Екатерина Хорикова - Как начать жить и не облажаться

• Название: Как начать жить и не облажаться
• Автор: Екатерина Хорикова
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9614-4434-6

Это книга для двадцатилетних. Честная, злая, смешная и циничная, как сама жизнь. Книга для всех нас. Как ужиться с родителями, когда мы сами давно уже не дети? Как понимать друг друга? Как общаться с любимыми? С бывшими? Как вести себя на работе? А в отсутствие работы? С детства нам внушали, что главное быть добрым и умным, что главное иметь цель. Потом нам внушали, что нужно принимать других такими, какие они есть, но что мы сами должны соответствовать. О том, какая это всё чушь, а также о сексе, наркотиках, алкоголе, здоровье, о пустых надеждах и глубоких разочарованиях рассказывает эта книга, написанная создателем культового сайта ВОС (w-o-s.ru). Книга-руководство, книга-самоучитель.

---

ВОС: Есть, как мне кажется, могу ошибаться, стереотип того, как выглядит врач. Бывает, что приходят и говорят: «Слушайте, вы что, в девятом классе учитесь?»

Д. М.: Не нравится – идите. Конечно, было, сплошь и рядом. Я сижу, у меня кабинет с огромным количеством сертификатов и прочее. Приходят люди, и если я вижу, что человек изначально негативно настроен, то сразу: «А сколько вам лет?» Столько-то. Дальше: «Хорошо, а вот сколько вы оперировали?» Столько-то оперировал. Результаты, пожалуйста. Вот моя концепция, вот как я веду себя. Хотите знать, где я учился? Пожалуйста, все висит на стене. Я ничего не выдумывал, ничего не покупал. Если вам нравится – окей, здорово. Если не нравится – до свидания. Я никогда не уговариваю на операцию, потому что это себе дороже. Ты можешь уговорить человека на операцию, сказать: «Да я самый лучший, я обещаю». А потом может быть ситуация, какое-то осложнение. Никто не застрахован от осложнений. У 23-летнего врача, понятное дело, их больше, он только заканчивает обучение, получает диплом врача общей практики и идет в ординатуру, там он уже начинает какие-то операции самостоятельно делать, потому что хирург должен учиться работать руками, не может быть теоретического хирурга. На самом деле дикая проблема в том, что сейчас большинство врачей – теоретические хирурги.

ВОС: Это что такое?

Д. М.: Они прекрасно знают теорию, но совсем не знают практики.

ВОС: Теоретический хирург же – это оксюморон. Хирург – это врач, который человека оперирует.

Д. М.: Оксюморон нашей жизни. Висит, например, табличка: «Хирург». А он такие операции никогда не делал, а может, вообще не оперировал. Помогал, может, кому-то. Я учусь, путешествую и смотрю систему обучения хирургов. У нас проблемы. Я не знаю, что будет через некоторое время, потому что у нас нет системы обучения хирургов. У нас это очень сильно завязано на твоем собственном желании.

ВОС: Есть пятерка самых известных, распиаренных хирургов. Они действительно высококвалифицированные?

Д. М.: Я могу сказать, что своих учителей я считаю одними из самых лучших в нашей специальности. Но при этом у каждого хирурга есть свои какие-то фишечки. И я видел операции многих распиаренных хирургов и не могу сказать, что у них там что-то фантастическое. Более того, я вам скажу, что самую лучшую операцию на груди я видел в городе Рочестер, это в Штатах, в клинике Мейо у врача, которого вообще никто не знает. Он не светится.

ВОС: Почему он не светится? Приток пациентов был бы больше.

Д. М.: Вы поймите, что здесь очень интересная штука: у хорошего хирурга и так проблем не будет с пациентами.

ВОС: Сарафанное радио.

Д. М.: Конечно, это работает на уровне рекламы.

ВОС: Очень хвалили клинику в Тверской области.

Д. М.: Там дешево просто.

ВОС: Но многие медийные туда ездят.

Д. М.: Не знаю, мы много переоперировали пациентов других клиник… Опять же нельзя делать эстетические операции, чтобы обещать, гарантировать какой-то результат. Ты должен быть хорошим хирургом, все знать, обладать чувством прекрасного и т. д. Но у тебя должна быть команда, без команды невозможно сделать хорошую операцию. Потому что операция не заканчивается, когда ты шов положил и наклеечку наклеил. За пациентом нужно следить, пациенту надо дать определенный уровень ухода послеоперационного, должна быть абсолютно в плане оснащения продуманная система. Только тогда наличие всех этих факторов даст эффективность, даст безопасность. Потому что если мы говорим об эстетических операциях, то на первый план безусловно выходит безопасность. Опять же такая психологическая штука.

ВОС: Сейчас распространены гепатит С и ВИЧ. Люди ходят к зубным врачам, делают татуировки и заражаются. Что делать с таким пациентом?

Д. М.: Даже если бы он был больной торчок с ВИЧ-активностью.

ВОС: С точки зрения закона это нормально?

Д. М.: Законодательно мы, если обнаруживаем ВИЧ-положительного человека, обязаны обратиться в соответствующие органы.

ВОС: А если антитела?

Д. М.: А что? Боюсь ли я оперировать человека с гепатитом? Вчера вот я лазил по локоть…

ВОС: Ну, я имею в виду не гепатит там, когда он уже…

Д. М.: Да не важно. Меня это никак не пугает, боязнь уколоться.

ВОС: Вы не боитесь заразиться?

Д. М.: Абсолютно. Ну, заражусь – значит, судьба такая.

ВОС: У нас очень молодая аудитория, 17–30 лет. Когда возможно, когда нужно, когда точно рано? Я имею в виду людей примерно психически здоровых.

Д. М.: Я могу вам сказать в качестве резюме: если вас что-то беспокоит, есть зарубочка там какая-то в голове, то придите, задайте вопрос. Не надо бояться пластических хирургов.

ВОС: Я не про страх. Я про то, что вы точно не наш клиент, потому что у вас то, то, то.

Д. М.: Проблему иногда можно решить операцией, иногда нельзя. В каждом случае нужно обсуждать. Спрашивайте, приходите на консультацию, не бойтесь, вас никто не уложит на стол операционный и не скажет: «Надо вас оперировать!» Мы довольно честные люди.

ВОС: Если вы видите, что точно не надо, что это индивидуальность – скажете?

Д. М.: Да, я честно скажу, что с моей точки зрения ничего делать не нужно. Более того, я это достаточно часто говорю.

ВОС: А если приходит человек, а у него, например, прекрасно, совершенно индивидуально торчат уши? Не некрасиво, мило.

Д. М.: Ну что значит «не некрасиво»? Приходит человек и говорит: «Я не могу, меня вот эти уши бесят». Я говорю: «Хорошо, мы можем сделать так, что они встанут по-другому». Если он приходит, говорит: «Знаете, у меня родинка на носу…» А у него уши торчат. Я ему не скажу: «А уши-то ваши вас не бесят?»

ВОС: Иногда просто бывает, что вот эти торчащие уши или нависшие веки – это то, что делает человека тем самым прекрасным.

Д. М.: Если человек это понимает, то он никогда не скажет, что хочет убрать уши.

ВОС: Нет, если он не понимает, если ему кажется, что его торчащие уши – это проблема. А вы видите, что нет, что это часть его индивидуальности.

Д. М.: Могу привести пример, это частые случаи. Буквально в прошлую пятницу консультировал. Приходят мама с дочкой, и вот садится дочка, ей 16 лет, у нее рубчик под губой, и говорит: «Вы знаете, я больше не могу терпеть насмешки в школе, я хочу убрать». И сидит рядом мама. И вот вопрос: «Это вы хотите или мама хочет?» На что мама: «Ну как, ну вы понимаете, она красивая, такое чистое личико». Подождите, мама, это вы хотите, чтобы я вашей дочке сделал операцию? Зачем вы ей говорите, что у нее этот рубец? Вы должны говорить, что она самая красивая. У всех есть рубцы на лице, их не надо всем оперировать. Если человеку нормально и он никак не переживает из-за этого, а может преподнести это как свою фишечку, то зачем что-то делать? Это, опять же, суперсложная штука. Вчера я разговаривал с пациенткой, позавчера мы прооперировали, обожженная девочка вся, ставили эспандер, растягивали кожу. Я захожу в палату, она лежит милая такая, пообщались, поговорили, вижу, в коридоре ходит, а заходит мама – в слезы сразу. Потому что мама начинает: «Вот, девочка моя, тебя порезали». И что делать? Разводить надо? Я понимаю, что она сейчас вернется домой и даже если мы 50 операций удачных сделаем, все равно будет вот в этом состоянии, пока не отойдет от мамы.

ВОС: В психотерапии это называется «нарциссическое расширение», когда родители сами пытаются быть совершенными и детей своих делают совершенными. Последний вопрос. Есть ли у меня какие-то прооперированные вещи и если есть, то где?

Д. М.: Не буду этим заниматься, вроде видимых рубцов нет, не буду.

ВОС: Вы боитесь облажаться?

Д. М.: Я не боюсь, это не угадайка. Приходят тоже часто: «Посмотрите, видно, что у меня прооперировано?» Вы скажите, я запишу.

ВОС: Ну вы же врач, скажите – видно?

Д. М.: Для того чтобы это сделать, надо сесть в нормальный кабинет, сфотографировать вас, посмотреть фотографии. Я явных признаков не вижу, если да, то у вас хороший хирург, респект ему. Вы так глазами моргаете, не знаю. Дайте посмотрю. Хочется верить, что не оперировали.

ВОС: Почему?

Д. М.: Грыжки оставили.

ВОС: Не видите шрамы-полоски?

Д. М.: Ну, тут нужно нормальное освещение. Если хотите, приходите на консультацию. Мы друг друга-то с трудом видим. А все эти проверки… Вы поставьте Пеле в Краснодаре играть, он на таком поле никогда такой класс не покажет, как в Бразилии. Поэтому нужны нормальные условия.

Берегите сердце: разоблачение пяти популярных видов спорта Почему бегом, фитнесом и плаванием лучше даже не начинать заниматься