Мун Ли - Наш испорченный герой. Встреча с братом

• Название: Наш испорченный герой. Встреча с братом
• Автор: Мун Ли
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-235-4

Ли Мун Ёль (род. в 1948 г.) — один из самых известных современных южнокорейских прозаиков. В первый сборник, изданный в России, вошли две повести, рассказывающие о недавней истории Южной Кореи и о поиске человеком своего места в этой истории.

Для читателей старше 14 лет.

---

— Пустите! Пусти, кому говорю!

Я непроизвольно оглянулся и увидел, что кричал здоровый мужик, которого держали за руки двое — видимо, полицейские в штатском. Он пытался вырваться. Одет он был в бежевый костюм с приличным коричневым галстуком, но левый рукав был оторван в драке. Глаза были прикрыты темными очками, но лицо показалось мне до странности знакомым.

— Можешь дёргаться, сколько хочешь, тебе ничего не поможет, — сказал ему один из полицейских. — Все выходы на вокзале перекрыты, ты в мышеловке.

И он стал отцеплять от пояса пару блестящих наручников. Увидев их, схваченный рванулся изо всех сил.

— Секки! Ты что, не понял? — Второй полицейский размахнулся и ударил его в челюсть.

Очки слетели, и я увидел его лицо. Это был Ом Сок Дэ. Прошло почти тридцать лет, но мне хватило одного взгляда, чтобы узнать этот хищный нос, прямой подбородок и блестящие глаза.

Я зажмурился, как будто увидел что-то жуткое. И перед моим внутренним взором предстала картина двадцатишестилетней давности: Сок Дэ стоит на коленях у доски, подняв руки вверх. В нём не было никакой трагической красоты павшего героя: он был таким же ничтожеством, как все мы.

— Что с тобой? — озабоченно спросила жена, потянув меня за рукав. Она, очевидно, совершенно не понимала, что со мной происходит.

Я открыл глаза и снова посмотрел на Сок Дэ. Его уже тащили прочь, и он вытирал кровь вокруг разбитого рта скованными руками. Он взглянул на меня, проходя мимо, но, похоже, не узнал.

Ночью, когда жена и дети заснули, я пил почти до утра и под утро даже уронил пару слезинок. Но о чём я плакал — о себе или о нём, или от чувства освобождения, или от нового приступа пессимизма, — я и сам не знаю.

Встреча с братом

Похоже, что мой брат не смог приехать не потому, что у него что-то случилось, а потому, что он так и не смог договориться с господином Кимом. Господин Ким долго извинялся за то, что вот уже второй раз он не держит слова, и всё время повторял, что дело сложное, очень сложное, таким сложным делом ему приходится заниматься впервые в жизни. Вид у него был смущённый, он то и дело краснел, ёрзал, как провинившийся ребёнок, и, глядя на него, я убеждался, что он меня не обманывает.

— Когда я за это взялся, мне казалось, что дело простое, лёгкий заработок. Но возникли обстоятельства, которых я не ожидал, связи мои оборвались. Я уже столько денег потратил, чтобы их восстановить! В общем, только недели через две после похорон вашего отца я выяснил, где он жил. Но теперь-то ошибки быть не может. Ваш брат приедет, уверяю вас. Ну, может быть, задержится на день или два.

Наконец он замолк. Я устал, мне было скучно. Видимо, чувствуя мою скуку, господин Ким стал рассказывать о том, как обстоят дела в Северной Корее. Но он мог сказать очень мало нового по сравнению с тем, что я уже знал или мог узнать из других источников. Он говорил о том, в каком плачевном состоянии находится северокорейская экономика, как голодают люди. Господин Ким, как все жители Корейского автономного округа в Китае, заговаривал на эти темы только для того, чтобы показать нам, приехавшим из Южной Кореи, что он с нами одних убеждений, или для того, чтобы польстить нам. Но знал он мало: на самом деле это не он, а его жена часто ездила в КНДР, так что рассказывал он всегда с чужих слов. А по тем вопросам, которые меня действительно интересовали, он мог только высказывать свои догадки или передавать слухи.

Мы скоро исчерпали все темы для разговора и просто сидели молча, глядя друг на друга. Я спросил себя: может быть, он так мнётся только потому, что хочет получить от меня остаток своих комиссионных? Но я не собирался пока платить ему всю оговорённую сумму, даже если он решит, что я жаден. Мне не раз приходилось слышать, что корейцы в Китае уже давно не так честны и простодушны, как раньше. Но у меня вызывала сомнение не столько его честность, сколько способность сделать дело.

Однако оказалось, что он вовсе не пытался вытянуть из меня остаток денег. Видя, что я скучаю и пытаюсь скрыть свою скуку, он, помявшись, вдруг предложил:

— Я знаю, что вы уже не первый раз у нас в Яньцзи[4]. Но, может быть, вы не всё интересное тут видели? Я мог бы показать вам кое-что.

Значит, он хотел как-то загладить свою вину и не знал, как мне угодить. Я, конечно, был ему благодарен, но снова становиться туристом мне не хотелось. Когда я приехал сюда впервые, в конце восьмидесятых, я провёл на экскурсиях целый день. Был на реке Хайран, был у знаменитого колодца в Ёнчжонге[5] — вполне достаточно. К тому же в последнее время я заметил, что, бывая за границей, перестаю чувствовать экзотику уже в конце первого дня путешествия. Интерес полностью пропадал, всё казалось таким же, как дома, в Корее. Я вежливо отклонил его предложение.

Взглянув на часы, я увидел, что уже двенадцатый час. Значит, господин Ким уже целых два часа распространяется о том, что можно было бы передать за пару минут. Мне говорили, что он работает в крупной государственной компании, в отделе внешних связей. Но похоже, что его не слишком обременяли обязанностями, раз он мог потратить зря всё утро рабочего дня.

С господином Кимом меня познакомил профессор Лю из университета Яньцзи, когда год назад я приехал сюда на семинар. На самом деле для нас, южнокорейских участников, семинар этот был только предлогом, чтобы взглянуть на священную гору Пэктусан[6]. Профессор Лю делал доклад об истории Бохая и северо-восточного региона в целом[7]. Сам Лю понравился мне даже больше, чем его доклад. Это был скромный и доброжелательный человек, и мы скоро подружились.

За два дня до того, как я должен был уезжать домой в Сеул, я сказал ему, что хотел бы съездить на реку Тумень[8]. Лю вызвался сопровождать меня, и мы вместе отправились к горе Хайшан. Когда я увидел корейскую землю за рекой, у меня стиснуло горло и мне пришлось сделать хороший глоток из фляжки. Выпив, я впал в сентиментальное настроение, прослезился и, стоя на берегу, стал отдавать поклоны в сторону Северной Кореи. Это было похоже на поминальную церемонию по моему отцу, хотя я знал, что отец ещё жив, и в нормальных обстоятельствах такая церемония была бы недопустима. Профессор Лю молча наблюдал за мной, а потом, когда я пришёл в себя, вдруг спросил:

— Почему бы вам не поискать человека, который устроит вам встречу с отцом? Здесь есть такие люди, которые за плату помогают родственникам встретиться. Можно было бы доставить вашего отца сюда, а вы бы приехали в назначенное время.

Я знал про такие дела. Более того, я и приехал-то на скучный семинар только в надежде на такую возможность. Но надо мной тяготело строгое предупреждение, которое я получил от южнокорейской службы госбезопасности.

Незадолго до отъезда я специально попросил кое-кого из знакомых свести меня с офицером этой службы. Как только я заикнулся о своём деле, офицер прервал меня самым решительным тоном:

— Вы знаете, что у нас до сих пор нет дипломатических отношений с Китайской Народной Республикой. И потому Северная Корея может делать всё, что захочет, там, в Яньцзи. Наши сотрудники будут сопровождать вашу группу в поездке, но мы не можем гарантировать вашу безопасность в случае, если вы пойдёте на тайный контакт с Севером. Представьте, что будет, если вместе с вашим отцом на встречу явятся агенты спецслужб, которые увезут вас в КНДР? В этом случае никто даже не узнает, что вы похищены. А если вам всё-таки удастся дать нам знать о похищении, то как мы сможем вам помочь? Я думаю, вам лучше сразу забыть об этой идее. К сожалению, время для таких встреч ещё не пришло. И поверьте, мы не стали бы вас так вежливо разубеждать, если бы вы не были известным человеком. Мы просим вас проявить сдержанность. Если с вами что-то случится, это будет несчастьем не только для вас и ваших родных, но и ударом по нашей стране. Я хорошо понимаю ваши чувства: вашему отцу уже за семьдесят, и вы спешите увидеть его. Но пока это слишком опасно. Мы подумаем, как вам помочь, а вы поезжайте на семинар, а потом сразу возвращайтесь в Сеул.

Вот так меня остановили ещё до того, как я успел что-то предпринять. Пять дней я провёл в Яньцзи на малоинтересном для меня семинаре, съездил на гору Пэктусан, которую уже хорошо знал по фотографиям, и к моменту поездки на реку пустота в моей душе разрослась так, что я разревелся.

Я принял предложение профессора Лю так, как соглашаются участвовать в преступлении, и на следующий день он прислал ко мне в отель господина Ким Хан Чжо. У этого человека были обширные связи с Севером. Его жена была родом из Северной Кореи и ещё до замужества легально жила в Яньцзи. Все её родственники оставались в КНДР: родители жили в Чхонджине, а три дяди — соответственно в Пхеньяне, Ыйджу и Хверёне. Мне был нужен человек именно с такими связями: письмо от отца, которое я получил в середине восьмидесятых, пришло из Пхеньяна, а один из моих родственников, уехавший в Японию, писал недавно, что встретил моего отца в Чхонджине. Я записал всё, что знал об отце, и отдал бумагу господину Киму вместе с тремя тысячами долларов. Чтобы набрать такую сумму, мне пришлось занять деньги у других участников семинара. Но это был ещё не гонорар за услуги, а только деньги на текущие расходы. Киму же я обещал как минимум двадцать тысяч юаней комиссионных и, кроме того, заверил его, что если возникнут дополнительные расходы из-за высокого положения моего отца в Северной Корее, то я готов компенсировать их безо всяких вопросов. Участие профессора Лю скрепило договор и способствовало доверию между нами.