Патриция Хайсмит - Те, кто уходят

• Название: Те, кто уходят
• Автор: Патриция Хайсмит
• Жанр: Триллер
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-12645-9

Трагическая и необъяснимая гибель жены раскалывает надвое жизнь Рея Гаррета. Казалось бы, молодых супругов, увлеченных карьерой в мире искусства, ждало безоблачное будущее, однако вскоре после свадьбы юную жену находят в ванне со вскрытыми венами. Версия самоубийства не устраивает отца девушки, и, встретившись в Венеции с бывшим зятем, он открывает на него настоящую охоту. На пустынных ноябрьских набережных, где слышен только плеск свинцовых волн, одержимый ненавистью преследователь подстерегает свою жертву. Однако после двух неудачных покушений они странным образом меняются ролями…

---

– Садись, – велел Коулман.

Рей повесил пальто на крючок и сел. Он взглянул на Инес, которая смотрела на него. Это была темная блондинка лет сорока пяти, миниатюрная, в дорогих украшениях. Нельзя сказать, чтобы она была красива; у нее был срезанный и довольно заостренный подбородок, но Рей ощущал тепло и женственность, даже что-то материнское, а это и было самым привлекательным в ней. И опять, глядя на оплывшее лицо Коулмана, его неаппетитные каштановые усы, лысую голову, покрытую веснушками после Мальорки, представляя его здоровенный живот, спрятанный сейчас под столом, Рей спрашивал себя, каким образом тот привлекает женщин столь утонченных, какой ему представлялась Инес. Когда Рей познакомился с ним и с Пегги прошлой весной на выставке на Виа Маргутта, Коулман был с другой женщиной, того же типа, что и Инес. «Мой отец всегда прощается первым», – услышал Рей голос Пегги у себя в ушах и нервно подался вперед на стуле.

– Вы художник? – спросил по-итальянски сидевший справа от него Антонио.

– Я плохой художник. А вот как коллекционер я лучше, – ответил Рей.

У него не было ни сил, ни интереса спрашивать про работу Антонио. Коулман упоминал, что Антонио – художник.

– Очень рада видеть вас наконец, – сказала Инес Рею. – Думала, мы встретимся в Риме.

Рей слегка улыбнулся, не зная, как ответить. Это не имело значения. Он чувствовал, что Инес симпатизирует ему. Она пользовалась хорошими и довольно сильными духами, была одета в зеленое с черным трикотажное платье и носила серьги с подвесками зеленого камня.

Подошел официант, и они сделали заказ. После чего Инес спросила у Рея:

– Вы возвращаетесь в Штаты?

– Вообще-то, да. Но сначала лечу в Париж. Нужно встретиться там с некоторыми художниками.

– Мои работы его не интересуют, – пробормотал Коулман через сигарный дым.

– Ах, Эдвард, – сказала Инес, произнося его имя как «Эдуард».

Рей притворился, что не расслышал. Его не привлекала нынешняя поп-артовская фаза творчества Коулмана, но ему просто никогда не приходило в голову пригласить Коулмана в свою галерею. Коулман теперь считал себя «европейцем». Насколько знал Рей, Коулман не был и не хотел быть представлен в какой-либо нью-йоркской галерее. Он бросил работу инженера-строителя, когда Пегги было четыре года, и тогда же начал рисовать. Рей симпатизировал ему за это, а мать Пегги за это же самое развелась с ним и забрала Пегги себе. (И может быть, тут не обошлось еще без одной женщины.) Не прошло и года, как мать Пегги погибла в автокатастрофе. Коулману, жившему тогда в Париже, сообщили, что у него на попечении дочь и что его покойная жена, богатая женщина, учредила фонд Пегги, к которому Коулман не имеет права прикасаться, но из которого будет оплачено образование девочки, а по достижении двадцати одного года этот фонд будет приносить ей доход. Обо всем этом Пегги рассказала Рею. Пегги исполнился двадцать один, когда они уже состояли в браке, и четыре месяца она получала доход. Она объяснила Рею, что не может передать деньги отцу или кому-нибудь другому. А в случае ее смерти все деньги отойдут ее тетушке в Америке.

– Вы собираетесь открыть галерею в Нью-Йорке? – спросила Инес.

– Да. Мой партнер, Брюс Мейн, пока еще не нашел помещение. Мы пытаемся. – Рей говорил с трудом, делая над собой усилие. – У меня эта идея давно родилась. Мы с Пегги… мы… – Он невольно посмотрел на Коулмана и увидел, что тот впился в него своими расчетливыми глазками. – Мы собирались уехать в Нью-Йорк, проведя год на Мальорке.

– Чуть больше года, – вставил Коулман.

– Пегги хотела остаться подольше, – сказал Рей.

Коулман пожал плечами, словно выражая недоумение или подчеркивая, что желание Пегги не осуществилось.

– В Венеции вы тоже встречаетесь с художниками? – спросила Инес.

Рей был благодарен ей за вежливый тон.

– Нет, – ответил он.

Принесли заказ. Рей заказал себе каннеллони. Мясо было отвратительное, а макароны, мягко говоря, неаппетитные. Коулман же поглощал еду с аппетитом.

– Так о чем ты хотел поговорить? – спросил Коулман у Рея, налив из графина вино сначала себе, а потом Рею.

– Не могли бы мы встретиться завтра? – ответил вопросом Рей.

Антонио ловил каждое их слово, прислушиваясь к разговору, и Рей был склонен относиться к нему как к кому-то незначительному; но едва он подумал об этом, ему пришло в голову, что Антонио, возможно, напарник Коулмана, молодой человек, который за небольшие деньги поможет ему избавиться от Рея. Он взглянул в блестящие темные глаза Антонио, посмотрел на его большой рот с довольно толстыми губами, лоснящимися от оливкового масла, но не смог прийти ни к какому выводу относительно него. А Коулман, разговаривавший с Инес, не ответил на его предложение о завтрашней встрече.

– Где ты остановился? – спросил Коулман у Рея.

– В пансионе «Сегузо».

– Это где?

– У Академии.

В задней части зала за большим столом, окруженным людьми, было очень шумно.

Рей наклонился к Коулману и сказал:

– В какое время завтра мы могли бы встретиться?

– Не уверен насчет завтра, – ответил Коулман, поглощая еду и не глядя на Рея. – У нас тут есть друзья. И сегодня вечером они присоединятся к нам. – Коулман посмотрел на дверь, потом на часы. – Во сколько они обещали? – спросил он у Инес.

– В половине десятого, – ответила Инес. – Ты же знаешь, они едят рано.

Рей молча выругал себя за то, что приехал сюда сегодня. При сложившихся обстоятельствах ему не оставалось ничего иного, кроме как оставаться учтивым и уйти при первой же возможности. Но он не мог придумать ничего, абсолютно ничего, чтобы сказать Инес. Ни одного слова хотя бы о Венеции.

Время тянулось медленно. Антонио говорил с Инес и Коулманом о скачках в Риме. Он был полон энтузиазма. Рей не мог это слушать.

Коулман встал, бросив на стол салфетку:

– Ну что? Лучше поздно, чем никогда. Вот и они!

К столу подошли мужчина и женщина, и Рей с трудом попытался сосредоточиться на них.

– Привет, Лаура! – сказал Коулман. – Френсис, как поживаете? Мистер и миссис Смит-Питерс, мой… бывший зять Рей Гаррет.

Рей встал и вежливо подтвердил это грубоватое представление, а также принес недостающий стул. Новоприбывшие выглядели как обычные средние американцы лет пятидесяти пяти, и, судя по их виду, деньги у них водились.

– О, мы уже поели, спасибо, – сказала Лаура Смит-Питерс, усаживаясь. – Мы ведь американцы. Мы по-прежнему предпочитаем ужинать около восьми, – сказала она, обращаясь к Инес.

У нее были рыжеватые волосы и высокий, довольно гнусавый голос. По тому, как она произносила «р», Рей заключил, что она родом из Висконсина или Индианы.

– А мы на полупансионе в «Монако» и сегодня решили поесть там, потому что на ланч ездили в другое место, – с шутливой точностью сказал мистер Смит-Питерс, и на его птичьем лице, обращенном к Инес, появилась улыбка.

Рей почувствовал, что миссис Смит-Питерс собирается заговорить с ним, несомненно о Пегги, и приготовился.

– Мы очень огорчились, узнав об этой трагедии в вашей жизни, – сказала она. – Мы знали Пегги с ее восемнадцати лет. Но не очень хорошо знали – она все время была занята учебой. Такая милая девушка.

Рей кивнул.

– Мы из Милуоки. Вернее, я. Мой муж калифорниец, но мы бо́льшую часть жизни прожили в Милуоки. Если не считать последнего года. А вы откуда?

– Из Сент-Луиса, – ответил Рей.

Коулман заказал еще литр вина и бокалы для Смит-Питерсов. Но миссис Смит-Питерс не хотела вина и в конце концов, поддавшись уговорам Коулмана, согласилась выпить чаю.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Рей у мистера Смит-Питерса, чувствуя, что этот вопрос не доставит неудобств.

– Производством спортивного оборудования, – без промедления ответил мистер Смит-Питерс. – Мячи для гольфа, теннисные ракетки, оборудование для подводного плавания. В Милуоки сейчас всем командует мой партнер по бизнесу, а мне доктор прописал полный покой. Инфаркт год назад. И вот теперь мы рискуем сломать себе шею, когда поднимаемся по трем пролетам каменной лестницы во Флоренции[10] – мы там сейчас живем, – и носимся по Венеции…

– Дорогой, с каких это пор мы носимся? – вставила его жена.

Было заметно, что Смит-Питерс – человек, который любит двигаться быстро. Волосы у него почти полностью поседели. Рей не мог представить его молодым, под грузом дел. А вот его жену нетрудно было вообразить юной, голубоглазой и бойкой, отличающейся той обычной ирландской миловидностью, какая бывает только в молодости. Лицо мистера Смит-Питерса напоминало Рею лица бейсболистов прошлых времен – он иногда видел их фото в спортивных изданиях в Штатах, но так никогда и не удосужился что-нибудь о них прочесть. Подтянутые, с ястребиными носами, ухмыляющиеся. Рею не хотелось спрашивать, занимался ли мистер Смит-Питерс спортом, прежде чем заняться бизнесом. Он знал: ответом будет либо бейсбол, либо гольф.