Сергей Зарин - Закон и Евангелие по учению Господа в Евангелии Матфея гл. V, ст. 13-48

• Название: Закон и Евангелие по учению Господа в Евангелии Матфея гл. V, ст. 13-48
• Автор: Сергей Зарин
• Жанр: Религия

---

Ἠκούσατε ὅτι ἐρρεθη (ἐρρεθη LTr), Ὀφθαλμὸν ἀντὶ ὀφθαλμοῦ, καὶ ὀδόντα ἀντὶ ὀδόντος· ἐγὼ δὲ λέγω ὑμῖν μὴ ἀντιστῆναι τῷ πονηρῷ· ἀλλ᾽ ὅστις σε ῥαπίζει εἰς (ῥαπίζει εἰς LTTrWHR) τὴν δεξιὰν σιαγόνα (σιαγόνα σου LTr, — σου Τ, [σοῦ] WH), στρέψον αὐτῷ καὶ τὴν ἄλλην· καὶ τῷ θέλοντί σοι κριθῆναι καὶ τὸν χιτῶνά σου λαβεῖν ἄφες αὐτῷ καὶ τὸ ἱμάτιον. καὶ ὅστις σε ἀγγαρεύσει μίλιον ἕν ὕπαγε μετ᾿ αὐτοῦ δύο. τῷ αἰτοῦντί σε δίδου (δός LTTr WH)· καὶ τὸν θέλοντα ἀπο%` σοῦ δανίσασθαι (δανίσασθαι TWH) μὴ ἀποστραφῇς.

Слышасте, яко речено бысть: око за око, и зуб за зуб. Аз же глаголю вам не противитися злу: но аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую: и хотящему судитися съ тобою и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу: и аще кто тя поймет по силе поприще едино, иди с ним два. Просящему у тебе дай, и хотящаго от тебе заяти не отврати.

Ветхозаветное выражение приводится дословно точно по переводу LXX (Исх. XXI:24; Левит. XXIV, 20; Второзак. XIX:21). В первом из цитированных мест приведенные слова зависят от предшествующего глагола δώσει (да даст), каковой подразумевается и в двух других местах. В совокупности с другими примерами, разумеемые слова выражают ту мысль, что тот, кто причинит вред или увечье своему ближнему или, как в последнем месте, кто выступает свидетелем с намерением повредить, — сам должен потерпеть точно такую же участь, до какой он довел или намеревался довести другого, т. е. должен подвергнуться тому же самому увечью, потерпеть тот же самый вред, какие он нанес своему ближнему. Это строгое jus talionis представляло собой собственно норму уголовного права, определявшую характер и размер того наказания, какое должен был применять по отношению к виновному суд. И эта норма имела для народа — несомненно — громадное воспитательное значение, — с одной стороны, страхом наказания удерживая от причинения вреда и обиды ближнему, научая в отношении к ближнему воздерживаться от того, чего каждый не хотел для себя, а с другой, — удерживала пострадавшего от мести, предоставляя отмщение суду по строго объективному критерию. Будучи уверен в судебном возмездии, сам потерпевший не только мог не поддаваться чувству озлобления и мстительности к своему обидчику, но и мог оставаться терпеливым и даже благодушным. «Отсюда развивалась ветхозаветная житейско-утилитарная проповедь о терпеливом несении обид и прощении ближнего, о подставлении ланиты бьющему и пресыщении поношением» (Иис. Сир. ХХVИИI, 2; Пл. Иерем. III:27-30-31; Притч. XXIV:29; XXV, 22–23[74]. Но и в подобных случаях наивысшего, возможного для ветхозаветного человека, подъема религиозно-морального сознания, его не покидала юридическая точка зрения, мысль о своих особых заслугах перед Богом и о неотвратимом, еще более тяжком — ради терпения обиженного — отмщении обидчика. Аще алчет враг твой, ухлеби его: аще ли жаждет, напой его: сие бо творя, углие огненное собираеши на главу его, Господь же воздастъ тебе благая (Притч. XXV:22–23). Таким образом закон равномерного возмездия не только определял норму иудейского уголовного судопроизводства, но и точно характеризовал основной строй всего религиозно-нравственного мировоззрения иудейского народа, самую существенную черту номистической практики. По ветхо-заветному воззрению, «правда Бога состоит в следующем: Бог есть законодатель и царь, правитель и судья. Он клятвою удостоверяет в том, что будет награждать исполнение закона жизнью (ζωή ср. Римл. X:5; Галат. III:12) и по справедливости наказывать всякое преступление и непослушание (Евр. II:2). Он воздает всем только по долгу, но не по милости (ὀ μισθὸς οὐ λογίζεται χατὰ χάριν, ἀλλὰ κατὰ τὸ ὀφέλειμα. Римл. IV:4). Основания для воздаяния лежат не в Боге, а в человеке, в его субъективном настроении. При этом берется во внимание не общее отношение человека к закону, но и отношение к каждому частному его предписанию (ср. Евр. II:2). Жизнь дается лишь тому, кто исполнил весь закон (ср. Римл. X:5: Галат. III:12). Тот же, кто не исполняет всего закона, хотя бы выполнил большую часть его, подвергается проклятию (Галат. III:10; ср. Второзак. XXVII:26). Здесь нет полного прощения грехов (ср. Евр. IX:15). Правосудие (δικαιοκρισία Рим. II:5) и верность угрозам и обетованиям (πίστις τοῦ Θεοῦ III, 3) составляют сущность правды Божией (δικαιοσύνη Θεοῦ), как открылась она в законе. Бог есть «Господь Бог человеколюбивый, многомилостивый и истинный, милосердый, долготерпеливый, сохраняющий милость, прощающий вину и преступления и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей их до третьего и четвертого рода» (Исх. II:4, 7)[75]. «Ближайшим раскрытием религиозно-этической идеи пророков являются понятия правды и милости, с преобладающим значением правды»[76]. По воззрению законнического иудейства, «судьба человека зависит именно от юридической оценки его дел. Наблюдающий за душою человека воздает по делам его» (Притч. XXIV:12). Конфликт милости и гнева разрешается безучастным судебным правосудием (Иис. Сир. ΧVI, 13[77]. Следовательно, «око за око и зуб за зуб», в Нагорной Проповеди берется как общий принцип нравственно-практического поведения, собственно в отношении к ближним. Соответственно этому, и Христос, в противоположность законническому принципу, провозглашает новое религиозно-нравственное начало отношений, выражая идеал в четырех конкретных примерах. Те, кто усматривают в словах Господа запрещение всякого государственного строя, основанного на применении внешней силы и воплощающего в своих обстоятельство, что из многих возможных случаев давления на христианина со стороны «τὸ πονηρόν» Христос Спаситель указывает для примера лишь те, которые вполне могут остаться в пределах личных отношений, не вызвав вмешательства судебной инстанции. Здесь не говорится, например, если кто выбьет зуб или выколет глаз, — пусть христианин предоставит обидчику и дальше действовать в таком же направлении, тем более не говорится, что подстерегающему на пути разбойнику следует предоставить расправиться с безоружным путником так, как он хочет, и тому подобное.

Говорится о братских христианских взаимоотношениях и о готовности христианина за зло всегда платить добром, даже и не вспоминая причиняемых ему обид и огорчений (ср. Мф. XVIII:15 след.[78]. Абсолютный характер христианского всепрощения и христианского воздаяния добром за зло с полною ясностью открывается уже из приведенных Господом примеров, и если последние не содержат прямого указания на уголовно наказуемые деяния, то в этом естественно видеть не ограничение пределов христианской добродетели лишь менее важными и чувствительными обидами и оскорблениями, но настоящую и подлинную сферу применения и осуществления характеризуемого настроения братской любви во взаимных личных отношениях, не осложняемых привхождением какого-либо стороннего вмешательства.

Итак Христос заповедует не противостоять злу равным оружием, не отвечать на его досаждения одинаковыми способом действия, но отвечать на зло злом же, а отвечать доверием и всепрощением, готовностью претерпеть большее, лишь бы не нарушить братских отношений… Τῷ πονηρῷ некоторые (Fr. Schmid), понимают как casus instrumentalis (орудный падеж), а не casus dativus и переводят: не противься злом, злыми средствам[79]. Однако понимание τῷ πονηρῷ в значении творительного падежа или орудного мало вероятно уже потому, что нигде, ни в Ветхом Завете (около 40 раз), ни в Новом дательный при этом глаголе не имеет орудного значения, — не свойственно это и классическому языку, — тем более такое употребление неестественно для писателя, коего природным языком был семитический и который наверно употребил бы предлог для обозначения орудного падежа, подобно как Римл. XII:21 [80]. Но смысл, запрещающий противиться злом, дан в приставке ἀντί, которая — по соотношение τῷ πονηρῷ — указывает, что глаголом отмечается такое действие, которое ставить действующего в одинаковое положение τῷ πονηρῷ, этически роднить с ним. «Αντί по идее предполагает стояние в виде pendant к чему-либо (сравн. ἀντιπρόεδρος вице-президент, ἀντίγραφον копия). Истинным pendant злому становится лишь тот, кто сам вооружается злом» (Проф. В. В. Болотов, Журналы заседаний Совета С.-Петербургской Духовной Академии за 1899–1900 учебный год, стр. 46). Впрочем, под τῷ πονηρῷ едва ли можно мыслить ό πονηρός, ибо в подобных случаях — особенно в косвенных падежах — едва ли могло быть опущено существительное, определяемое прилагательным (ср. Матф. XII:35; Лук. VI:45). И по контексту речи, оскорбитель и обидчик может и не быть вообще злым, а сам может поддаться влиянию на него «зла», действующего в мире, — ударить, напр., по щеке под влиянием минутного раздражения, может обнаружить лишь бесцеремонность и навязчивость в требовании услуги одолжения… Если христианин воздает злом за зло (κακόν άντι κακού 1 Петр. III:9; Римл. XII:17; 1 Фесс. V, 15), то он сам побеждается злом (ὑπὸ τοῦ κακοῦ), а не побеждает его, ибо оно побеждается только добром (ἐν τῷ ἀγαθῷ Римл. XII:18. 21).