Майя Шаповалова - Граница. Таежный роман. Солдаты

• Название: Граница. Таежный роман. Солдаты
• Автор: Майя Шаповалова
• Издательство: Олимп: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014125-4, 5-8195-0814-9

Граница… Черта, которую нельзя преступить, закон, который нельзя нарушить… Граница проходит между государствами, но есть она и в сердцах человеческих. Лишь преступникам и влюбленным границы не страшны…

Как быть, если сердце рвется к любимому, а законом ты отдана другому? Смириться с судьбой или ломать все преграды на пути своей любви — пойти войной против мнения окружающих, мужа, собственного спокойствия?

Перейти границу дозволенного — это преступление, и это поступок. Но как жить там, за чертой?

---

— Совсем недавно то же самое меня спрашивала Анна Павловна.

— Да? Ну и что ты ей ответила?

— То же, что могу ответить и тебе. Это не для меня.

— Неправда. Не обманывай себя. Просто ты не хочешь рожать ребенка от человека, которого не любишь. Я не понимаю, что заставило тебя выйти за Вячеслава замуж, но ясно же, что не любовь. Разве не так?

— А что тебя заставило выйти за Никиту?

— Не что, а кто. Ты же знаешь, я за другого человека замуж собиралась, Никита меня просто силком прямо из ЗАГСа увез. А потом я в него влюбилась. По-настоящему. Он просто не дал мне времени опомниться. А теперь, когда я знаю, что ошиблась, у меня нет возможности что-либо исправить. Оттого что я брошу Ивана, наши с Никитой отношения не станут лучше. И ребенок здесь ни при чем.

Альбина зябко передернула плечами.

— Марина, а может, тебе просто уехать? К родителям, например. Объяснить Никите, что ты все время плохо себя чувствуешь, что хочешь спокойно пожить в городе своего детства. А там родишь и будешь потихоньку растить своего младенчика. Как мать-одиночка.

— А жить мне на что в городе своего детства? Родителям на шею сесть? — Интересно, — Марина на мгновение оживилась, — если есть орден «Мать-героиня», почему нету ордена «Мать-одиночка»? — Она вздохнула. — Все равно Никита рано или поздно меня оттуда заберет.

В кабинет, с треском распахнув дверь, втиснулся замполит Сердюк.

— Марина Андреевна, — загудел он, — сколько ж можно? Что у них в лаборатории, один человек работает?

— Пришел ваш анализ, товарищ майор. Еще утром. Дизентерии у вас нет. Выписку я сейчас подготовлю, и вы пойдете домой.

Сердюк просиял. Пышные усы его загнулись вверх, глаза спрятались в складках, однако тень озабоченности несколько пригасила эту сияющую улыбку.

— А кушать теперь все можно? — спросил замполит.

— Можно. Но старайтесь себя ограничивать. У вас и так вес избыточный.

Марина вдруг вспомнила, как стояла в офицерской столовой, отчаянно упрашивая Сердюка разрешить ей взять машину — отправить в город тяжелобольного старика. Майор невозмутимо слушал ее доводы, отпиливая тупым ножом толстые розовые ломти сала…

— И я вам настоятельно рекомендую ограничить потребление жиров, — сказала она, нахмурившись, чтобы выглядеть как можно серьезней.

— Каких жиров? — подозрительно спросил Сердюк.

— Копченостей, соленостей. Пожалейте вашу печень.

— Соленостей? — переспросил Сердюк с испугом. — Что, и сало нельзя?

Вид у замполита был такой несчастный, что Марина улыбнулась.

— Можно, — сжалилась она. — Но в умеренных количествах.

Сердюк с облегчением вздохнул и вышел из кабинета, боком протиснувшись в дверь.

— Какие у тебя жестокие шутки, Марина, — сказала Альбина. — А если бы его удар хватил?

— Ничего, я бы его вылечила. Так… — Марина придвинула к себе стопку бумаги. — Надо выписку сделать.

Она раскрыла историю болезни и, подумав немного, начала писать.

Альбина достала из стенного шкафа портативный магнитофон с двумя катушками — пустой и полной — и большие черные наушники. Включила вилку в розетку, воткнула штекер наушников в гнездо, закрепила ленту в пустой катушке и, нажав клавишу, села на покрытую клеенкой кушетку. Из наушников донесся металлический звук мелодии. Альбина нацепила их на голову и прикрыла глаза.

Марина, задумавшись, грызла кончик ручки и смотрела на подругу.

Альбину, в отличие от Гали, обожающей своего непутевого мужа, нельзя было назвать счастливой женщиной. Начальник особого отдела Вячеслав Львович Ворон, невысокий, лысоватый, немолодой, с бесцветным лицом и таким же бесцветным голосом, был последним человеком, с которым такой женщине, как Альбина, стоило связывать свою судьбу. Она должна была стать женой артиста, или художника, или музыканта — нервного и ранимого, способного увлечь и увлечься, не признающего порядка и не желающего знать о существовании всяких неинтересных бытовых проблем, решая их просто — с помощью домработницы — или не решая вовсе. Потому что скучная повседневность не была бы смыслом жизни.

И все же она приехала сюда, сменив столичную суету на затишье здешних мест, большие концертные залы — на маленький гарнизонный клуб, просторную сцену — на тесную комнатку в медсанчасти, аптеку, которой она заведовала, исполняя свою работу аккуратно, но равнодушно.

Но Альбине легче. С ней ее бабушка, бабуля, Татьяна Львовна, заменившая ей мать. Такая же неземная, не от мира сего, как и внучка. Может, это у них наследственное?

Неважно. Важно то, что рядом с Альбиной есть близкая душа. А Марина одна. И ей некуда бежать. В родной город? Никто там не будет ей рад. Это оттуда она сбежала, чтобы избавиться от власти человека, которого любила с тех пор, сколько себя помнила, но для которого ее любовь всегда была равна подчинению. Как, впрочем, и любовь ее матери.

Отец Марину не простил. Она читала об этом между строк в осторожных, полных тоски и одиночества маминых письмах. Конечно, мама ее примет. А вот отец…

Сделав выписку, Марина встала. Подойдя к Альбине, сказала громко:

— Пойду посмотрю, как там наш Васютин. Если что — позовешь.

Альбина кивнула.

Слушая, как майор громогласно требует, чтобы Аннушка принесла его одежду, Марина прошла по коридору и заглянула в палату, где лежал рядовой Васютин.

Он не спал. Увидев Марину, сделал попытку приподняться, поморщился от боли и опустил голову обратно на подушку.

Марина подошла к его кровати, присела на край:

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо. — Голос звучал слабо, но, слава богу, не отрешенно. И глаза были ясными. — А вы? У вас лицо такое усталое. Возитесь тут со мной…

— Работа у меня такая. — Марина улыбнулась и, взяв его руку, пощупала пульс. — Ну что, все идет как надо. Можешь начинать вставать. Только потихоньку, а то голова от слабости закружится. Надоело, наверное, лежать?

— Надоело, — согласился Васютин. — И побриться надо.

Бриться ему, честно говоря, было совершенно необязательно — щеки покрывал мальчишеский пушок, только на остром подбородке кое-где торчали редкие щетинки.

— Ну тогда точно поправляешься, — сказала Марина. — Один старый врач говорил: я всегда знаю, когда женщина начинает выздоравливать, — когда она просит принести ей в палату зеркальце и губную помаду. Раз тебе небезразлично, как ты выглядишь, — значит, дела идут на поправку. Я скажу Аннушке, чтобы бритву тебе принесла.

— Спасибо, Марина Андреевна… — Васютин замялся. — Я вам очень благодарен. Вы мне жизнь спасли. И товарищу капитану я благодарен. Когда на меня волк в тайге напал, товарищ капитан меня спас. Он вам не рассказывал?

— Рассказывал.

— Я этого никогда не забуду.

— Ну спасибо. Всегда приятно знать, что кто-то тебя добрым словом вспомнит. — Марина поднялась, поправила упавший край одеяла. — Когда надумаешь встать, позови Анну Павловну. Она тебе поможет. Договорились?

Васютин кивнул.

— Знаете, Марина Андреевна, я никогда не думал, что на свете столько хороших людей, — вдруг сказал он.

— Зря, между прочим. Если бы по-другому думал, ничего бы такого с тобой не случилось.

— Вот и лейтенант Столбов меня ругал. Помните, он приходил? Он ведь сам пришел, никто ему не приказывал. И мы с ним так хорошо поговорили… Он тоже очень хороший человек.

— Хороший, я не спорю. Ну все, мне пора.

Марина открыла дверь.

— Он вас очень любит, — сказал Васютин, и Марина застыла на месте. — Я про товарища капитана. Помните, когда уголовники из лагеря сбежали, а вы с лейтенантом Столбовым раненого старика в городскую больницу повезли? Помните?

Марина машинально кивнула и обернулась.

— Товарищ капитан так переживал! — продолжал Васютин. — На себя был не похож. Бросился вас разыскивать… А я как раз хотел ему сказать спасибо — ну за волка, что товарищ капитан не дал ему на меня напасть. А товарищ капитан торопился очень, и я не успел толком… И потом как-то возможности не было. Так что вы ему передайте, ладно?

Испуг, мгновенно скрутивший Марину, медленно отступил, и она заставила себя улыбнуться:

— Я передам.

Выходя из палаты, она столкнулась с замполитом. На Сердюке была форма — в этом его, ослабевшего от поноса, привели в медсанчасть. Сердюк с хрустом надкусывал огромное зеленое яблоко, утирая текущий по подбородку сок.

— До свидания, Марина Андреевна, — сказал он, торопливо дожевывая кусок. — Спасибо, как говорится, за ваш доблестный труд. Скоро увидимся.

— Желательно не здесь, — дежурно отшутилась Марина.

Сердюк замахал рукой: мол, сам не хочу — и, продолжая грызть яблоко, направился к двери.

ГЛАВА 5

На солнечный диск одна за другой наползали плотные серые тучи, и тяжелое, свинцовое небо словно опустилось ниже. Яркие цвета поблекли, тени исчезли, и воздух сгустился, как всегда бывает перед дождем.