Майк Гелприн - Уцелевшие

• Название: Уцелевшие
• Автор: Майк Гелприн
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-93757-8

Тысячи лет древняя раса йолнов паразитирует на людях. Йолны переселяются из одного человеческого тела в другое, при этом убивая своих носителей. Люди ненавидят йолнов, но все ли из них заслуживают ненависти?..

У жителя Санкт-Петербурга Антона Самарина пропала жена. Через два года ее труп обнаружили в Магадане, но почему покойница, которой нет и тридцати, выглядит так, будто прожила длинную бурную жизнь? И почему перед смертью она находилась рядом с женщиной, которая теперь тоже числится в розыске? Антон не верит доводам следователя и оперативников, он готов вести самостоятельное расследование, и однажды в его квартире раздается звонок…

---

Писано Петрушкой Селезневым, дьячком церкви мученика Святого Иоанна, что на Большой Якиманке, марта 7 года 1729 от Рождества Христова».

Под текстом были помещены четыре сноски, и стояла графская подпись понизу листа.

Титулярный камергер Тихон Лукич Муравьев (1684–1732);

Штабс-ротмистр Юрий Тихонович Муравьев (1704–1729) – его третий сын;

Нищий Герасим Юродивый – упоминаний не найдено;

Дьяк Петр Селезнев – упоминаний не найдено.

Николай Иванович Муравьев, 24 февраля 1778-го.

В последней из входящих в папку с документами брошюр исходного текста не оказалось. Вместо него содержался в документе пронумерованный список имен с проставленной против каждого датой. С первого взгляда Антон понял, что это список жертв. Открывал его под номером один Юрий Тихонович Муравьев, а завершала под номером сорок семь Анжела Ильинична Заяц. Непосредственно перед ней значилась Ольга Алексеевна Самарина. Два десятка имен приходились на последние тридцать лет, все эти имена были женскими, и часть их была Антону знакома.

Под номером двадцать восемь – Людмила Михайловна Муравьева, а под двадцать девятым – Наталья Ивановна Муравьева. За ними, после трех неизвестных французских имен – Леона-Франсуаза Лорнэ. Последующие имена в списке все были русскими. Под номером тридцать семь – Анастасия Яковлевна Енакиева, за ней – Берта Ильинична Голдина. Пять следующих имен вновь оказались Антону незнакомы, но затем, под номером сорок четыре, стояло: «Дарья Григорьевна Косарь», и между этим именем и Ольгиным значилась Тамара Олеговна Пегова.

Механизм захвата нелюдью новой оболочки объяснил Антону Сильвестрыч. Енакиев, как и Самарин, остался вдовцом с двумя детьми, только овдовел он пятнадцатью годами раньше Антона. Сейчас дети Сильвестрыча были уже взрослыми, оба работали где-то на Севере и к отцу выбирались раз в год, в отпуск.

Однажды Енакиев позвонил Антону домой и после короткого разговора ни о чем неожиданно пригласил в гости.

– Приезжай на выходные, – предложил Сильвестрыч. – Поболтаем, поудим рыбку, накатим грамм по двести.

– Спасибо, – поблагодарил Антон, – но обычно выходные я провожу с детьми. Они пока живут у Олиных родителей, так я хоть по субботам и воскресеньям стараюсь с ними видеться.

– А ты с детьми приезжай, удочек на всех хватит. Дом у меня свой, погуляете, переночуете, а в воскресенье рванем спозаранку на Финский залив. Сейчас самый сезон для подледного лова.

В субботу утром Енакиев встретил гостей на перроне пригородной электрички, усадил в старенькую «девятку» и повез к себе.

Двумястами граммами не обошлось. Вволю набегавшихся на морозе детей уложили спать и завели на кухне неторопливый полночный мужской разговор.

– Понимаешь, я в загранку ходил, – говорил Сильвестрыч, очищая картошку, сваренную в мундире, и посыпая ее солью. – Матросом на сухогрузе. Возвращались мы тогда из Японии, три недели плавания всего и осталось. А тут вызывает меня старпом и говорит: «Крепись, мол, Артюха. Радиограмму мы только что приняли – жена твоя пять дней назад из дома исчезла и до сих пор не вернулась. Дети у соседей пока».

– Понятно, – протянул Антон. – И ты что?

– Да что я… Капитаном у нас замечательный мужик был, я не первый год с ним в море ходил. В общем, выпросил он у военных вертолет, меня прямо с палубы сняли и – на берег. Там на «уазике» до аэропорта и самолетом в Питер. Прилетел – сразу в милицию, они руками разводят. Видели, мол, Тасю вместе с какой-то теткой. Тетка то ли на катере, то ли на моторке приплыла, ее работяги, что на причале вкалывали, опознали. А Тася как раз неподалеку от причала работала – директором кооперативной лавки. Туда эта тетка и сунулась, в лавку, ее потом опознали покупатели. И все, с концами. Тело теткино через несколько дней всплыло. А про Тасю – ни слуху ни духу, словно в воду канула. Нашли ее месяцем позже, в Питере. Ты у Фимы Голдина был?

– Заходил пару раз.

– Вот там Тасю и нашли, в квартире, где Фима с матерью жил. В общем, все, как обычно, – Сильвестрыч криво усмехнулся. – Хорошенький обычай, а? Давай-ка еще по граммульке.

– И что дальше? – осушив рюмку и закусив картофелиной, спросил Антон. – Как ты на графа вышел?

– Он сам на меня вышел. Через Фиму. Тот тогда школу как раз оканчивал, а тут мать исчезла. Неделей позже и ее нашли – эта тварь тогда металась, помнишь, граф говорил? Оболочки меняла, сволочь. Вот и наменялась. В общем, обнаружили тело Берты Голдиной около Витебского вокзала, в зоне отчуждения железной дороги. На этом след у графа оборвался тогда – кто у того вокзала исчез, узнать не удалось. Вот он и стал обратно цепочку разматывать.

– И что, ты сразу поверил?

– Куда там сразу… Я чуть тогда с катушек не слетел, на людей бросался. Фимку чуть не грохнул, однако.

– Но потом, выходит, поверил?

– Поверил. Граф один тогда действовал, если Макса не считать, но тот был еще ребенком. Николай Иванович так нам с Фимой и сказал: не потяну, мол, это дело один. Два раза ее уже упустил, не прощу себе, если и на третий раз промахнусь. В общем, послушали мы его, бумаги посмотрели да и поверили. Все ведь одно к одному складывалось. Косарь к нам уже потом присоединился, ты, впрочем, знаешь.

– Ну хорошо, – задумчиво сказал Антон после наступившей паузы. – Я вот тоже вроде поверил. Но кое-что взять в толк все равно не могу. Например – как все-таки происходит захват?

– Да никто толком не знает, кто его видел, этот захват-то? Но вот соображения кое-какие есть. Смотри: смена оболочки занимает не больше пяти минут, это мы знаем точно. Фима видел Тасю, то есть уже не Тасю, конечно, а эту мразь вместе со своей матерью. Минут за пять видел до того, как нашел тело. Он разминулся с ними на лестнице – в булочную выбежал, а по пути спохватился, что деньги дома забыл. Вернулся и на той же лестнице разминулся опять, на этот раз только с матерью. То есть Фимка думал, что это его мать, а та пробежала мимо него, не узнав, да что там пробежала – промчалась! Фимка пока что к чему соображал, та уже из дома выскочила. Ну, он за ней, а ее уж и след простыл. Он тогда в квартиру, а там… В общем, за все про все около пяти минут прошло, ну, может, чуть больше.

– Н-да, – Антон крякнул, саданул кулаком по столешнице. – С Олей наверняка то же самое было. Затащила ее в подвал, пять минут, и все. Извини, я еще выпью. Ты как?

– Давай, конечно, – Сильвестрыч наполнил рюмки. – Понимаешь, получается, что нелюдь – это чистый разум. Граф говорил – сублимированное сознание. В момент захвата нелюдь убивает. То есть сохраняется только тело – моторные функции, походка, голос. Разум жертвы уничтожается, это мы знаем точно, стирается целиком и полностью. Поэтому сразу после захвата нелюдь бросается в бега – она же ничего не знает ни о своей жертве, ни о ее окружении. Такие дела. Давай, что ли, не чокаясь.

– И куда же эта тварь девается потом? – выпив, спросил Антон. – После захвата.

– Куда придется. Судя по всему, питаться ей надо, как и обычным людям. Ну, и дышать, передвигаться и, наверное, спать, хотя в этом мы не уверены. А раз так, то, значит, нужны деньги. И документы. И место, где она может отлежаться. Но тут есть еще одно обстоятельство.

– Какое?

– По всей видимости, нелюдь владеет особыми приемами или особыми знаниями, а может, и тем, и другим. Мы думаем, что физически эта тварь очень сильна, намного сильнее любого из нас. Граф говорил, что она, наверное, способна мобилизовать ресурсы оболочки, собрать воедино все силы, а потом разом выплеснуть их наружу. Что-то типа живого конденсатора. Так что она может убивать или калечить людей и без захвата. Вспомни хотя бы историю с Кабаном.

– Да уж, – ошарашенно кивнул Антон. – Ну и дерьмо. Мало того, что нелюдь, так еще и супермен в придачу. Точнее, суперменша. Знаешь, что: я удивляюсь, как она вас всех еще не перебила. Хотя сейчас уже правильнее говорить «нас всех».

– Я ей перебью, – кровь хлынула Енакиеву в лицо. – Я этой суке перебью! Дай только добраться. Ты с Косарем на эту тему побеседуй – он быстро растолкует, кто кого перебьет. Ладно, поговорили, спать пора.

– Извини, – Антон опустил глаза. – Не подумав сказал. Очень уж все это как-то, знаешь… Не забудь, я ведь еще не привык. Вырвалось.

– Ничего, парень, – Сильвестрыч поднялся, положил руку Антону на плечо. – Сказал и сказал, бывает. Подождем, что ты скажешь, когда мы до нее доберемся.

Антон с трудом удержался от реплики «если доберемся». Хотел бы он быть так же уверен в конечном результате, как Енакиев.

За час до окончания рабочего дня по внутреннему позвонил Косарь и сообщил, что его и Голдина заберет Макс, так что Антон может ехать прямиком к графу.

Едва Самарин разъединился, в дверь его офиса впорхнула Аллочка.

– Мы не договорили, Антон Петрович, – Аллочка грациозно пересекла помещение и присела на край стола. – Помните, мы с вами рассуждали о глубинах?