Жюльетта Бенцони - Сделка с дьяволом

• Название: Сделка с дьяволом
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-006485-3

Долг дружбы и романтические мечты юности вновь зовут Гортензию де Лозарг в путь Вызволив из парижской тюрьмы свою подругу Фелисию Морозини, Гортензия едет вместе с ней в Вену Отважные женщины мечтают спасти из плена сына Наполеона и привести его к власти во Франции. Их заговор едва не удается, и все же, оставив после себя могилы друзей и врагов, они уезжают ни с чем Гортензия возвращается домой к своему любимому Жану, ночному князю Лозарга, однако здесь ее ожидает невероятное известие.

О юности и первой любви Гортензии, о ее удивительных и опасных приключениях читайте романы Ж. Бенцони «Князь Ночи» и «Волки Лозарга».

---

— Вы? Не вовремя? Входите, дитя мое, и поверьте, мне так жаль, что нельзя пообщаться с вами подольше.

Чаю, Флоретта!

Комната, где оказалась Гортензия, выглядела очень теплой и приветливой со своим большим камином, в котором пылал огонь, старинной, до блеска натертой мебелью, двумя книжными шкафами, набитыми книгами, стоявшими друг против друга, с древними резными креслами, чей суровый вид смягчали мягкие подушки в бархатных чехлах в тон занавесей. Здесь было приятно тепло, особенно после улицы, продуваемой ледяным ветром, холод которого не могли смягчить лучи по-зимнему бледного солнца. Гортензия с довольным вздохом освободилась от своего подбитого мехом плаща, слегка ослабила ленты бархатного капора, чьи бело-пенные муслиновые отвороты освещали лицо мягким светом, и уселась в кресло. Каноник, устроившись в кресле напротив, с нескрываемым удовольствием смотрел на нее.

— Хорошенькие женщины — такая редкая радость в этом доме, милая Гортензия, а вы, да простит мне господь, кажетесь прекрасней, чем всегда. Как поживает малыш Этьен?

В соответствии с правилами хорошего тона Гортензия рассказала ему о сыне, справилась о здоровье каноника и обменялась с ним несколькими общими фразами о знакомых и родственниках. Тем временем Флоретта принесла поднос с дымящимся чайником, печеньем и всеми принадлежностями, необходимыми для чайной церемонии, как это было принято в приличных семействах. И, только попробовав печенье и выпив чашку ароматного напитка. Гортензия наконец сочла возможным объяснить цель своего визита:

— Дорогой кузен, я приехала просить вас обвенчать меня и надеюсь, вы не откажете мне провести церемонию тихо и скромно, чтобы об этом никто не узнал…

Если каноник и удивился, то ничем это не обнаружил. Пухлой ручкой он старательно смахнул несколько крошек с сутаны.

— Тайный брак?

— Да. Увы, по-другому невозможно!.. По крайней мере на это мне все намекают.

— Все — это скорее всего полдюжины человек, не больше, — заметил господин де Комбер, утонув еще глубже в подушках и сцепив пальцы на прекрасном распятии, висевшем на груди. Затем он на какое-то мгновение смежил веки. Зная, что он не дремлет, Гортензия не нарушила его молчания. Но поскольку оно грозило слишком затянуться, она нерешительно прошептала:

— Вы не спрашиваете, за кого я собираюсь замуж?

Каноник открыл глаза чудного незабудкового цвета, в которых мелькнула веселая искорка, однако не перешедшая в улыбку.

— Думаю, что я и сам знаю. Недавно мы говорили о вас с кузиной де Сент-Круа, о, только не волнуйтесь, со всей любовью, которую мы оба питаем к вам, и пришли к выводу, что такое развитие событий вполне вероятно. Хотя и не очень желательно…

Гортензия мгновенно возмутилась:

— Для кого нежелательно? Для меня, во всяком случае, выйти замуж за Жана будет самым большим счастьем, какое только можно вообразить!

На этот раз каноник улыбнулся.

— Возможно, я не должен был бы вам говорить, но за мою долгую жизнь я убедился, что брак, даже если вначале он расцвечен нежными цветами взаимной любви, редко сохраняет этот убор до конца. А если речь идет о страсти, то это бывает еще реже.

— Я уверена в любви Жана так же, как и в моей.

Если есть существа, предназначенные друг другу, то это безусловно мы с Жаном.

— Так всегда говорят в подобных случаях. Дитя мое, я отнюдь не отрицаю, что этот юноша обладает прекрасными качествами. Я даже не возражаю, что он, может быть, наиболее достойный представитель старинного рода Лозаргов. К несчастью…

— Он не носит и уже не будет носить их имя, знаю! — отрезала Гортензия. — Именно поэтому я и говорю о тайном браке. И я прошу вас соединить нас этим браком, здесь или в Комбере, в день и час, которые вы сочтете подходящими для вас. Я не могу и не хочу жить без любимого человека, но пусть по крайней мере я буду его женой перед господом и смогу жить в мире с собственной совестью.

— Эти чувства делают вам честь, — вздохнул каноник, — и я не вижу причин для отказа. Однако меня донимает любопытство: как это вам удалось убедить вашего друга согласиться на этот брак? По словам мадам де Сент-Круа — вы с ней недавно виделись, он был далек от этой мысли. Кроме того, если я не ошибаюсь, он не из тех, кто легко меняет свой образ жизни. Так как же?

Гортензия почувствовала, как щеки заливает краска, доходя до самых корней белокурых волос. Она должна была бы помнить о необыкновенной проницательности старого священника, давно привыкшего заглядывать в самые укромные уголки человеческой души.

Она вдруг почувствовала, что не в силах солгать, глядя в эти чистые голубые глаза… Она, как ей показалось, нашла неплохой выход.

— Отец мой, — сказала она в ответ, — не могли бы вы исповедать меня?

Каноник подскочил от удивления и нахмурился.

— Конечно, только вы меня пугаете! Может быть, вы прибегли к нечестному средству? С другой стороны, хочу вас сразу же успокоить. Совсем необязательно прибегать к исповеди, чтобы я сохранил в тайне доверенный мне секрет. Не забывайте, как я люблю и уважаю вас.

Гортензия поняла, что она побеждена, что придется все ему рассказать, но, к собственному удивлению, это показалось ей гораздо более легким делом.

— Уважаете, говорите вы? Боюсь, что частицу вашего уважения мне придется потерять, ибо я действительно добилась согласия Жана с помощью хитрости.

— Какой же?

— Я сказала ему, что жду ребенка.

— А… это не так?

— Пока. Но я всей душой надеюсь, что очень скоро это станет правдой.

В ее голосе прозвучал вызов, и приветливое лицо священника замкнулось.

— Желаю вам того же. Иначе не надейтесь, что я смогу благословить брак, построенный на обмане. Как вы не понимаете, что устроили этому человеку ловушку, недостойную ни его, ни вас?

— Я люблю его и хочу навсегда связать его со мной.

— Это объясняет ваш поступок, но ни в коей мере не оправдывает вас!

Увидев помрачневшее лицо посетительницы, старик смягчился и даже постарался улыбнуться.

— Дитя мое! Не думайте, что я вас осуждаю. Мне известно, что страсть может привести к всевозможным проступкам. Она делает человека слепым и глухим, иногда она прорывает бастионы совести, но вы ведь женщина столь высоких моральных качеств, что не согласитесь на столь сомнительную сделку с небом. Вы говорите, что всегда были предназначены друг другу?

И что хотите стать подругой Жану хотя бы перед богом и собственной совестью? Тогда зачем такая спешка?

Почему не довериться богу, спокойно ожидая, как он рассудит? Если вам суждено соединиться, только бог сможет распутать спутанные в клубок нити ваших жизней и сплести из них ровную и гладкую ленту…

— Как он сделал это для нашей кузины де Сент-Круа, когда она звалась еще мадемуазель де Соранж, и наместника д'Эди? — спросила Гортензия с горечью.

— Может быть, эти двое недостаточно любили друг друга? Наша дорогая кузина всегда отличалась чувством противоречия, думаю, что и наместник был из того же теста. Чем сильнее им хотели помешать соединиться, тем сильнее они стремились к запретному плоду.

Я верю, что ваша любовь и выше, и крепче, но…

— Но вы, слуга бога, заявившего, что все люди равны перед лицом его, вы вслед за остальными полагаете, что Жан мне не пара? Но какое это имеет значение для тех, кто любит?

— Я не думаю, что когда-нибудь говорил что-либо подобное, — строго возразил каноник. — Ясно, что по своему… социальному происхождению вы стоите достаточно далеко друг от друга, но я думаю также, что тайный брак… который перестанет быть тайной для кого бы то ни было уже через несколько месяцев, может решить дело.

— Ну и?

— Требуется еще, чтобы он строился на честном фундаменте. Я уже говорил вам, что вы женщина высоких моральных качеств, и скажу больше. По тому, что я о нем знаю, он тоже очень достойный человек. Вот почему вы не вправе увлекать его в эту жалкую ловушку. Он может вам этого не простить.

— Вы так думаете? — прошептала Гортензия, впервые почувствовав, как поколебалась ее уверенность.

— Я в этом совершенно уверен. Итак, послушайте меня, дитя мое: на следующей после Пасхи неделе я приеду в Комбер, чтобы обвенчать вас. И я это сделаю с искренней радостью, если вы сообщите мне, что это темное облачко, коим вы омрачили свою душу, рассеялось, что будет означать, что вы говорили правду и что бог, таким образом, благословляет ваш брак, ибо такова его воля в отношении вас двоих.

Гортензия поднялась и взяла свой плащ, который она повесила на спинку кресла.

— Пусть будет так, как вы говорите, — вздохнула она. — Надеюсь, что к этому времени Жан все еще будет в Комбере!

— А почему бы ему там не быть? Он должен отлучиться?

— Он хочет уехать жить в Лозарг, чтобы попытаться спасти земли и строения, какие еще можно спасти.

Замок, под развалинами которого погребен его отец, притягивает его как магнит, мои руки слишком слабы, чтобы удержать его. Потому-то я и солгала: чтобы удержать его подле себя…