Виктор Торчинов - Таинственная самка: трансперсональный роман

• Название: Таинственная самка: трансперсональный роман
• Автор: Виктор Торчинов
• Издательство: Издательский Центр «Гуманитарная Академия»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-93762-082-8

Неразумные Светы, деструктивные силы мироздания, расценивающие творение как зло, побеждают в двойственной природе каббалистического мессии Саб-батая Цеви и осуществляют его очередное воплощение в человеческом облике, что должно привести не только к гибели человечества, но и к завершению существования всей Вселенной. В эту борьбу могущественных надмирных сил оказывается втянут скромный и ироничный научный сотрудник некоего Института трансперсональной психологии. Декорациями почти детективного действа, в ходе которого герои романа пытаются понять суть таинственных событий и интеллектуальным путем «вычислить» посланца потусторонних сил, служат реалии повседневного быта научных учреждений и их сотрудников, выведенные автором с искрометным юмором и знанием деталей. Да и как могло бы быть иначе, если автор этой впервые публикуемой книги — выдающийся петербургский востоковед и религиовед Евгений Алексеевич Торчинов (1956–2003).

Книга адресована всем любителям хорошего интеллектуального чтения.

---

Я заказал чайничек приличного недорогого лунцзинского чая (все равно пришлось отдать двести рублей) и прошел в общий зал мимо увешанных парными каллиграфическими надписями пустых кабинетов. Приятная девушка принесла чайник исинской керамики, прочитала мне небольшую лекцию о китайском чае вообще и лунцзинском в особенности, приготовила первую заварку и, предупредив, что вторая и третья будут еще лучше, оставила меня наедине с чаем и самим собой.

За чаем я провел часа два и около часа пополудни покинул Эрмитажный сад, поехав в головной институт: надо же чем-то занять себя часов до пяти-шести. Я знал, что, несмотря на уикенд, он будет открыт, так как в нем постоянно проводятся какие-нибудь платные мероприятия.

Институт располагался в самом центре Москвы, недалеко от Никитских ворот. Снаружи он выглядел как довольно большой купеческий особняк, но внутри являл собой несколько странное, а отчасти и предосудительное сходство со станцией метро, ибо еще в период брежневского «застоя» был отремонтирован силами Метростроя и облицован мрамором в соответствии со вкусами и привычками этой почтенной организации.

Я был поражен обилием объявлений о разных коммерческих мероприятиях, висевших в вестибюле: семинары по холотропному дыханию с выдачей «международного сертификата», конференции по психологическим аспектам шаманизма «с участием шаманов и хилеров из Тувы, Бурятии и других регионов распространения традиционных форм шаманизма», курсы аутотренинга и подготовка беременных женщин к легким и безболезненным родам, группы ребёфинга (rebirthing — «возрождение») для повышения уровня психологической интегрированности личности и так далее и тому подобное. И все — если не за астрономические, то за вполне приличные деньги. Вот где расцвет профессиональной коммерции! На этом фоне робкие потуги Георгия Тиграновича и Альберта Аввакумовича начать зарабатывать какие-то деньги для нашего института выглядели робкими и наивными. Ну как же! Мы же бастион отечественного академизма! Впрочем, московский предпринимательский разгул казался другой крайностью. Неужели срединный путь невозможен? Вопрос исключительно риторический.

Я прошел по бесконечному коридору первого этажа мимо бухгалтерии и прочих служебных помещений, за которыми мрамор закончился и начались скромные побеленные стены, после чего по одной из лестниц поднялся на второй этаж, где сразу за импровизированной курилкой располагался Отдел (это у нас сектора, а здесь отделы) изучения традиционных психопрактик. Как и можно было ожидать, отдел был пуст (какие сотрудники в субботу — выходные же!), но открыт, ибо за компьютером сидела лаборантка, — кажется, Мила, — которая писала диссертацию и по выходным ходила на работу, чтобы спокойно сидеть за компьютером.

С Милой я проговорил около часа. Она рассказала мне все институтские сплетни и поведала о всех интригах в отделе и дирекции. Когда Мила немного выдохлась, я спросил ее про Андрея. Она пожала плечами:

— Любимец отдела. Не понимаю, что они — слово было выделено — в нем находят…

Из этих слов я понял, что воздействие харизмы Королева было достаточно выборочным.

— Он последнее время все дома больше сидит, говорят, докторскую заканчивает. Ну так и пора, а то гений-гений, а всего-то кандидат наук… Недавно подходил к нему Славик Сердюков, предлагал организовать коммерческий инструктаж для руководителей групп кундалини- и хатха-йоги, так тот его чуть не послал куда подальше. Не понимаю… То ли у него денег куры не клюют, то ли ему зарплаты хватает. Вообще-то, конечно, человек холостой…

Последнее было произнесено с оттенком обиды в голосе, из-за чего я пришел ко вполне определенному выводу относительно источника неподверженности Милы влиянию харизмы Андрея.

— Холостой? — удивленно спросил я голосом, исполненным наивности. — А я вот как-то звонил ему, и в трубке раздался женский голос…

— А, это Полечка Моргенштерн, его двоюродная сестрица. Она всегда живет в его квартире, когда он куда-нибудь уезжает, кота кормит. Он ведь тогда уезжал, не так ли?

— Совершенно верно, как раз в Питер, где мы с ним и встретились.

— Да, это Полина, конечно.

На этом темы для разговора иссякли, я распрощался с Милой и прошелся по коридорам института. Отделы были или заперты или использовались для семинаров и симпозиумов. А в большом конференц-зале звучали шаманские бубны и доносилось что-то вроде горлового пения. Там явно проходил семинар с участием традиционных шаманов из Тувы и Бурятии. Было уже около четырех. Поэтому я решил, что в институте я уже убил довольно времени, вышел на улицу, нашел первую попавшуюся забегаловку типа «фастфуд» и перекусил большим гамбургером с кока-колой, после чего направил стопы свои в сторону метро: к Андрею надо было ехать аж на «Юго-Западную».

Я сел в метро и проехал до конца длинную ветку, идущую через Воробьевы горы мимо Университета. От «Юго-Западной» предстояло добираться несколько остановок на автобусе; в Москве это для меня всегда некоторая проблема: кондукторов в автобусах практически не бывает, а где купить талончики, давно уже исчезнувшие в Питере как класс, неизвестно. Вот и на этот раз я прокатился «зайцем». Напротив остановки, как и было описано, находился большой универсам, за которым стоял дом Андрея. Я нашел подъезд, набрал код, сим-сим открыл дверь, и я проследовал мимо консьержки (в Питере — скорее экзотика, чем норма, а жаль) к лифту, который вознес меня на десятый этаж. Оказавшись перед запертым входом в коридор, я нажал на кнопку звонка у числа 108. Прошло минуты три (я уже собирался звонить во второй раз), прежде чем в коридоре раздались шаги. Замок щелкнул, дверь открылась. На пороге стоял Андрей, но, о Боже, кто б его узнал! Или мои глаза виноваты… Теперь мне и в голову не пришло бы счесть его молодым, по крайней мере подумать, что он моложе меня: Андрей выглядел именно на свои сорок пять лет — ни старше, ни моложе. На нем были обычные синие джинсы и ничем не примечательная футболка. Однако глаза… Я понял, что если я буду вглядываться в его глаза, он снова покажется мне молодым и необычным. Кто-то сказал, что фраза «глаза — зеркало души» есть не что иное, как распространенное заблуждение. Вероятно, это так, но не в данном случае: именно глаза Андрея были источником его харизмы, его необычного, я сказал бы даже, волшебного обаяния. «А очи синие бездонные цветут на дальнем берегу»… И все это без какого-либо оттенка сексуальности, даже без тени, без привкуса оной. Я не знаю, счастье или горе обладание такими глазами. Впрочем, судя по жизни Андрея, его глаза ему не мешали, но и не помогали. Или он не пользовался своим обаянием в корыстных или хотя бы просто личных целях? Не знаю. Пока я бы решил, что скорее нет, чем да.

Разумеется, все это промелькнуло у меня в голове мгновенно, не успев оформиться в четко выраженное в словах суждение.

Андрей протянул мне руку и провел в квартиру. Квартира была самой обычной — ничего особенного ни в смысле роскоши, ни в смысле бедности, ни в смысле экстравагантности, ни в смысле ординарности. Одним словом, квартира как квартира. Хорошая двухкомнатная квартира в приличном столичном доме. Только три портрета (два офорта, видимо копии, и одна фотография) на стене были достаточно необычными: один представлял собой изображение мужчины средних лет в восточном одеянии, с чалмой на голове, окладистой бородой и грустными, слегка меланхолическими глазами; второй — восточного молодого человека с головой, покрытой покрывалом (таллит?), с тонкими усиками над верхней губой и большими выразительными глазами; на третьем (это была фотография) — опять-таки восточный человек (кажется, индиец), сидящий в позе лотоса. Увидев, что я смотрю на портреты, Андрей улыбнулся (его улыбка отнюдь не слащава, хотя исключительно приятна) и сказал, что это Саббатай Цеви, его пророк Натан из Газы и индийский йогин и исследователь феномена кун-далини Гопи Кришна.

— По ним сразу видно, что меня интересует и чему я посвятил жизнь, — добавил Андрей.

Он спросил меня, долго ли я собираюсь пробыть в Москве и где я остановился. Я ответил, что нигде не остановился и что, наверно, прямо от него поеду на вокзал и ночным поездом вернусь домой. Тогда Андрей предложил мне переночевать у него, а домой вернуться завтра дневной «Авророй». Мне хотелось пообщаться с ним подольше и поэтому я согласился, — тем более что он сам это предложил, — спросив, действительно ли я не помешаю ему и не создам каких-либо неудобств.

— Нет, какие неудобства… Мама умерла два года тому назад, Полина, ее племянница, сейчас с семьей на даче, в эти выходные я к ним все равно уже не поехал. Дел у меня особых нет. Статью вот надо дописать, но это я попозднее сделаю, посижу немного за компьютером, надеюсь, вы меня простите.

Потом он ушел на кухню заварить чай, а я достал из сумки коробку привезенных из Питера конфет и бутылку итальянского сухого вина. Разумеется, не лишил я себя удовольствия посмотреть и книги личной библиотеки Андрея, стоявшие на полках и стеллажах. Довольно внушительная библиотека, но ничего экстраординарного. В основном специальная литература, много книг на английском. Из беллетристики преобладали собрания сочинений русских и западных авторов XIX века, сподобившихся нимба «классиков». Сия коллекция была, очевидно, собрана покойной Кларой Яковлевной, благодаря стояниям в бесконечных очередях с записями номерков синим химическим карандашом на ладонях. Типично для интеллигентных семей шестидесятых.