тремя короткими очередями 30-миллиметровый автомат, и удовлетворенный голос наводчика-оператора прохрипел в наушниках:

– Противотанковое орудие на обочине дороги в глубине, выкатывалось вручную, уничтожено.

– Молодец, Двадцать первый. Ищи следующее.

– Принято, Топор Десять.

Бой складывался удачно, одно из немецких ПТО вместе с расчетом отбыло в лучший мир, оставалось добить второе, чтобы не подставляться под огонь немецких ПТР, спешить стрелков и, прикрывая их огнем боевых машин, добить остатки немцев или, как минимум, разогнать их по лесу, если сами уже не разбежались. Количество горящей боевой техники на дороге трудами всех трёх машин изрядно увеличилось, особенно когда обнаружился затор на дороге, сложившийся из пытающихся одновременно развернуться машин.

Выходить из так удачно складывающегося боя на данном этапе я не собирался, после приведения немецкого подразделения в порядок угроза мосту и госпиталю никуда бы не делась. Мне требовалось нанести германцам такие потери, чтобы они даже и не думали продолжать выполнение своей боевой задачи, как минимум, до темноты. Полное уничтожение немецкого подразделения, которое я оценил примерно ротой, в лесу было малореальным. Если же рота шла в авангарде батальонной или полковой колонны, то ей тоже требовалось время развернуться в боевые порядки, по обнаружению чего мне ничто не мешало их немного покошмарить, а потом унести ноги. Догнать БМД немцы и на танках бы не смогли.

Вариант встать колом и ждать, когда из леса вывалят людские волны, чтобы заколоть БМД штыками, как «Furi» сержанта Кольера, был, конечно, заманчив, но я немного сомневался, что немецкий командир рискнет на такой номер. Вряд ли передо мной маршировали голливудские эсэсовцы. Как я подозревал, реальные немцы, дай им время, быстро додумаются до обхода по чаще – и знакомиться второй раз со снаряжением пуль немецких ПТР мне совершенно не улыбалось.

Машины медленно шли вперед, давя видимого и невидимого противника огнем, стелящийся по земле дым и возникшие очаги пожаров в траве достаточно серьезно ограничивали возможности по наблюдению. Как ни странно, по нам даже никто не стрелял, кроме какого-то свихнувшегося пулеметчика, несколько секунд колотившего по моей машине непрерывной длинной очередью, прежде чем его разорвали в клочья снаряды всех трех 30-миллиметровых пушек.

Второе противотанковое орудие уничтожил Бугаев. Фрицы были хитрее, и по обочине дороги его уже не тащили, что, впрочем, им не помогло. Я, осматривая лес, обнаружил движение, увеличив кратность прицела, идентифицировал немца в каске и с автоматом в руках, махавшего куда-то назад в лес, указал цель взводу и в результате немецкое ПТО расчет вытащил прямо на развернувшиеся стволы, тоже так и не успев выстрелить.

Высота была отомщена с таким же разгромным счетом для противника! В приливе восторга я не смог сдержать крика.

– Топоры, ходу, пока техника не ушла! Добиваем фрицев! Стрелкам приготовиться к спешиванию!

Впрочем, сбросить десант я не успел. Машины подошли ближе к месту расстрела немецкой колонны, где среди воронок, горящих машин, очагов огня, клубов раскалённого дыма и высокой травы обнаружился десяток-полтора трупов немецких солдат, когда бугаевский голос что-то неразборчиво рыкнул по радиостанции.

Его машина горела, из уже распахнутого заднего люка валил дым и мелькали языки пламени, вот в открывшемся башенном люке показалась массивная фигура старшего сержанта – и тут БМД взорвалась, разбросав в разные стороны тела спасающихся бойцов как куклы.

– Твари!

Обе уцелевшие БМД, не жалея снарядов, резанули по лесу из пулеметов и автоматических пушек. По лесу, где никого по-прежнему не было видно.

Третье орудие! А может, и не одно! Где?

Ответ дал вылетевший откуда-то спереди слева из яркой тепловой завесы стелющегося по земле дыма трассер, попавший в башню поравнявшейся с бугаевской БМД третьего отделения, после чего по радиостанции немедленно заблажил его командир сержант Егоров:

– Десятый, я подбит, подбит! Наводчика убило!

– Егоров, переключайся! Спереди слева, десять-одинадцать часов, огонь на подавление!

Но сказать это было легче, чем сделать, немецкая пехота уже не пряталась. Две мои уцелевшие машины буквально были засыпаны винтовочно-пулеметным огнем с трех сторон.

Предположения о полном уничтожении головы немецкой колонны оказались немного преувеличенными, эти засранцы, попав под обстрел, просто залегли, перестали маячить и расползлись в разные стороны. Экран высокой травы, плотный кустарник, еловые лапы, стволы деревьев и, главное, покрывающая всё это дымовая завеса от горящей травы и техники, как оказалось, неплохо маскировали тепловую сигнатуру.

– Никишин, ищи орудие, плевать на пулеметчиков!

Спереди слева чиркнул очередной трассер, БМД Егорова дернулась и встала, из открывшихся люков под струи трассеров пулеметных очередей полезли фигуры бойцов.

Никишин чуть развернул башню и всадил длинную очередь из «тридцатки» в лес, секундой позже добавил шестнадцатикилограммовый гостинец из 2А70 и проконтролировал еще одной очередью:

– Есть!

Скомандовать перенести огонь на пулеметы я не успел, глаза опять закрыло слезами, и руки сами собой потянулись открыть люк. Когда, преодолевая накатившую слабость и резь в глазах, я вылез наверх, что-то еще раз ударило мне в бок, я провалился назад внутрь БМД и потерял сознание.

* * *

Когда я пришел в себя, сквозь открытые люки доносилась чужая речь. Вокруг машины стояли немцы. Было обидно до слез, но уходить просто так я не собирался. Не в этот раз точно.

Когда по броне начали клацать окованные сапоги и в проеме башенного люка появилась немецкая каска и ствол МР-40, я отпустил рычаги РГО из рук и ухмыльнулся окровавленным ртом немцу и гадскому инопланетянину разом. Под моими ногами находилась почти полная карусель автомата заряжания 100-миллиметрового орудия, где только в самих снарядах лежали полста килограммов A-IX[29]. Дальше мне нужно было только разжать пальцы.

Пока под мои ноги падали выпущенные из рук ручные гранаты, последним моим чувством была глубочайшая обида – ведь все должно было случиться совсем не так!..

Вспышка…

…Грохот грома. Я сижу на башне БМД и смотрю в закрытые очками глаза улыбающегося сержанта Никишина.

– Как бы нам под первую в этом году грозу не попасть, товарищ лейтенант!

Грохот грома, вспышка, и моя БМД летит куда-то в тартарары, ломая непонятно откуда взявшийся вокруг подлесок…

Жизнь четвертая

…Если знаешь место боя и день боя, можешь наступать и за тысячу миль. Если же не знаешь места боя, не знаешь и дня боя, то не сможешь ни левой стороной защитить правую, ни правой стороной защитить левую, не сможешь передней стороной защитить заднюю, не сможешь и задней стороной защитить переднюю. Тем более это так при большом расстоянии – в несколько десятков миль и при близком расстоянии в несколько миль…

Сунь-цзы, «Искусство войны», V век до н. э.

В этот раз ярости не было, была спокойная тихая злоба и ледяное желание отомстить. Медленное угасание с полным ртом крови в кресле командира БМД, оно как-то способствует философскому взгляду на мир и желанию начать наконец пользоваться как тем, чем меня наделила природа – мозгами, так и знаниями, чем меня столько лет пыталось грузить родное Министерство обороны.

Пока народ в очередной раз приводил себя в порядок и обдумывал, как быть и что теперь делать, у меня было время подумать над ситуацией. Три смерти подряд совершенно не внушали оптимизма, что-то с моими действиями было явно неправильным. Причем неправильным даже более чем очень явно – очень сомнительно, что каждый погибший солдат находился в центре какого-то инопланетного эксперимента и получал второй шанс. Я умудрился пустить псу под хвост целых три.

Итак, жизнь первая. Выдвинувшись в район Гадюкинского моста, взвод приступил к устройству опорного пункта. Наблюдение и дежурство огневых средств были организованы мной безобразно, в результате немецкие разведчики дождались подхода противотанковых орудий, скрытно подтянули их по лесу и кустарнику и безнаказанно расстреляли взвод, как мишени на полигоне, причем бойцы после гибели боевых машин явно продержались недолго. Если я правильно понимал жизнь, свежая земля брустверов демаскировала бойцов не намного хуже красной тряпки, в результате чего те же ПТО за 15–50 минут должны были перебить их осколочными снарядами, и ничто бы им в этом не помешало. Те мои подчиненные, что рискнули покинуть окопы, на склоне оказывались бы под огнем пулеметов в спины.