Аноним Эйта - Васка да Ковь (СИ)

• Название: Васка да Ковь (СИ)
• Автор: Аноним Эйта
• Издательство: СИ
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2016

Кто в здравом уме наймет рыжего рыцаря, продавшего турнирный доспех, и магичку, с трудом контролирующую свою силу и темперамент? Ни один нормальный человек не решится. А нелюдь? ЧЕРНОВИК.

---

Это потом появился Васка, но он неправильный аристократ, его вечно с человеком путают, а Ложка — он что ни на есть настоящий.

Руки у него такие…

А влюбляться в тех, кому верить нельзя — это, наверное, Ковь в бабку и пошла…

«Я объяснюсь». — Ложка пожал плечами, — «Теперь, когда Шайне объявила кровный долг, молчать больше нет смысла, хотя я не хотел вмешивать брата; видишь — мне нет смысла тебя покупать».

— Тогда зачем?

«Я благодарен тебе за то, что ты его не оставила?» — Предположил Ложка. — «Думай, что хочешь, мне просто не сложно сделать тебе приятное…»

— …и набрать в глазах брата несколько дополнительных очков…

«Не уверен, что мой метод сгодится для набора очков. Есть еще одна маленькая тонкость, с которой ты вряд ли согласишься… и он», — Ложка сгорбился и стал похож на большую черную сову со своим крючковатым носом и темными кругами под глазами, — «Я не могу дать тебе имя чужого рода, потому что тут начнут докапываться не Школьный секретариат, но целый род… поэтому, по сути, я уже достаточно долго предлагаю тебе замужество».

В комнате резко перестало хватать воздуха. Ковь захлопала ртом, как выброшенная на берег рыба, и только проскользнувшая мысль о том, как глупо она опять выглядит, помогла ей взять себя в руки. Ну, по крайней мере, закрыть на мгновение рот, набрать побольше воздуха и разразиться гневной тирадой.

— А где мои браслеты? Фанфары? Фейерверки? Ужин, в конце концов? — Возмутилась она, и, не в силах поверить, уставилась на Ложку, — Ты совсем с дуба съехал? Крышу ветром унесло, мозги птицы расклевали? Оно тебе надо? И это что — маленькая тонкость? Да она размером с этот замок, эта твоя тонкость! С целый мир размером, то-о-онкость!

Ложка картинно поморщился, накрыл ладонями уши. Дождавшись, когда ее пыл поутихнет, отнял руки от головы, и продолжил:

«Подумаешь, это же не так важно! Будешь Ковия Диерлих, как будто есть в этом что-то позорное. Пара лет счастливого фиктивного брака, за которые мы немного примелькаемся в столице, и я дам тебе развод… Доучишься спокойно в Школе — не придется возвращаться туда, откуда Васка тебя похитил, в эту свою пасторальную деревенскую жизнь. Хороший молчаливый преподаватель этикета, немного прилежания — и никто больше не примет тебя за крестьянку, я гарантирую».

— Я не понимаю, зачем тебе это, — Ковь помассировала виски, — Просто не понимаю.

Невозможно, чтобы было просто так. Нельзя ему верить. Ему даже родной брат не верит. Она же не деревенская дурочка, верить каждому, в кого влюбилась? То есть деревенская и рядом с ним дуреет, как мартовская кошка, но не настолько же!

Она отвернулась, чуть ли не с головой залезла в дорожную сумку — так не заметить, как у нее пылают щеки. Ну и страшна же она сейчас, страшна, как смертный грех. Невестушка! Хотя фиктивная, с фиктивной и спать не надо, какая там разница, что у нее за рожа…

Ну где же, гуда она сунула эту дурацкую банку? Она искала рьяно, пытаясь заглушить всю ту тучу мыслей, что вертелись в ее голове, жужжали растревоженным ульем.

«Очевидно — хочу подлизаться к брату. Неочевидно — скучно всю жизнь ходить неженатым», — Ложка покачал головой, — «Сколько мне еще выдумать причин, чтобы ты согласилась?»

Скучно ему… Ковь нащупала банку: тяжелая, холодная. Достала, прижала к пылающему лбу.

— Что за бред ты несешь? Точно кукушечка съехала… — Вздохнула.

«А кому еще кроме вас я буду такой нужен?» — Развел руками Ложка. — «Я не самый завидный жених, и мне, в принципе, не жалко дать имя попользоваться, чтобы не пришлось ради каждого упыря себя под корень сжигать… там же этому учат?»

— Мне надо обсудить это с…

Она говорила это, понимая, что бежит. Не хочет принимать решения сама и прячется за такого надежного Васку. А может, приняла, и теперь желает его одобрения.

Растревоженный пчелиный рой в ее голове гудел слишком громко, чтобы она могла хоть что-то разобрать.

«Нам», — улыбнулся Ложка ехидно. — «Нам, дорогая».

Терпение лопнуло, как струна на мандолине, Ковь даже почти услышала звук. Рой порешил — долбануть этого издевальщика чем покрепче, а потом уже разобраться, без отвлекающего фактора под боком.

— Да пошел ты! — Рявкнула она и метнула в него банкой с басмой.

Он поймал ее с легкостью, поклонился изящно.

«Как скажете, моя госпожа, как скажете».

И вышел, оставив ее чувствовать себя самой большой идиоткой на свете.

— Ой, а не порвется? Смотри-смотри, дырища…

Кира ткнула пальцем в мешок, и тот подтвердил ее опасения жизнерадостным треском.

— Придержи. — Коротко сказал Васка Фылеку.

— А может, он и донесет? — Беззаботно — слишком беззаботно — предложила Кирочка.

Васка прищурился.

— Что-то горит? Кто-то?

Та замотала головой.

— Тогда подожди. Это последний.

Кира спорить не стала. Засеменила рядом, иногда чуть отставая, иногда забегая вперед, точь в точь собачонка, так и норовила подвернуться под ногу. Просто так идти ей быстро надоело, и она запела походно-строевую, безбожно фальшивя, перевирая слова (каким-то невообразимым образом в текст песни про бравого неудержимого солдата удачи пробралась любовная линия, и, похоже, трое жен и семеро детей таки смогли прекратить его путешествие, объединив силы и коварно заманив в семью) и не попадая в ритм: и не скажешь ведь, чтобы отошла и не мешалась, она же помогает изо всех сил!

Впрочем, чепуховая песенка и приятный голосок и правда помогли. Поганое Васкино настроение чуть приподнялось из той выгребной ямы, куда его свалили долгое возвращение в замок в не слишком-то приятной компании, ссаженный о телегу локоть и преследующее Васку ощущение, что от его рубахи за версту несет горелым мясом.

Наконец Васка сгрузил мешок ко всем остальным мешкам, в последний раз чуть не задев вертлявую Кирочку.

Хорошо съездил. Теперь в замке хотя бы есть еда, а то Васка так и не смог понять, чем же питался все это время Ложка. Не остатками же армейских сухпайков из его походной сумки, что Васка забыл забрать собой в свой последний побег из дома? На них не прожила бы даже мышь.

Но никакой другой еды Васка, вернувшись, не обнаружил.

Ну и ладно, хоть бы он и мышей ловил, теперь-то перестанет. Сегодня они с Фылеком привезли картофель, какое-то вроде бы зерно и другие овощи, пусть уж Ковь разбирает, какие именно, а то Васка с трудом отличает петрушку от укропа. Выхай обещал собрать налог, попросил всего два дня срока: дар судьбы, а не староста… Еще послал внуков оповестить две другие, дальние деревни: не Васке же туда ездить. А старосты их Выхаю — один свояк, другой племянник… тоже, в своем роде, владетельная семья, но границ не переступает, а Выхай так и вовсе помог молодому господину разобрать, что к чему тогда, когда это было необходимо всего более, и за то Васка ему еще долго благодарен будет.

И за то, что своячницу свою им вслед послал. Та, к счастью, с рыжей разминулась. Пришла — и сразу дело пошло быстрее. Эха у нее не гугукает, но хоть не орет благим матом. Платить придется, как постоянной прислуге, конечно… Но зато Фыль освободился и смог помочь. А то Васка до утра возился бы в одиночку…

Васка невольно нахмурился, вспоминая: когда он спросил, почему Выхай не помог Ложке так же, как когда-то помог ему, старик, решительно встопорщив бороденку и выпрямив спину, как будто на плацу стоял, а не перед ним, Ваской, сказал твердо: «Вы как хотите, милуйте, казните, но я прямо скажу. Брат ваш — человек лихой, страшный, по всему видно; желал бы помощи — приказал б, а я к нему суваться… стар, да из ума еще не выжил».

И слова эти задели Васку.

Его брата слишком уж боялись.

Зато к Васке относились запанибрата: пока они с Фылеком сидели у Выхая, вокруг хлопотала наседкой его жена, вздыхая, как же он исхудал да побледнел, и кудахтала в тон ее приживалка-сестра, строила глазки Выхаева внучка…

Он привык, что в дороге крестьяне относились к нему как к равному, привык к гостеприимству Йелльских домов, к многочисленным бабулькам-наседкам. Приятной привычкой были и томные взгляды их внучек…

Но то — дорога. В дороге он путник. А здесь — владетель.

— Ва-а-аска! — Кирочка подергала его за рукав, — Ты чего? Хмурый такой… Я же хорошо спела… Ты плохо съездил? Шайне уехала и не вернется, мешки кончились, ну чего ты-ы-ы?

Шайне? А, точно, вот как ее звали! Та самая легкомысленно одетая рыжая… девушка, из-за которой пришлось выводить старую телегу и мула отдавать. Выглядела она… дорого, так что, может, Ложка и по цене платил. Вроде бы сестра упыря… совершенно не хотелось думать еще и о ней. Уехала — ну пусть Ха с ее путем поиграется, туда ей и дорога.

Хотя, конечно, стоит спросить Ложку и о ней. Кем же она ему была? Васка вспомнил, как Шайне повисла на Ложкиной шее, сцепив руки в крепком собственническом захвате и как единодушно звякнули ее браслеты в этот момент — чем-то это Васке напомнило звук, с которым защелкиваются кандалы. Хм… Любовницей? Или, все-таки… нет, слишком смелая догадка, но… любовницей?